Наталия Яковенко: "Учебник истории Украины анахроничен и квазипатриотичен"
"ДС" Об истории, о том, как ее преподавать школьникам, постоянно ведутся дискуссии. Можно ли прийти к кому-то решению этой проблемы?
Н.Я. Я бы не сказала, что у нас сейчас ведутся дискуссии по поводу учебников. В начале 2000-х это было актуально, наша Мониторинговая комиссия учебников выходила из благих намерений, так как считала учебник анахроничным и перенасыщенным квазипатриотическими акцентами. Сейчас ситуация такая, что не до правки учебников, и вряд ли стоит ворошить этот муравейник.
"ДС" Почему?
Н.Я. Потому что учебник можно модернизировать, опираясь на определенные разумные методологические основы. Под этим углом зрения учебник по истории Украины действительно немного анахроничный, он построен на сантиментах и лозунгах романтичной украинской историографии конца XIX - начала ХХ столетий.
О прошлом надо рассказывать немного иначе, сегодня перед школой стоят другие задачи, у детей надо воспитывать критическое мышление, им надо внятнее говорить об условности "правды" в истории.
Но такие вещи делаются только в спокойном обществе. Когда же идет война и существует угроза для страны, коррективы в сторону уменьшения патриотической или мифологической акцентуации, мне кажутся, неуместными.
"ДС" Но для Европы это нормальный процесс - переформатирование учебников?
Н.Я. В странах Европейского Союза учебники начали переформатировать где-то с конца 1950-х - начала 1960-х годов. Это было логично: руины разобрали, раны залечили, дороги восстановили, мирную жизнь наладили, да и сегодняшних вызовов перед ЕС не было. В такой ситуации можно подумать не только о хлебе насущном, но и об устаревших довоенных учебниках. Ведь прежняя школьная история строилась на патриотических началах, где неизбежно фигурируют предатели и герои, "плохие" и "хорошие" соседи и т. д., - разумеется, с неизбежным упрощением истории с перспективы "нашего" интереса.
Подчеркну, что речь идет не об академической истории, а о школьных учебниках, которые, как и всякая популярная история, являются упрощенным продуктом.
Но когда понадобилось строить объединенную Европу, проще говоря, помирить, например, немцев и французов, сделать в Италии из нескольких стран одну, да еще и пристроить ее в Евросоюз и т. д., на первое место выступили вполне понятные мировоззренческие и политические вызовы, которые к академической науке не имели отношения.
Так, после долгой дискуссии был создан усредненный "европейский" учебник, который совмещает "свою" и общую, европейскую историю. Акценты в нем стоят не в патриотической плоскости, а на том, что разрабатывала тогда академическая историография - повседневность, ментальность, культурный контекст, цивилизационные достижения и пр. Это учебник "обо всем хорошем". Там нет лжи, представлены вполне объективные факты, конкретные даты и персонажи, но основной новаторский посыл - это жизнь обычных людей, а не столкновение властных кланов или идеологий. Без последнего, ясно, не обходится, но это перестало быть главным.
Это повлекло за собой большую дискуссию, потому что история у разных стран разная. В свою очередь, новаторские требования к учебнику вызвали дискуссию не только в Европе, но и в Японии и США. Там, например, некоторые штаты отказались снимать эмоциональные патриотические акценты. Но разве сегодня такого рода дискуссии актуальны для Украины?
"ДС" Хорошо, если говорить о студентах, они же уже прошли школу. Чем история для студентов в нашей стране отличается от европейских аналогов?
Н.Я. Если речь о преподавании истории студентам-историкам, то для них преподавание по учебнику - это абсурд! Насколько мне известно, от такой практики сегодня окончательно отказались только мы и Украинский католический университет во Львове. Будущий историк не должен получать готового базового знания, мы должны его научить думать об истории, а не знать историю. Ведь всякий учебник не приучает думать, он по определению уже нормативный.
"ДС" Но что значит "думать об истории", человек, который умеет думать об истории, но при этом не знает, например, когда была Грюнвальдская битва или битва на Ворскле?
