Президентские выборы в РФ: ростки вертикального конфликта сквозь бетон "национального единства"

Путинская Россия прилагает значительные усилия по формированию и трансляции образа страны, полностью контролируемой властью. "Национальное единство" в путинской версии заключается в готовности населения безоговорочно поддерживать курс "национального лидера" на имперский реванш, главной составляющей которого сейчас является война против Украины.

Выборы на фоне войны, по плану внутриполитического блока Кремля, должны подтвердить "единство". Его формальные признаки будут продемонстрированы по результатам голосования 17 марта. Пока у российского режима есть достаточный уровень контроля над внутриполитической жизнью, чтобы "нарисовать" желаемый процент.

Однако показное "национальное единство" вокруг "национального лидера" не опровергает наличие вертикального конфликта между населением и элитами. Острота этого конфликта усилилась после начала российского вторжения в Украину. Война, с одной стороны, отвечает запросу россиян на "величие". Поэтому поддержку войны стабильно декларируют около трех четвертей россиян. С другой стороны, социология фиксирует и рост запроса на окончание войны (пока исключительно на "российских условиях"). Переход к мирным переговорам поддерживает 48% россиян. Этот показатель превышает долю выступающих за продолжение войны (39%).

Во многом противоречивые социологические показатели обусловлены тем, что, начав войну, Путин воплотил ожидания россиян, но фактически вышел из негласного соглашения, в рамках которого власть гарантировала населению необходимый социальный минимум в обмен на политическую пассивность.

Базовая формула этого условного соглашения предполагала просто невмешательство населения в дела властей. Однако после начала войны режим требует от россиян принять дополнительные условия: сокращение доступа к социальным инструментам, резкое ограничение свобод, явную и скрытую мобилизацию, изоляцию. Со своей стороны, власть транслирует готовность компенсировать новые ограничения "победами" и "величием".

Население приняло новую реальность как неотвратимую. Не имея возможности отреагировать политическими инструментами, россияне показывают периодические всплески тревожности. Мобилизация не вызвала системных протестов, но привела к появлению первых в позднепутинской России примеров горизонтальной интеграции — движение жен мобилизованных. Также через два года войны существенно изменилась структура информационного потребления, снизился уровень доверия к телевизионной пропаганде.

Начиная с середины 2023 года в РФ наблюдался ряд кризисных для режима явлений, которые тем или иным образом влияли на настроения и ситуацию в стране и заставляли Кремль тратить время и ресурсы на реагирование.

В частности, мятеж Пригожина (июнь 2023 г.) показал, что ни государственно-бюрократические элиты, ни тем более население, не готовы проявлять инициативу и защищать режим. Несмотря на то, что первые являются частью этого режима, его "каркасом". А вторые — находятся в "гармоничном единстве" с властью.

Губернаторская кампания в Хакасии (сентябрь 2023 года) продемонстрировала, что региональные элиты способны результативно противостоять центру, а власть может проигрывать выборы. "Парашютист" из Москвы, депутат Госдумы и "участник спецоперации" Сергей Сокол не смог ничего противопоставить действующему главе региона коммунисту Валентину Коновалову, за которым стояли местные центры влияния, и вынужден был сняться с выборов, удовлетворившись мандатом депутата местного парламента и последующим избранием на должность председателя этого органа.

Антисемитские беспорядки в Махачкале (октябрь 2023 г.), митинги в защиту местного активиста в Баймаке и Уфе (январь 2024 г.), стихийные выступления после убийства местного жителя мигрантом в Якутске (январь 2024 г.) стали свидетельством того, что власть сначала демонстрирует растерянность, а потом предпочитает исключительно силовые и репрессивные инструменты реагирования.

Неожиданная дискуссия вокруг сериала "Слово пацана" (ноябрь-декабрь 2024 года), в котором россияне увидели, среди прочего, параллели с современной Россией, показала, что режиму не всегда удается навязать населению оптимальную для власти трактовку ситуации. Власти пришлось подбирать правильную реакцию на ею же инициированный телепродкут. В конце концов вариант запрета был отвергнут, а взят курс на минимизацию дискуссий и переключение внимания населения на другие объекты.

