Законы логики. Почему судят Нацполицию, а не Россошанского
Резонансное дело об убийстве правозащитницы Ирины Ноздровской продолжает преподносить сюрпризы, несмотря на заверения правоохранителей о том, что жестокое преступление практически раскрыто. Правда, эти сюрпризы получаются достаточно прогнозируемыми, хотя и не для всех.
На днях адвокаты пострадавшей (которые сразу же после того, как полиция проинформировала о задержании и признании в совершении убийства давнего кровного "врага Ноздровской" Юрия Россошанского, публично сомневались в его вине) заявили, что тот от ранее данного признания отказался. Точнее, в тексте апелляционной жалобы, поданной в суд адвокатами подозреваемого, говорится, что Россошанский себя оговорил.
Что по этому поводу думает лично Россошанский, нам в виду нахождения последнего в СИЗО, ничего не известно, однако особых оснований не доверять словам адвокатов Ноздровской у нас нет, хотя бы потому, что подобное решение для обвиняемого более чем логично. Конечно, нельзя исключать, что это именно адвокаты утверждают, что их клиент себя оговаривает, а сам Россошанский все также настаивает на том, что это он убийца, но чем дальше идет расследование и соответствующий информационный шум вокруг него, тем меньше оснований у Россошанского не отказаться от своего признания.
Давайте вспомним, о чем говорили все те активисты, что пикетировали Нацполицию сразу же после того, как было найдено тело Ноздровской со следами насильственной смерти. Дескать, ответ на вопрос, кто убил правозащитницу, известен всем и без всякого расследования. Ну разве не очевидно, что за этим преступлением стоит Россошанский-старший, чей сын в свое время насмерть сбил сестру Ноздровской и во многом из-за усилий убитой оказался надолго в местах лишения свободы. Но возмущались протестующие, наша полиция убийцу все равно не покарает, поскольку продажна, непрофессиональна и аморальна, а жестокий убийца будет и дальше жить в свое удовольствие.
Очевидно, что мотивацией для протестов были не столько конкретные неправильные действия правоохранителей, сколько стойкое предубеждение в несостоятельности Нацполиции. А когда всем сообщили, что подозреваемый не только задержан, но и сознался в убийстве, вектор всеобщего возмущения сменился на противоположный, дескать, и мотив у Россошанского сомнительный, и обстоятельства совершения преступления вызывают вопросы, в общем, все вдруг стали утверждать, что Россошанский себя оговорил, а настоящий убийца не он. А как может быть иначе, если полиция априори все делает не так. Причем так считали не только рядовые обыватели, но и родственники убитой и их адвокаты, о чем они публично говорили на специально созванной пресс-конференции. Исходя из общего настроя в публичном пространстве, складывалось впечатление, что в виновность Россошанского верит только сам Россошанский.
И подозреваемый по всем законам логики должен был крепко призадуматься: "Раз все считают, что я не убийца, то зачем же я дурак признаюсь?" А поскольку от любых показаний можно всегда отказаться, мол, помутнение нашло, не выдержал психологического давления следователей и себя оговорил. А какие неопровержимые улики против Россошанского есть у следователей, кроме собственного признания, мы пока не знаем.
В полиции, правда, говорили о ДНК убийцы, обнаруженной на теле жертвы, но и ей при должной ловкости адвокатов можно придумать объяснение, не связанное с совершением преступления. Подрались, например, на остановке (как это и представлено в материалах дела) на почве давней неприязни, а вот ножом бил кто-то другой.
В деле об убийстве Ноздровской и правда могут быть некие темные пятна, хотя бы потому, что общественность ввиду незнания всех материалов дела не до конца понимает, как было совершено преступление и сокрытие его следов, но уже сформированное предубеждение в невиновности Россошанского только помогает последнему. И это притом что объективных оснований подозревать именно его более чем достаточно.
В итоге в очередной раз приходится констатировать, что массовое недоверие украинцев к правоохранительной системе, хотя и имеет под собой рациональные основания, а потому понятно и ожидаемо очень часто приобретает черты некой нездоровой мании, которая только мешает и расследованию резонансного дела в частности, и реформированию органов правопорядка вообще. В конце концов хотя бы в некоторых случаях доверять полиции просто необходимо, ведь они не меньше нас с вами заинтересованы в объективном расследовании убийства Ноздровской.
