Три направления "ползучего наступления". Итоги 2018 года в войне на Донбассе

К сожалению, стоит отметить, что в целом ситуация на линии противостояния практически не изменилась - как и предсказывали многие военные специалисты, позиционная война, которая началась весной 2015 г., может длиться очень долго.

Несмотря на то что с 30 апреля произошло переформатирование антитеррористической операции (АТО) в Операцию Объединенных Сил (ООС), никакого слишком уж серьезного сдвига не последовало. А чего-то глобального ожидали практически все, так как фактически по документам власть в зоне проведения войсковой операции принадлежит военным. Но каких-то совсем уж экстраординарных шагов от назначенного руководителем ООС генерала Наева не последовало, что, впрочем, вполне укладывается в стратегию Украины по возвращению оккупированных территорий.

В целом весь год продолжалась практика медленного продвижения на тех участках фронта, которые принято называть в СМИ "серой зоной", у военных есть несколько другое определение - "нейтральная полоса". Так, вот в этом году мы освободили несколько десятков километров своей территории - в районе Светлодарской дуги (июнь), на Бахмутской трассе (ноябрь) и особенно масштабно - под Горловкой. Причем продвижение на последнем направлении наблюдалось практически весь год - о контроле над разными небольшими населенными пунктами на восточных и северных окраинах достаточно крупного города сообщалось постоянно - по крайней мере в мае (Южный), июле (Золотое-4) и августе (Шумы) уж точно.

Нельзя не отметить, что все эти движения в серой зоне происходят исключительно в рамках линии разграничения образца 9 сентября 2014 г., которая зафиксирована в Минских соглашениях. И да - к большому сожалению не бескровно.

По официальным цифрам потерь, приведенными ВВС, за 11 месяцев 2018 г. погибло 110 украинских военнослужащих. Еще 776 получили ранения. Причем указывается, что сюда включены погибшие, пропавшие без вести и пленные. Официальных данных от МВД, Погранслужбы и СБУ на сегодня пока нет.

Если добавить еще четверых погибших за декабрь (на 24-е число) и одного умершего от ран, полученных в ноябре, то общая цифра потерь ВСУ составит 115 человек. А если прибавить еще и неофициальные цифры потерь среди добровольцев, Нацгвардии, а также умерших от ранений, полученных ранее, то общая цифра может выглядеть как 134 человека.

Стоит отметить, что по сравнению с прошлым годом (данные на 18.12.2017 г. из того же официального источника) количество погибших резко уменьшилось (в прошлом году эта цифра составляла 191 человек), зато резко увеличилось количество раненых в результате боевых действий - 776 против 174. Это в принципе вполне укладывается в общую картину позиционной войны.

Нельзя не сказать и о другой категории потерь, которые, увы, "традиционно" примерно соответствуют боевым, а в некоторые годы даже превышали их. Речь идет о небоевых безвозвратных потерях, которые, по тому же отчету в 2018 г. в ВСУ составили 100 человек. Кроме того, еще 91 военнослужащий был ранен в небоевых условиях (так называемые "небоевые санитарные потери"). Эти цифры свидетельствуют только об одном - резко увеличилось количество военных учений разного уровня, которые всегда были, есть и останутся причинами гибели военных в армии (даже в мирное время).

С другой стороны, оценить потери противника крайне сложно. Если принимать всерьёз цифры, которые регулярно распространяет пресс-центр штаба по проведению ООС, то стоит признать, что боевые потери противника примерно в два раза превышают наши. Интересно, что, даже имея некоторые сомнения в точности подсчетов, резкое увеличение вражеских потерь отмечают и независимые наблюдатели. Так, если опираться на данные пофамильных потерь, собранные интернет-пользователями, то можно говорить о том, что на сегодня известно о 309 погибших по всем причинам боевиках - то есть разница с нашими потерями (даже если складывать цифры боевых и небоевых) реальная и довольно существенная.