Н.Я. О дате любой битвы все расскажет "Википедия". Это элементарные вещи, они сегодня не проблема. Сегодня не нужны счеты для базовых арифметических действий, потому что есть калькулятор. Так же и в истории. Конечно, общая схема прошлого должна быть в голове, но это не сводится к формату учебника.
Запомнить, что тогда состоялась такая битва, а тогда-то такой-то деятель основал такую-то партию, - это хронологическая таблица, а не история.
"ДС" Два университета, а остальные?
Н.Я. Хочется верить, что есть и другие, но мне они неизвестны. Насколько я знаю, все же пока доминирует старый способ понимания того, как надо преподавать студентам историю. Можно его назвать постсоветским, а точнее, постпозитивистским. Ведь советский способ преподавания, если снять с него "марксистско-ленинскую" пену, - это классический позитивистский поход к школе XIX века: получи готовое знание, запомни, повтори пройденный урок. Так в советское время выглядели семинары: профессор рассказывал, а потом на семинарах студенты "закрепляли" рассказанное. У нас в университете, к примеру, семинары проводятся совсем иначе - как своего рода "оживление" на материале конкретных источников того, что студент должен узнать об истории Российской империи, Речи Посполитой, Габсбургской монархии, советской Украины,
"ДС" Это политическая история?
Н.Я. Политическая и культурная. Это не длинные курсы, скорее общий контур этих историй. В него семинары вписываются как анализ источников. К примеру, в своей лекции о шляхетской демократии в Речи Посполитой я расскажу о сеймиках и сеймах, а на семинаре студенты рассматривают какой-то конкретный диариуш (дневник. - "ДС") сейма или какую-нибудь петицию к нему, то есть своими глазами "увидят", как это на самом деле происходило.
Кроме того, к "базовым" историям примыкают выборочные, тематически более узкие, курсы, которые привязаны к основному курсу, но еще глубже построены на анализе источников. Их студенты выбирают сами, исходя из собственной заинтересованности.
"ДС" Мода на повседневную историю, историю ментальности, когда она началась и чем вызвана?
Н.Я. Это великая революция в историографии конца 1960-х - начала 1970-х годов. Ее подтолкнуло много причин. Если брать издали, - это влияние философии экзистенциалистов, которая, очень упрощенно говоря, считает человека важнее, чем социальное сообщество. Если говорить о методологических и организационных вещах, - это смена поколений во французской школе "Анналов", когда пришло третье поколение и отбросило приоритеты отцов и дедов, как всегда бывает при смене лидерства. Если говорить о внешних толчках, - это вспышка во второй половине 1960-х - начале 1970-х так называемых молодежных революций, которые можно назвать триумфом индивидуального самовыражения, как, например сексуальную революцию.
Сюда следует отнести и становление молодежной субкультуры как самостоятельного явления во второй половине 1960-х годов, когда окончательно конституируется то, что в начале 1960-х только заявляло о себе во всяких ливерпулях (в 1960 г. в Ливерпуле была создана группа "Битлз". - "ДС"). Наконец, свою роль сыграла и дискредитация марксизма, особенно после Праги 1968 г.. Это важная деталь, поскольку очень много влиятельных историков в Англии и Франции до того времени были марксистами. В сумме молодежный протест и другие сдвиги показали, что предыдущая (социологизированная и "массовая") история не отвечает на вопросы, которые ставит сама жизнь. Так на арену событий выдвинулся новый актор истории - человек. И третье, младшее поколение школы "Анналов" громко объявило, что его интересует индивид, а не те общие безличностные тенденции, которые были в центре внимания предшественников.
"ДС" Наша историческая наука выглядит здесь слабо?
