Вадим Омельченко: Антикризисный консультант

Миллионер Вадим Омельченко зарабатывает на консультировании миллиардеров. Впрочем, его Gorshenin Group работает и с клиентами поскромнее, если они готовы к немалым тратам в борьбе за власть. Сам же Омельченко даже на финише избирательной кампании в парламент не скрывает, что не считает политический PR приоритетом. Ставку он делает на корпоративный и финансовый секторы, рассчитывая на давние связи с Виктором Пинчуком и Сергеем Тигипко. Именно они в 1990-х рассмотрели в бывшем милиционере неординарного консультанта.

Выбирая очередного героя в "Личное дело" для номера "ВД", который выходит накануне парламентских выборов, мы сознательно исключили всех кандидатов в депутаты — от греха подальше. Так что выбирать пришлось из коммерчески успешных политтехнологов. Но и их "поймать" накануне выборов оказалось делом нелегким. Интервью с президентом Gorshenin Group Вадимом Омельченко проходило через Skype.

Он признался, что последние дни переезжает из одного мажоритарного округа в другой, консультируя сразу несколько кандидатов в депутаты. И попросил, чтобы его называли не политтехнологом, а политконсультантом. Мол, понятие "политтехнология" дискредитировано.

Как бы там ни было, основной заработок Вадиму Омельченко сегодня приносит построение и коррекция избирательных кампаний. Антикризисный менеджмент — под этой размытой формулировкой для политконсультанта скрывается самый некомфортный режим работы. Ведь приходится не разрабатывать позиционирование кандидата в депутаты или партии с нуля, а исправлять чужие ошибки.

Но и денег подобные заказы сулят в разы больше. Омельченко признается, что в последние дни перед выборами больше всего головной боли ему приносит именно антикризисный менеджмент. Впрочем, фамилии кандидатов, которые прибегли к услугам его команды на самой финишной прямой, он предпочитает не раскрывать. В этой отрасли не принято публично обсуждать клиентов, называть конкретные суммы, а еще — гарантировать положительный результат.

  Правда ли, что в связи с широким использованием админресурса в нынешней избирательной кампании стандартные политтехнологии практически не работают?

— Это неправда. Я так говорю не потому, что работаю в этом сегменте. Есть такой избитый термин "политтехнология", он несет в себе негативный смысл. На самом деле методики, которые применяются, в том числе в политическом консалтинге, это методики антикризисного управления. Они есть в бизнесе, в социальной сфере, они работают и в политике в том числе, и в политических проектах разного масштаба.

Есть методы, которые меняют ситуацию, а есть методы, которые меняют ситуацию очень быстро. Мы, например, больше востребованы в экстремальных ситуациях, когда надо срочно что-то исправить. В таких случаях зовут нас, и это, в общем-то, наш конек. Поэтому те, кто говорит о неработающих политтехнологиях, скорее всего, не имели опыта их применения.

  Был ли по какому-то из округов у Института Горшенина откровенный провал?

— В тех округах, где нас позвали раньше, мы сейчас просто осуществляем "мягкую посадку самолета на посадочную полосу". То есть уже никакого конфликта, никакой интриги нет, эти кандидаты выигрывают. Там, где нас позвали позже и ситуация сложнее — сохраняется интрига, но, мы думаем, что выиграем.

  В целом, украинцы в ходе избирательной кампании так и не были вовлечены в дискуссию о будущем страны. Почему, на ваш взгляд, все прошло так вяло?

— Есть такой момент. Мы фиксируем, что очень большое количество людей не определились, не знают, за кого отдать свой голос. Это свидетельствует об определенной апатии и разочаровании, непонимании смысла парламентской кампании. В некоторых регионах люди даже с высшим образованием путают до сегодняшнего дня выборы в парламент и на пост городского головы.

Одна из причин: нет серьезной повестки дня кампании, которая касалась бы напрямую интересов людей. Все предыдущие кампании привели к тому, что люди больше не верят, что выборы могут что-то изменить в их жизни. Отсюда апатия. Наши исследования показывают, что процент неопределившихся за две недели до выборов составлял 40-50%. Это очень большие цифры в сравнении с предыдущими избирательными кампаниями.

  Какая избирательная кампания стала первой для вашей команды?

— Парламентские выборы 1998 года. Нельзя сказать, что тогда уже была какая-то внятная системная работа, но кое-что мы делали для Партии Зеленых Украины (на выборах в парламент 1998 года заняла четвертое место с результатом 5,43% — прим. "ВД"). Это был интересный, новый проект. А первым жестким опытом стала избирательная кампания Сергея Тигипко в Павлограде в 2000 году (выиграл выборы в Верховную Раду с результатом 58,86% — прим. "ВД"). Это что касается политических проектов, политического PR, потому что он не является нашим основным видом деятельности.

