Миру нужны разрушители мифов
Российская пропаганда представляет собой лишь небольшую и далеко не главную составляющую созданной Россией структуры, которая во многом имитирует принципы генерации, распространения, воспроизведения и модификации вредоносного кода в сфере ІТ. Фактически РФ является пионером в области хакерства такого рода. Она с легкостью прошла путь от дихотомии мир/война не к наивному оруэлловскому отождествлению "война есть мир", а к монаде, которую можно определить как мировойна. И военные действия гибридного типа здесь - всего лишь частный случай. "Миротворцы" в Осетии и ПМР, "зеленые человечки" в Крыму, "отпускники" и "заблудившиеся" на Донбассе, "легитимные союзники" в Сирии выполняют прежде всего вспомогательную функцию овеществления контроля.
Десятилетия параллельной реальности
Строилась эта система не один год. Модель олигархически-корпоративного авторитаризма, которую российские элиты начали создавать еще при Борисе Ельцине, является - с разной степенью участия - и заказчиком, и архитектором, и продуктом масс-коммуникационного комплекса, не только включающего в себя весь спектр каналов распространения информации, но и фильтрующего смысловое поле. Смыслы, прошедшие отсев, включаются в игру, основные элементы которой - деформация, деконструкция и рекомбинация. "Либералы сидят на зарплатах у Госдепа, который хочет лишить Россию ресурсов". "Сирия - исконно русская земля". Никого не смущает, что дистанция от екатерининской Новороссии до "Новороссии" нынешней такая же, как между заложенным ею Херсоном и античным Херсонесом.
Имя подобным бредням - легион, они появились задолго до аннексии Крыма и не похоже, что исчезнут в сколько-нибудь обозримой перспективе. Впрочем, одно можно сказать наверняка: они и должны противоречить тому, что принято считать здравым смыслом. Чем безумнее - тем лучше. Их функция - мифотворчество. Причем мифотворчество в самом что ни на есть постмодернистском смысле. Оно стало очень мощным средством влияния на массовое сознание, поскольку, перекрывая всю социальную действительность, содержит минимум информации о реальности, формируя эмоционально окрашенное и некритичное к ней отношение. Здесь можно согласиться с французским философом Роланом Бартом, когда он говорит, что миф не является ни прямым обманом, ни признанием истины, и что ему удается избежать этой дилеммы, нейтрализуя идеи и превращая тем самым "историю" в "природу".
В этом контексте понятие "исконности", к примеру, является вневременным дескриптором, "киевская хунта" действительно распинает "мальчиков в трусиках", а "русская девочка Лиза в Германии" и впрямь была изнасилована. Православный большевизм вполне уживается с культом потребления, а ненависть к Западу - со стремлением "свалить из этой страны". Владимир Путин в этой системе координат получает куда больше прав и оснований отождествлять себя с государством, нежели Людовик Солнце. В общем, налицо не просто деконструкция реальности, а создание параллельного мира методом нарезки. При этом стоит отметить, что получившийся на выходе миф оказался вполне самодостаточной и самоподдерживаемой системой.
Что интересно, при этом в основе нынешней российской пропаганды лежит установка "все лгут". Возведенная в абсолют, она, с одной стороны, служит для максимальной апатизации и атомизации общества, тем самым, кстати, снижая шансы революционного сценария. С другой - кооптирует "среднего россиянина", неминуемо вовлекая его в коррупционную игру, воспроизводящую режим, кто бы ни оказался у него во главе.
Основная стратегия здесь - забивание информационным мусором всех доступных медийных каналов так, чтобы исключить целостное и критическое восприятие информации и чтобы даже наиболее достоверная информация оставляла как минимум ощущение недосказанности. При этом воспроизводство хаоса становится процессом неконтролируемым, как только к "ольгинским" присоединяются энтузиасты-добровольцы и иностранные коллаборанты (фрики-одиночки, эмигранты, остающиеся в российском смысловом и ценностном пространстве, сторонники маргинальных движений). В этот шаблон вписывается и обычай официальной Москвы подражать коту Шредингера ("есть войска - нет войск", "Крым сам ушел - ему помогли", "беззащитный бомбардировщик - выполнял боевое задание", "Гейропа - Неонацистская Европа", "НАТО - бумажный тигр и НАТО - угроза России" и т. п.).
Может ли быть ответ симметричным
Как следует из экскурса, борьба с российской пропагандой может быть ограниченно эффективной по той причине, что собственно пропаганда, понимаемая как сознательное искажение информации, составляет лишь часть стройной манипулятивной системы.
И здесь нужно комплексное противодействие мифотворчеству, не ограниченное собственно контрпропагандой. Рассчитывать на то, что в России холодильник победит телевизор, в обозримой перспективе не приходится как раз в силу ее мировоззренческой архаизации.