В ходе выборов-2024 тенденция к количественному нарастанию кризисных проявлений нашла продолжение. Власть не потеряла контроль над кампанией. Внутриполитический блок Кремля и Центральная избирательная комиссия без излишних проблем смогли сформировать оптимальный финальный список кандидатов. В него попали только Путин и кандидаты от парламентских партий. Также власти удалось обеспечить желаемую повестку дня кампании. И в целом режим форматировал кампанию в параметрах "дорогой бюрократии, а не демократии".

Обратной стороной такого подхода стало довольно вялое течение выборов и откровенно неинтересная кампания "главного кандидата". Путин ездит по стране от Чукотки до Калининграда и на тщательно подготовленных встречах зачитывает тщательно подготовленные тексты. В итоге, какой бы высокий процент голосов за Путина ни был озвучен после выборов (при реальных рейтингах около 65-70% в условиях отсутствия альтернатив и неудовлетворенного запроса на "наследника"), "единение вокруг национального лидера" также будет выглядеть скорее бюрократическим клише, чем реальным политическим феноменом.

Следовательно, в марте российский режим продемонстрирует свою способность "контролировать демократию" практически тотально. Однако главным событием этих выборов будет не результат Путина. Здесь — все ожидаемо. И даже не вызванные избирательной турбулентностью изменения в аппаратном весе околопутинских групп влияния.

Главное, что произошло в ходе кампании, — проявился запрос на обновление политического класса и конкурентную политику. А также на присутствие в публичном пространстве антивоенной и продемократической повестки дня. Сейчас трудно сказать, какова социологическая база этих запросов. И точно можно утверждать, что политическую инфраструктуру под них власть создать не позволит. Как ни дала возможности "выпустить пар" несогласным, допустив до голосования хотя бы одного, хотя бы условного репрезентанта альтернативной кремлевской повестке дня.

Главных претендентов на то, чтобы стать выразителем мировоззрения противников Путина, во время кампании было два — Екатерина Дунцова и Борис Надеждин.

Екатерина Дунцова появилась в русском инфополе ниоткуда. Заявление журналистки из Ржева о намерении участвовать в выборах с антивоенной и продемократической программой прозвучало в ноябре 2023 года. Дунцова неожиданно быстро стала явлением в русском медийном поле. При этом ее трансформация не была обусловлена какими-либо значительными действиями или качествами потенциальной кандидатки. Дунцову не раскручивало телевидение, ее рейтинги не замерялись, "кандидатку от народа" ЦИК ожидаемо не допустила даже до сбора подписей. Феномен Дунцовой обусловлен только одним: запросом населения на появление публичной альтернативы режиму. Политическая среда восприняла Дунцову как безнадежный проект. Тем не менее, вспышка внимания к этому проекту была очевидна.

Борис Надеждин хоть и расценивался многими, как проект Кремля, стал еще более выразительным символом запроса на политическую конкуренцию. Ему удалось получить разрешение ЦИК на сбор подписей. В свою очередь, подписная кампания Надеждина с "живыми очередями" к пунктам сбора подписей показала, что присутствие этого кандидата в бюллетене может существенно испортить "триумф национального лидера" и подсветить наличие запроса на антивоенную повестку дня и демократизацию. Поэтому Надеждин также не допустили до кандидатства, отказав в регистрации на этапе проверки подписей.

Среди кандидатов "из бюллетеня" осторожно пытается использовать часть предложенных Дунцовой и Надеждиным смыслов представитель "Новых людей" Владислав Даванков. Однако он рассматривается как представитель "системной" политики. Он избегает конфронтационной риторики и не демонстрирует амбиций больших, чем незначительно опередить кандидатов от КПРФ и ЛДПР.

Таким образом, власти в целом удается избежать рисков проявления вертикального конфликта во время избирательной кампании. Но не за счет снижения остроты этого конфликта, а за счет удаления его из публичной повестки дня.

Режим все чаще получает сигналы о том, что, несмотря на показное "единство", количество нерешенных вертикальных конфликтов в РФ увеличивается. Но власть уже не может и не хочет реагировать иначе, кроме как репрессивными методами и путем запрета публичного диалога. Режим пытается забетонировать любые щели, через которые может прорваться недовольство населения. Развитие тоталитаризма ведется ускоренными темпами. Впрочем, и риски бунта возрастают. Хотя горизонт такого бунта пока не выглядит близким.

Текст написан в рамках проекта "Исследование влияния войны против Украины на социально-политическую трансформацию РФ", реализуемого при поддержке Международного фонда "Відродження".