Н.Я. Сейчас уже все не так плохо. Вступили мы в этот поток обновления исторического знания слабыми, но не намного сильнее выглядели и российские, белорусские и другие постсоветские историки. Да, в Москве и Ленинграде существовал Институт всеобщей, то есть зарубежной истории, и московские "зарубежники", как и их ленинградские коллеги, во времена СССР были "экспортным товаром", их надо было показывать Западу. Не очень-то они туда ездили, но частично все же участвовали в зарубежных конференциях, знали иностранные языки, имели доступ к западной научной литературе. Это означало, что они достаточно ориентировались в историографических переменах конца 1960-х - 1970-х годов, а главное - могли оперировать зарубежной литературой. Впрочем, этого нельзя было сказать о московских историках из Института истории России. А что говорить об окраинах? К нам это не доходило, меньше читали зарубежные книги, сильнее действовала и цензура, и самоцензура.
"ДС" У нас, с одной стороны, тоже есть Академия наук Украины, есть Институт истории Украины. Есть также университеты, где тоже ученые. Чем это все структурно отличается от того, что существует на Западе?
Н.Я. Академия наук в нынешнем виде, как и зависящие от академии, в том числе финансово и планово, институты - это советское творение начала 1930-х годов, то есть продукт периода "закручивания гаек". Создана же была такая система для более действенного контроля за учеными и их научной продукцией.
Если институты фундаментальных или естественных наук были свободнее, потому что "компетентные органы" не особо разбирались в таких сложных материях, то гуманитарные институты по определению были бойцами идеологического фронта, фактически - пропагандистскими учреждениями.
Уровень науки сильно падал и из-за соответствующего подбора кадров. Если говорить о гуманитарных институтах в советской Украине, то, наверное, только Институт философии сумел сохранить более-менее солидный уровень, да и то благодаря сложности проблематики. Логику Гегеля "смотрящему" понять было сложно, а вот историю "понимал" каждый, а заодно и видел "углы", которые нужно "зачищать". Это касается не только Института истории, но и институтов литературы, этнологии, языка. Подобные институты создавались и в странах соцлагеря, хотя там, правда, пальцы на горле ученых не сжимали так жестко.
На Западе существуют академии наук, но только как своего рода почетные клубы для самых заслуженных. Например, в Италии с ХVI века действует Академия деи Линчеи, где мне недавно посчастливилось быть. Это замечательный дворец, библиотека, зал для конференций - словом, почетный клуб для уважаемых ученых почтенного возраста, а не функциональное исследовательское учреждение.
Когда распался соцблок, возник вопрос: что с этим наследием СССР делать? Решали по-разному. Я знаю литовскую ситуацию, где проблема переформатирования исторической памяти считалось государственным делом. Там Институт истории был переподчинен Кабмину как своего рода пропагандистское учреждение при правительстве - для культивирования национальной истории. В Польше институты остались за академией, но она перестала ведать деньгами и планами, а институты перешли фактически на самофинансирование. Государство выделяет им деньги на содержание помещений и их обслуживание, зато средства на исследования они получают от различных грантовых программ, теперь Польша в ЕС и с этим еще проще. В Украине и Беларуси реформа до сих пор даже не начата, в России несколько лет тому назад было провозглашено движение к такой модели, но как это выглядит сегодня - я не знаю, по крайней мере об успехе говорить вряд ли приходится, слышен разве "плач по всей Руcи великой".
"ДС" Плач с аргументом, что "разрушают нашу науку"?
Н.Я. Это само собой. Ведь в России иная ситуации, чем в Польше. Существует единственный гуманитарный фонд, и деньги там большие, но насколько он сейчас независим - сказать, мягко говоря, трудно. А зарубежные каналы финансирования не так давно перекрыты - как "иностранные агенты". Так или иначе, каждая страна по-своему нащупывала выход из советского тупика, только вот мы его даже не искали. И сейчас такая ситуация в гуманитарных институтах, что ученые считаются занятыми три дня в неделю, а соответственно - получают чуть более полставки без доплат. Тихое умирание. Но где выход? Распустить одним росчерком пера Академию наук Украины невозможно, она владеет огромным имуществом. Что с ним делать? Что будет, когда упадет колос по имени академик Патон? Академиков, которые его в очередной раз выбрали президентом, понять можно, ведь они боятся того, что станется после его ухода. На горизонте не видно такой авторитетной руки, которая могла бы удержать то, что уже сильно качается. А если это все обрушится, то вместе с водой могут выплеснуть и младенца, то есть саму науку.