И тут в очередной раз стоит отметить, что любая информация о людских потерях вооруженных формирований на оккупированных территориях будет априори неполная, и это связано прежде всего с недостатком достоверной информации. Так, основным источником по-прежнему являются социальные сети, а по скупым сообщениям типа "любим, скорбим" достаточно сложно отследить причины гибели того или иного персонажа.

Кроме того, в вооруженных формированиях достаточно много как кадровых российских военных, так и добровольцев, отследить гибель которых вообще нереально (поэтому в разнообразные списки случаи их гибели на Донбассе попадают крайне редко).

И еще - в отличии от достаточно открытой нашей официальной информации, данных о потерях на фронте от командования "гибридов" нет - на нашей памяти, за год "говорящие головы" "армии ДНР и ЛНР" только пару раз приводили цифры собственных потерь - и то за конкретный день или неделю. И это понятно - на сегодня задача пропаганды максимально направить обнищавших местных "шахтеров и трактористов" на фронт, а сообщения о постоянных потерях могут свидетельствовать только о том, что они будут служить "хворостом", сгорая в "топке" тяжелой и грязной позиционной войны.

В ходе боевых действий за этот год на фронте традиционно было сразу несколько "перемирий", о существовании которых наши бойцы только догадывались, так как обстрелы со стороны противника продолжались постоянно. Немного тише на фронте стало только к концу года, что, по всей видимости, связано с очередным этап боевой подготовки "армий ЛДНР", так как многочисленные полигоны по всей оккупированной территории гремят постоянно.

За год боевики регулярно использовали на фронте как 120-мм минометы, так и артиллерию крупных калибров, которых по Минским соглашениям (а на Минск так любят ссылаться в РФ и ОРДЛО) даже в прифронтовых районах не может быть - от слова "совсем". Цель такого беспокоящего огня в условиях позиционной войны вполне очевидна - нанести потери и изматывать личный состав.

Однако такой подход нивелируется регулярными ротациями бригад на передовой линии - в этом году применялась оправдавшая себя схема "7-5", то есть семь месяцев бригада находится на фронте, а 5 - в тылу (на полигонах и местах постоянной дислокации). На сегодня в составе ВСУ нет ни одной бригады, которая не имела бы боевого опыта. Мы, в принципе, это можем себе позволить, в тоже время как противник в таких масштабах - нет. Ведь на начало войны в ОРДО проживало 10% населения Украины, а на сегодня после нескольких лет войны как минимум треть "боеспособного" населения (мужчины в возрасте от 18 до 60 лет) выехала за пределы оккупированных территорий (причем в этом случае совершенно не важно - в РФ или Украину).

В целом же можно констатировать, что в ближайшие пару-тройку лет мира на Донбассе не будет. Наша военная стратегия решения проблемы Донбасса упирается в одно - необходимость штурмовать плотную жилую застройку, где все еще проживают сотни тысяч гражданских. Причем возможное наступление будет происходить в ситуации, когда обе стороны не могут активно применять авиацию, а в огневых средствах примерный паритет. Причем ситуация в ВСУ с вооружением несколько меняется с получением более современного вооружения как отечественного, так и западного образца, однако пока эти изменения пока не влияют на общую ситуацию.

Мало того, чем быстрее будет развиваться наше наступление и ближе мы будет к границе с Россией, тем больше вероятность повторения ситуации лета 2014 г., когда по приграничной группировке практически в открытую работала артиллерия РФ - причем не только ствольная и самоходная, но и реактивная.

Такая фактически патовая ситуация говорит только о том, что все рецепты быстрого военного решения проблемы Донбасса были и пока остаются фантазиями отдельных политиков и некоторых военных экспертов. Выход у нашей страны в нынешней ситуации только один - "играть вдолгую": поддерживать и усиливать армию, реформировать страну, усиливать свои позиции в мире. То есть для решения вопроса, связанного с российской оккупацией части Донецкой и Луганской областей, нам просто нужно немного больше времени и терпения.