  Кого проще консультировать — партию или мажоритарщика?

— Ответственность за конкретного человека и его семью всегда выше, чем за некую абстрактную политическую силу. Мы имеем дело с живыми людьми, с их целями, планами и надеждами. Конечно, слово "ответственность" ключевое в этом деле.

  Сейчас многие мажоритарщики не пользуются услугами именитых экспертных центров, полагаясь больше на свои силы и тот организационный менеджмент, который "под рукой". С чем это связано?

— Ничего нового в этом нет. Так было всегда. Очень многие люди, которые делают первые шаги в политике, думают, что во всем разбираются, и ничего сложного здесь нет. Они начинают что-то делать кустарным способом. Потом кандидаты разделяются на две группы: тех, кто вовремя успевает позвать профессиональных консультантов, и тех, кто этого не делает до конца кампании. Бывают случаи, когда "кустарные" кампании побеждают. Но это происходит все реже, потому что конкурентная среда очень плотная. Все-таки каждый должен заниматься своим делом.

  Возможно дело в том, что политконсультанты слишком высоко оценивают свои услуги?

— Можно сказать по-другому: у нас это характерно для консалтинга в целом как услуги, чего бы этот консалтинг ни касался — юридических, финансовых или политических аспектов. Стараются просто сэкономить. Например, экономят на аутсорсинге, пытаясь справиться с задачей внутренними ресурсами. Весь мир уже давно работает на аутсорсинге с компаниями, которые специализируются в определенном сегменте.

Из оперов в консультанты

Компанию Gorshenin Group Вадим Омельченко сегодня развивает в трех направлениях, каждое из которых финансово вполне самодостаточное. Институт Горшенина зарабатывает на организации социологических исследований, а также актуализации различных проблем в СМИ путем презентации аналитики, пресс-конференций и круглых столов.

Gorshenin media включает четыре СМИ: киевское LB.ua, а также региональные информагентства "Мост-Днепр", "Мост-Харьков" и "Мост-Одесса" (стоимость баннерной рекламы 800-1600 грн. в неделю). Каждое агентство, среди прочего, зарабатывает и на сдаче в аренду залов для пресс-конференций (2400 грн. в час). Ну а самым доходным на сегодняшний день проектом Вадима Омельченко является Gorshenin consulting — политический, финансовый и бизнес PR.

Контракты в этой сфере носят максимально непубличный характер, а их суммы исчисляются сотнями тысяч долларов. С помощью партнеров во Франции Gorshenin consulting может обеспечить любому украинскому политику личные встречи на уровне руководителей Евросоюза и Европарламента, с соответствующим сопровождением в украинской и западной прессе. "ВД" достоверно известно, что клиентами Gorshenin consulting являются несколько министров нынешнего правительства.

Самостоятельный консалтинговый бизнес Омельченко начал развивать в конце 1990-х, когда занимал пост вице-президента в корпорации "Интерпайп" Виктора Пинчука. В поле зрения зятя тогдашнего президента он попал, еще будучи оперуполномоченным в милиции Днепропетровска. Логично, что в "Интерпайпе" Вадим Омельченко отвечал за вопросы безопасности и юридическое направление. Связи, полученные в одной из крупнейших промышленно-финансовых групп страны, он использует до сих пор. В том числе и для развития нового направления Gorshenin group — финансового PR.

  Почему вы решили сменить престижную должность в "Интерпайпе" на рискованный самостоятельный проект на рынке консалтинга?

— Стало тесновато. Спрос на наши услуги и нашу команду вышел за рамки одной компании. Правда до тех пор пока мы оставались внутри этой структуры, мы должны были вести себя корпоративно, и, разумеется, бизнеса никакого быть не могло. Но спрос на некоторые наши навыки рос, и со временем мы решили стать более открытыми, стать самостоятельными.

Хотя свобода — это очень большая ответственность. Пока ты топ-менеджер крупной корпорации, живешь в гостиницах, где три раза в день меняют белье и полотенце, ты ни о чем не думаешь. А когда выходишь в частный сектор, то должен сам ремонтировать свой водопровод и думать о завтрашнем дне.

  Вы говорите "мы". Как сформировалась ваша команда?

— Это, в общем-то, экскурс в историю создания Института Горшенина. Где-то в 1998 году мои друзья пригласили меня читать факультативный курс в КИМО. Этот курс, как мне кажется, пользовался определенной популярностью. Читал я его там почти 10 лет. Каждый год после этих лекций один, максимум два человека хотели со мной работать. Мы делали какие-то проекты, нарабатывали опыт, занимались аналитикой, исследованиями, тренингами. Много думали, проектировали, мечтали. И в какой-то момент из этих ребят сложился определенный коллектив.

