Почему Кремль не признал "выборы" в Донбассе

Главная интрига так называемых "выборов" во временно оккупированных Россией районах Донбасса состояла в том, признает ли их Москва. Но этого не произошло. МИД РФ прямо заявил об этом уже 3 ноября. Правда, хоронящие проект "Новороссия" формулировки были удачно замаскированы общим бравурным тоном распространенного в соцсетях коммюнике и освещавшими его российскими СМИ. Между тем вся суть документа выражена во втором и третьем предложениях: "Мы уважаем волеизъявление жителей юго-востока. Избранные представители получили мандат для решения практических задач по восстановлению нормальной жизни в регионах".

Географическая привязка к Украине, хотя и не упомянутой, вместо, казалось бы, более уместных аббревиатур ДНР и ЛНР уже была фактическим отказом в признании их правосубъектности. А упоминание статуса этих территорий именно как регионов отказ лишь подчеркнуло. Что же касается "выборов", то между уважением и признанием разница очевидна. Впрочем, Москва тянула интригу вплоть до пятницы, когда помощник Президента по вопросам внешней политики и экс-посол в США Юрий Ушаков собрал пресс-конференцию, чтобы на эту разницу указать. Причины такой изворотливости очевидны: Мос­к­ва хочет избежать углубления санкций и не ослабить контроль над бандами Донецка. Хотя Запад все равно счел, что РФ признала "выборы" в оккупированных ее войсками восточноукраинских анклавах. Причем здесь на первый план вместо плохого спектакля в декорациях огрызка Дон­басса вышел Крым. Все западные внешнеполитические ведомства в рамках реакции на "выборы" не преминули вспомнить об аннексии полуострова.

Но непосредственно связывать эти события, пожалуй, не стоило. С учетом того, что даже официозные опросы "общественного мнения" в России показывают лишь 11% сторонников присоединения ошметков Донбасса к РФ, возникает вопрос: а это ли нужно Кремлю? Поэтому логично предположить, что готовился иной вариант, скроенный по бесхит­ростным советским лекалам: угодное Москве правительство "народной демократии" обращается к ней за военной помощью для отражения внешней или внутренней агрессии. Тем самым как бы легитимировалось российское военное присутствие: для путинской братии следование букве закона при полном выхолащивании его духа - дело обыденное. Это, кстати, объясняет массовую переброску 25-тысячной группировки российских войск в Донецкую и Луганскую области как раз накануне "выборов". Вероятно, данный факт в рамках российской пропагандистской картины еще обретет статус аргумента в пользу некоей "миротворческой операции" РФ в Донбассе.

То, что этот сценарий не разыгран, отчасти может объясняться как раз эффективностью санкций. Отчасти тем, что на самом деле готовился похожий, но куда более дешевый во всех отношениях и притом более эффективный сценарий - боснийский. Через непризнание ДНР и ЛНР навязываются Украине в качестве аналогов Республики Српской. Они делают невозможным любое государственное строительство в рамках федерации де-факто, причем попытки одной из них договориться с Киевом на отличных от московских условиях будут нейтрализоваться фрондерством второй. Это версия для оптимистов.

Пессимистичная же версия состоит в том, что намерения от­сту­пить от силового варианта у Путина и компании по-прежнему нет. Хотя бы в силу того обстоятельства, что капитуляция, пусть даже с сохранением лица, приведет к гарантированному краху ре­жима. В этом случае непризнание, но уважение выборов - лишь шаг к дальнейшей эскалации конфликта. Смысл его в том, что ДНР и ЛНР получили гражданскую администрацию, лояльную к оккупационным войскам. Ис­чез­но­вение из Горловки Игоря Без­лера (Беса), вероятная его ликвидация и показательная борьба с анархией в целом объясняются как раз этим. Как, кстати, и отказ Путина встречаться с "народными избранниками" - в общении с обслуживающим персоналом достаточно и циркуляров.

В будущем эти анклавы могут быть использованы для дальнейшего продвижения в глубь Украины, но отчасти мера была вынужденной. Развернутые войска необходимо было куда-то деть до наступления холодов. Но, во-первых, и сам Кремль, и большинство населения РФ их возврат в места постоянной дислокации по определению трактуют как проявление слабости. Во-вторых, он чреват не всегда предсказуемыми рисками для власти. Так что наряду с постоянными провокациями натовских ПВО и ВМС история с выборами не что иное, как продолжение блефа.

Путинская Россия является безусловным преемником СССР как минимум в неприятии понятия пирровой победы: приемлема даже катастрофическая цена вы­игрыша, если противник получит хотя бы сопоставимый урон. Эта логика камикадзе заставляет Запад избегать прямой конфронтации с Кремлем. Однако Украине выбирать не приходится. Единст­венный, пожалуй, способ остановить дальнейшую агрессию - применить ту же логику как для обороны, так и для защиты интересов страны в целом. Отсюда для украинцев может быть один-единственный вывод - продолжение усиления ВС и строительства ли­­ний эшелонированной обороны. Чем мягче реагирует Киев, тем наглее Москва. Украина должна "пережить" Россию - ее экономика все быстрее скатывается в хаос, и все ближе момент, когда война в Донбассе утратит для Путина актуальность.