Вышедший из Дебальцево: нам пришлось оставлять раненых на дороге
Последние несколько недель самые горячие новости с фронта неизменно касались украинской группировки войск в районе Дебальцево.
Сначала это была "оборона дебальцевского укрепрайона", а потом и "Дебальцевский котел", "прорыв", "отступление".
Впрочем, официальная версия произошедшего: войска "спланированно и организованно" вышли из района "оперативного окружения".
Владимир Назаренко, младший лейтенант 25 батальона "Киевская Русь" Вооруженных сил, доброволец
Под Дебальцево наш батальон стоял еще с августа. В середине декабря мы уехали по ротации. Но 20 января, из-за резкого осложнения обстановки, был получен приказ вернуться на позиции. С 30 января я, как командир взвода артиллерийской инструментальной разведки, корректировал огонь нашей артиллерии на углегорском направлении в поселке Коммуна рядом с Дебальцево.
Обстрелы по нам, - до и после "Минских договоренностей", - велись из всех видов вооружения: начиная с АГС-ов и заканчивая "Пионами", "Тюльпанами", "Ураганами" (автоматические гранатометы, самоходные артиллерийские установки, реактивные системы залпового огня - ред.).
Когда бои начались в Углегорске, была спортивная злость отбить все атаки и все-таки удержать Дебальцево. Но, элементарно, у нас не было мощных мобильных резервов, которые могли бы реагировать на прорывы врага. Современная война должна быть не позиционной, а мобильной и динамичной. Такого с нашей стороны не было. Ведь почему взяли Логвиново и впервые перекрыли трассу на Светлодарск и Артемовск? Враг захватил наш очень слабо охраняемый блокпост в Логвиново - там всего человек 10 по моей информации было. А штаб АТО, вместо того, чтобы кинуть туда все резервы и выбить противника, целые сутки думал, что делать - зачищать населенный пункт или нет. А потом кинул туда усиленную роту, чтобы выбить врага, который там уже укрепился. Это просто нехватка мощных мобильных резервов у командования.
Вместо мобильных действий, нас заставляли сидеть на опорных пунктах, которые расположили вокруг Дебальцево. Но ведь если на один из таких пунктов сильно надавить, скажем, танковой группой - личный состав будет просто вынужден отступить.
В результате, из-за отсутствия резервов некоторые позиции и были прорваны. Потом противник зашел в Дебальцево. И каждый опорный пункт был вынужден держать уже круговую оборону. Что было невозможно в условиях ограниченных ресурсов и общего окружения. Начался отход... По полям и "зеленке", под постоянным обстрелом. Меня самого контузило - мина рядом взорвалась.
Я считаю, что решение офицерами (об отходе) на месте было принято правильно. Благодаря этому решению, потери были минимальными. По моей оценке, вся группировка при отходе могла потерять до 150-200 человек. Еще примерно столько же могут находиться в плену.
Виталий Лазебник, солдат 8 батальона 2 Галицкой бригады Нацгвардии, мобилизованный
С 1 февраля мы стояли на "Кресте". Это блокпост на перекрестке дорог Харьков - Ростов и Донецк - Луганск на окраине Дебальцево.
"Минское перемирие" для нас длилось где-то час. Ровно в полночь 15 февраля действительно стало тихо. Но ненадолго. В основном обстреливали минометами. А потом пошло по нарастающей - "Грады", "САУ-шки"... (реактивные системы залпового огня, самоходные артиллерийские установки - ред.) 17 февраля почти весь день было спокойно. Что косвенно подтверждало заход боевиков в Дебальцево. Потом они, видимо, отошли, и за два часа до полуночи нас накрыло. "САУ-шки" вели огонь такой плотности, что если сравнивать с обстрелами за всю неделю - эти два часа с ней сравнятся. А через полчаса после окончания обстрела, в половину первого ночи, дали команду строиться в колонну и отходить.
В спешке много вещей пришлось оставить на месте. Наша рота вообще потеряла все имущество, в том числе и личное бойцов. Осталось только то, что унесли на себе - каска, бронежилет и автомат. Еще двух человек просто забыли на блокпосту. Они спали, и в суматохе их никто не разбудил. Сейчас эти бойцы в плену. Командование прикладывает все усилия, чтобы их освободить. Комбат говорил, что со дня на день должен состояться их обмен.
Уже в час ночи 18 февраля мы уехали по трассе в сторону Артемовска. Через какое-то время свернули в поле и поехали какими-то "чигирями". Трасса везде обстреливалась.
Колонна была очень большой. С нами выходили 128 горно-пехотная бригада, 30 механизированная бригада и 101 отдельная бригада охраны Генштаба.
Я так понимаю, замысел состоял в том, чтобы выйти по темноте. Это не удалось - к рассвету мы проехали только половину пути до Светлодарска и Луганского. Тормозили частые поломки техники, либо головная машина сворачивала не в ту сторону. Мы-то ехали в конце и дороги не знали, считая, что ее знают в голове колонны. В результате, все разворачивались и ехали назад.
Километра через три после первой небольшой засады заехали в болото. Там увязли и остались наши БТР и КрАЗ. Их пришлось поджечь и ехать дальше.
Еще через полкилометра опять засада. На пригорке стояло пять танков и били по нам прямой наводкой. С другой стороны по нашей колонне работали пулеметчики и снайперы. У меня на глазах подбили 2 машины. Одна с боекомплектом была - рвануло очень сильно. Другая машина тентовая - если там и был личный состав, то погибли все.
Вообще, к раненным санитары добирались ползком, потому что снайперы противника все живое прижимали к земле. Раненных перевязывали и оставляли лежать на дороге в надежде, что те, кто за нами где-то двигается, подберут их. У нас не было возможности их эвакуировать под плотным огнем. Если бы мы их подняли и начали тащить, вместе с ними бы и остались. Не оставалось уже даже перевязочных материалов, жгутов.
Еще через два километра мы вышли на позиции 95 аэромобильной бригады. Нам показали безопасную дорогу до Луганского, куда мы и выдвинулись. Это еще семь километров пешком.
Вышли точно не все. Кроме тех, кто попал в плен или убит, были и те, кто остался на позициях сознательно. К тому же часть подразделений явно осталась в районе Чернухино, которое отрезали еще 17-го числа.
Если бы отход действительно был хорошо спланированным и организованным, мы бы вышли без таких потерь, не оставили бы технику. Была неясность с путями отхода. Очень многие люди ведь выходили пешком, ориентируясь на трубы Углегорской ТЭС - и там попадали на "секреты" боевиков.
Но по хорошему постепенный отвод личного состава всей группировки надо было начинать еще в начале февраля. То, что из Дебальцево не удастся сделать плацдарм для будущего наступления, стало понятно еще с началом боев в Углегорске. Находится там уже не было смысла. Было понятно, что перевес в силах явно на стороне противника.
А нас, - Нацгвардию с ее полицейскими функциями, - вообще держать так долго не было смысла. В наши задачи входило прочесывание частного сектора на окраинах Дебальцево и проверка машин на блокпосту. В частном секторе уже никого не осталось. Все, кто хотел, давно выехал. Осталось с десяток человек, которые и не скрывали, что враждебно к нам относятся. Что касается машин, то за последние две недели через нас проехало всего два-три гражданских автомобиля. В основном мы занимались тем, что считали залпы "Градов".