  Сегодняшний кризис в украинской экономике влияет на рынок политконсалтинга?

— Было недолгое затишье после президентской кампании, длившееся буквально несколько месяцев. Потом сразу на многих направлениях люди начали готовиться к политическим проектам: к местным выборам, мэрским выборам. Кто-то уже тогда начинал готовиться к нынешним парламентским выборам. То есть застой был недолгим, мы на себе не чувствуем уменьшения интереса или денежных потоков.

В Украине деньги пока, к сожалению, не в экономике, а в политике. Наша стратегическая цель заключается в уходе от политического к финансовому PR. Даже если не в Украине, это наша стратегическая цель. Но пока есть деньги в политике, мы от них не отказываемся.

  Как давно вы развиваете финансовый PR?

— Последние два года мы учились и отрабатывали проекты, связанные с этим направлением. У нас в стране эта услуга пока не очень востребована. Практически все сводится к двум вещам: сопровождение вывода предприятия на IPO и управление корпоративными конфликтами. Гонорары агентств, которые специализируются на финансовом PR в Европе, составляют примерно €6-7 млрд в год. В Украине, в силу объективных причин, этот рынок пока не развит. У наших французских коллег и партнеров структура бюджета примерно такая: 95% прибыли приносит финансовый PR, 5% прибыли — политический PR. Но при этом политический PR дает связи и потенциальных клиентов для работы в бизнесе.

  Какой бы цифрой вы оценили объем рынка украинского политконсалтинга?

— Это десятки миллионов долларов.

  А на какую долю может претендовать Институт Горшенина от этого рынка?

— Наверное, на скромную. Мы занимаем определенную нишу. У нас, скажем так, избранные клиенты. Стать нашим клиентом непросто. Мы к этому очень серьезно относимся, и когда к нам обращаются, внимательно смотрим, может ли клиент переварить идеи, наработки определенного уровня.

  Как часто к вам обращаются украинские политики с запросами на организацию международных контактов?

— Достаточно часто. Они говорят: "у нас недопонимание", "мы хотим быть правильно поняты", "мы делаем много хороших вещей, о которых, возможно, просто не знают", "мы хотим, чтобы узнали", "как сделать так, чтобы узнали, как сделать так, чтобы узнавали системно". С такими вопросами обращаются чиновники самого высокого уровня.

  Могли бы вы привести позитивный пример такого сотрудничества?

— Говорить публично о клиентах мне пока сложно. Есть публичный аспект коммуникации, есть непубличный. Вот когда финансовый сектор поставим на поток, тогда и говорить открыто будет легче.

Излишняя самокритичность

За 14 лет работы на рынке политического консалтинга Вадим Омельченко лишь дважды попадал в неприятные истории. В декабре 2010 года с должности исполнительного директора Института Горшенина уволился политолог Владимир Фесенко, что некоторые СМИ объяснили его несогласием с проведением фиктивных социологических исследований.

В беседе с "ВД" Омельченко отказался комментировать эту ситуацию, порекомендовав не цитировать информацию со "сливных бачков". Фесенко, в свою очередь, был не намного откровеннее: "Институт Горшенина — это структура, где почти все зависит от мнения одного человека — Вадима Омельченко. Я так работать не привык. Мы расстались хорошо, без конфликтов. У меня были претензии к работе над социсследованиями. И одна из причин моего ухода оттуда в том числе и то, что я не мог влиять на качество проводимых социсследований".

Более заметная неудача, которую СМИ связали с Вадимом Омельченко, пришлась на 2006 год. Тогда Блок Литвина на парламентских выборах потерпел оглушительное поражение. Рекламы на ТВ и бордах было предостаточно, но украинцы так и не услышали призывов и обещаний Владимира Литвина. Одну из самых дорогостоящих избирательных кампаний вел, в том числе, и Вадим Омельченко.

  В 2006 году вы были одним из руководителей избирательного штаба Блока Литвина. Чувствуете ответственность за то поражение?

— Я не был руководителем избирательного штаба. Эту должность занимал Игорь Еремеев. Нас называли технологическим штабом, ну и чем-то вроде креативной группы. Когда-то, во время нашей стажировки во Франции, наши французские партнеры начали свою презентацию себя со слов: "в таком-то году мы работали с Жаком Шираком и мы выиграли с ним президентскую кампанию. В таком-то году мы работали с Лионелем Жюспеном, и с треском ее проиграли. Мы также очень дорожим кампанией 2006 года, потому что без нее у нас был бы неполный опыт". Мы многое поняли о том, чего не надо делать.

  И чего не надо делать?

— Один из главных уроков, который мы извлекли и больше в эту ловушку не попадаем, но видим, что многие продолжают в нее попадать, — рекламой политические проекты не делаются. Нас в этом многие упрекают, но мы выводили продукт на рынок рекламой, потому что такой политсилы не было, и она очень быстро и экстремальными способами была выведена.