"ДС" А университеты, они же тоже должны двигать науку?
Н.Я. Для этого надо уменьшить нормативы преподавательских нагрузок. Теоретически, согласно новому Закону "О высшем образовании", каждый университет сам себе хозяин и может делать, что угодно.
Но на практике как возможны такие перемены, когда нет денег.
Ведь сохраняет силу определенный расчет финансирования университета по критерию количества студентов на одного преподавателя. Чтобы уменьшить нагрузку, надо больше преподавателей. Больше преподавателей - меньшие зарплаты, так как количество студентов остается прежним. Собственных же денег у университета фактически нет, чтобы этим людям доплачивать.
"ДС" Насколько возможны объективные представления об истории? А то из школьного учебника получается, что поляки как-то подобрали часть Украины, дальше они нас угнетали, но Хмельницкий поднял восстание. Что часть руськой шляхты поддержала Хмельницкого - это осознается позже, а еще позже доходит, что Ярема Вишневецкий тоже наш - русинского происхождения. Как вот это все скомбинировать так, чтобы было ближе к объективной реальности?
Н.Я. Объективной реальности мы никогда не достигнем. Но как можно "нормализовать" школьный учебник, по которому учили вас? Его основной недостаток в том, что он повторяет старую, так называемую народническую, концепцию прошлого Украины, которую вы описали. Сейчас, правда, ее уже немножко подправили, но базовый ствол остался. Переписать ее заново не проблема, и это необходимо делать, но, думаю, не сегодня. Когда-то в "Литературной газете" была юмористическая рубрика "Если бы я был директором".
Так вот, "если бы я была директором", то, конечно, потихоньку вносила бы изменения и коррективы, например, относительно "захвата" и "угнетения" Украины поляками.
Показательным примером может служить то, как учебники, созданные в независимой Украине, наконец, перестали воевать с Брестской церковной унией и Ватиканом. С "отбеливанием" шляхты, на мой взгляд, тоже кое-какие подвижки есть. Ее уже "допустили" к созданию государства и формированию национальной идеологии, к Богдану Хмельницкому и его восстанию. Некие изменения, хоть и медленно, но происходят. Их можно и дальше распространять, однако проблема в том, что учебники из года в год пишут, как правило, одни и те же люди.
"ДС" А там еще издательства?
Н.Я. Вот! Это заработок, госфинансирование на огромные тиражи. Впрочем, издательство - это печатная машинка, получили деньги и напечатали. Важнее, что все изменения должны утверждаться Министерством науки и образования.
"ДС" Там дают грифы?
Н.Я. Министерский гриф - это соответствующий тираж, а следовательно - и гонорар автора. Всякий новый текст и всякая поправка в готовый текст должна проходить определенное рецензирование. Никто из 12 человек, входивших в упомянутую выше Мониторинговую комиссию учебников, не сподобился войти в состав таких комиссий. Здесь, конечно, нет нефтяных или газовых денег, но признаки коррупционной составляющей есть. Вот учитель что-то исправляет в учебнике, который он издает лет 15 подряд, это надо утвердить. Должны быть рецензенты, которые это прочитают и дадут соответствующую оценку. По старой советской традиции рукописи, как правило, не читают, просто автоматически ставят подпись. Грубые ошибки в учебниках показывают, что люди, входящие в состав таких комиссий, далеко не всегда обладают достаточной компетенцией, а что уж думать о том, как модернизировать школьный учебник.
Поэтому эволюционного движения, боюсь, не предусматривается. Нужны будут силовые сдвиги.
Когда действовала Мониторинговая комиссия учебников под патронатом Игоря Рафаиловича Юхновского, который тогда возглавлял Украинский институт национальной памяти, нам работалось комфортно. Мы, вузовские преподаватели из Харькова, Полтавы, Львова и Киева, смогли его убедить, что проблема учебника истории затрагивает интересы национальной безопасности. Ведь школьный учебник - это социализация гражданина в этой стране и для этой страны.
После долгих дискуссий мы составили собственную школьную программу, выставили ее на сайте института и начали обсуждение в академической, профессорской и учительской среде. Предполагалось, что это обсуждение продлится около года, после чего через Министерство образования планировалось объявить конкурс не на тексты учебников, а на намерение их написать. Затем Институт нацпамяти устроил бы для отобранных претендентов двухнедельные мастер-классы, где профессиональные историки читали бы им лекции о тех сюжетах, которых они не знали и о которых раньше никогда не думали, как о необходимых в учебнике.
"ДС" А тогда?
Н.Я. После мастер-классов Министерство образования объявляло бы открытый конкурс на тексты учебника. Таким было видение этого процесса. Но, увы, все закончилось на том, что мы написали программы и выставили их на сайт.
"ДС" А что потом?
Н.Я. Выборы и приход к власти Януковича. Вместо Юхновского институт возглавил коммунист Валерий Солдатенко, а Министерство образования вместо Вакарчука - Табачник. Сейчас, думаю, возобновление такой акции было бы не ко времени.
"ДС" Вопрос об этнических меньшинствах в Украине, как их вмонтировать в историю Украины, как другие страны это делают?
Н.Я. Разумеется, есть понятие титульной нации, и в учебнике именно она должна быть главным актором политической истории. Если то или иное меньшинство играет заметную роль в событиях, это тоже следует освещать. Например, нельзя обойти советских немцев, которых выселили накануне Второй мировой войны с юга Украины. Ясно, что это же касается евреев в событиях Холокоста на территории Украины, крымских татар и т. д.
Другой сюжет - это социальная структура Украины, где необходимо указать, сколько и где здесь жило, кроме украинцев: евреев, русских, поляков и людей других этносов, чем они владели, каким был их имущественный статус.
Еще один сюжет - это, например образование. Наряду с информацией об украинском образовании следует рассказать о еврейских, татарских и протестантских немецких школах в Украине. То же самое касается вопросов культуры, обычаев и т. д.
"ДС" А как быть с государственными образованиями? Гетманщина, она позитивно описана. Крымское ханство - они на нас нападают, берут пленников, продают в Османскую империю. Как одних и других вписать в единую историю Украины?
Н.Я. Да никак. Просто с краткой характеристикой устройства и особенностей перечислить их в отдельном разделе, посвященном всем государственным образованиям на территории Украины. Вот Королевство Польское, вот Великое Княжество Литовское, вот Речь Посполитая, вот Австрийская монархия, вот Гетманат, вот Российская империя, вот Крымский ханат. И все. Хорошо бы не забыть при этом, что на теперешнем украинском Причерноморье существовали и государства не совсем обычного для Европы типа - три Ногайские орды. Их территории обязательно надо показать на карте, ведь люди тех времен четко знали, где кончаются, к примеру, земли Едисанской Орды (Очаковская Орда. - "ДС"), а где начинается территория Джамбуйлуцкой Орды (Перекопская Орда. - "ДС"). Вообще карт, картинок и фотографий должно быть как можно больше, рассказ обо всем следует максимально "подсветить" такими изображениями.
Наталия Яковенко, профессор кафедры истории Киево-Могилянской академии
Родилась 16 октября 1942 г. в селе Апрелевка, Бобринецкий район, Кировоградская область.
Окончила классическое отделение факультета иностранных языков Львовского университета; с 1970 г. - старший научный сотрудник Центрального государственного исторического архива Украины; с 1981 г. - преподаватель латинского языка в Киевском университете им. Т. Г. Шевченко; с 1987 г. - научный сотрудник Института истории; с 1991 г. -заведующая сектором Института украинской археографии. В 1994 г. защитила диссертацию на степень доктора исторических наук, с 1997 г. -ведущий научный сотрудник Института восточноевропейских исследований НАН Украины. Одновременно с 1992 г. преподаватель Киево-Могилянской академии, а с 2002 по 2012 гг. - заведующая кафедрой истории.