Если помните, вокруг проекта была даже некоторая эйфория, его очень хвалили за креативность. В августе-сентябре 2005 года не было отбоя от желающих вступить в проект, внести деньги, получить место в списке. И рейтинги шли вверх. Вот это был хороший брендинг, экстремальный вывод нового бренда на рынок. Остановлюсь только на тех ошибках, которые совершили мы, не касаясь ошибок организационных, кадровых.

Создав "зонтичный бренд", мы не "заземлили" его, не запустили процесс включения партийной инфраструктуры в коммуникацию и агитацию. Мы также недостаточно позаботились о дне голосования и защите результата. Ведь многие экзит-полы показали тогда, что Блок Литвина преодолел 5-процентный барьер. В итоге часть результата отошла более сильным в организационном плане проектам.

Еще одно важный урок по результатам работы с Блоком Литвина — мы решили отказаться от работы в штабах политических проектов первого уровня. Потому что там существует очень большая внутренняя конкуренция. Интриги внутри штаба отвлекают от работы, от креатива. Нам это не по душе.

  Вы не считаете, что сегодня подобные ошибки совершает партия Натальи Королевской, которая также среди лидеров по затратам на рекламу?

— Я не стал бы сравнивать проекты Литвина и Королевской. Литвин — это Литвин, а Королевская — это Королевская. Что касается затрат, скажу вам честно, я не могу все знать, потому что не являюсь распорядителем кредитов, и о многом, на что возможно тратились деньги, просто не знаю. Но те бюджеты, которые находились в нашем поле зрения, были не такими уж большими. Они были рациональными. Просто это было очень эффективное размещение рекламы. По масштабу воздействия она была большой, по затратам — не очень.

  После провала 2006 года была ли проблема найти клиентов на следующую избирательную кампанию?

— Практически сразу после выборов 2006 года к нам обратился штаб БЮТ. С ними мы участвовали в парламентских выборах 2007 года. Мы не менеджировали в целом этот проект, но сделали несколько неплохих блоков, ассистируя штабу. Следующим был Арсений Яценюк. Я очень благодарен Арсению Петровичу, потому что некоторые тогда воспринимали нас сквозь призму стереотипов конечного результата Блока Литвина 2006 года.

Но Яценюк никогда не руководствуется стереотипами. Он, напротив, заметил и оценил некоторые наши находки и ходы, а также масштаб наших предыдущих проектов и клиентов.

Стресс как образ жизни

Вадим Омельченко все время в пути. Если не по делам, то в статусе путешественника. Именно поездки за новыми впечатлениями — одно из самых любимых занятий политконсультанта в свободное время. А занятием "для души", является преподавательская деятельность в Дипломатической академии Украины.

  Расскажите о вашем хобби, чем занимаетесь в свободное время?

— Я люблю путешествовать. Как говорил советский журналист и дипломат Александр Бовин, "я коллекционирую впечатления. Они не занимают много места и всегда со мной". У меня есть еще одно хобби: в юности я занимался фехтованием, и всегда мечтал каким-то образом к этому вернуться. Но поддерживать форму у меня не получалось. Правда, не так давно один мой приятель, который, как оказалось, в довольно позднем возрасте решил научиться фехтовать, арендовал зал и пригласил меня поучаствовать. И я с огромным удовольствием впервые за 25 лет взял в руки клинок.

  Получилось?

— Да. У фехтовальщиков даже есть такой термин — "с рывка", когда спортсмен долгое время не тренировался, но с первого раза у него срабатывает мышечная память. Потом, конечно, было трудно, потому что фехтование — очень сложный вид спорта, требующий большой выносливости, быстрой реакции. Но первый раз получилось хорошо, я вернулся в ресурсное состояние и был очень доволен.

  А как вы спасаетесь от стрессов?

— Я от них не ухожу. Это наша повседневная рабочая ситуация. Мы стрессоустойчивые. Это обязательное качество пиарщика. А лучшая разгрузка для психики — переключаться. Я, например, люблю поездить на скутере. Опытным путем выяснил, что когда сажусь на скутер, то перестаю думать о каких-то сложных вещах. Это хорошо разгружает.

Перспективы

В планах Gorshenin Group — развитие финансового PR. "Мы все равно будем отходить от политических проектов, как от бизнеса", — признается Вадим Омельченко, и добавляет, что у его команды намечаются проекты в Китае. Прицел на внешние рынки не случаен. Эту нишу Вадим Омельченко считает наиболее перспективной.

Ну а в политику наш герой не собирается ни в коем случае. Судя по всему, мешает этому слишком хорошая осведомленность о закулисье борьбы за власть по-украински.