Тем не менее, пока главной точкой приложения усилий является как раз противодействие "ольгинским троллям", Первому каналу и подобным массмедиа, зомбирующим преимущественно постсоветскую аудиторию.
Так, еще в июне прошлого года Евросоюз одобрил план борьбы с российской пропагандой. Программа предусматривает "открытый бюджет", и ее реализация уже осенью привела к созданию в рамках административной структуры ЕС группы East Stratcom Team, призванной вести разъяснительную работу. Еще одно направление работы - сотрудничество с НГО, повышающими уровень осведомленности публики о политике дезинформации, которую проводят российские СМИ. В ноябре стартовал сайт, готовящий еженедельные обзоры российской дезинформации. Наконец, с фейками, распространяемыми каналами Sputnik и RT (ранее Russia Today), должны сообща разбираться национальные регуляторы, в том числе через Европейскую регуляторную группу. Местные СМИ на кремлевских зарплатах из внимания Брюсселя выпали.
Тем временем в ряде стран - членов Cоюза были запущены свои проекты как на государственном (телеканалы), так и на общественном (гражданские кампании, сайты, страницы в соцсетях) уровне, также направленные на борьбу с дезинформацией. Но пока результаты этой работы представляются достаточно скромными.
Наконец, в январе лидеры ЕС поддержали высказанную Петром Порошенко идею о создании панъевропейского телеканала для борьбы с российской пропагандой. Честно говоря, смысл этого проекта вызывает сомнения. С одной стороны, под эту цель можно "заточить" уже имеющиеся мощности вроде того же Euronews. С другой - опыт работы этого канала ясно демонстрирует, что разные национальные команды один и тот же сюжет на чувствительную тему подают с совершенно разными смысловыми и эмоциональными акцентами. То же, впрочем, характерно и для ВВС.
Соединенные Штаты в борьбе с российской пропагандой, в общем, идут тем же путем создания "правдивого информационного потока". В той или иной форме это возобновление практик времен холодной войны с ее "голосами", альтернативными официальным голосам Москвы. К примеру, в минувшем августе Вашингтон открыл грантовую программу на $500 тыс. для русскоязычных журналистов из стран Балтии. В ноябре прошлого года, выступая на слушаниях в сенатском комитете по иностранным делам, заместитель помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Бенджамин Зифф сообщил, что в 2016 финансовом году бюджет программы на поддержку гражданского общества и независимых СМИ в Евразии и Юго-Восточной Европе, куда включена Россия, должен увеличиться на 26% и достичь $83 млн.
Речь идет о контрпропаганде, которую американская сторона понимает как поддержку независимых СМИ, разоблачение ложных утверждений, а также на укрепление потенциала гражданского общества, доступ к высококачественной информации на русском языке для стран региона. Разумеется, эту сумму трудно сравнивать с $1,4 млрд для обеспечения работы пропагандистской машины, которая подает видение Кремля на события в мире на 30 языках, охватывая, по некоторым оценкам, 600 млн человек в 130 странах, и в рамках которой используются в том числе и фиктивные неправительственные организации.
Кроме того, опровергнуть тезис "все врут", который весьма умело использует российская пропаганда в условиях информационного хаоса, будет совсем непросто. Тем более что и утверждение это по сути своей верно, и финансирование что "от Госдепа", что от какого-нибудь "Российско-польского центра диалога и согласия", неизменно насторожит какую-то часть аудитории. Однако расчистка этих авгиевых конюшен потихоньку продвигается.
Украина не в приоритете
В разрезе приоритетов военного бюджета США программы, направленные на реализацию американской "мягкой силы", сдерживание российского милитаризма, по-прежнему уступают программам по борьбе с Исламским государством. К слову, в новом бюджете США на кампанию против ИГ, включая информационную борьбу, предусмотрены те же $1,4 млрд.
На этом фоне $117 млн, направленных на "противодействие российским агрессивным действиям в Украине" и $51 млн для противодействия давлению России и ее дестабилизирующей деятельности в Молдове и Грузии, что также подразумевает борьбу с пропагандой, выглядят более чем скромно. Но привлекает внимание то обстоятельство, что даже по сравнению с ноябрем 2015 г. объем финансирования противодействия гибридной российской агрессии в Украине был дополнительно увеличен чуть ли не вдвое. Впервые с середины 2000-х Украина вернулась в первую десятку реципиентов американской финансовой помощи - в 2015 г. она заняла девятое место, получив $514 млн. В этом году Киев может выйти на шестое место - "на укрепление демократии, поддержку экономических реформ и усиление борьбы с коррупцией", а также военно-политические цели от США планируется получить уже $630 млн.
При этом уверенно можно утверждать одно: помогать Киеву в развитии собственного "министерства правды" Вашингтон не намерен, посол Джеффри Пайетт высказался вполне понятно. Однако у частных, гражданских и неправительственных проектов, как собственно информационных, так и направленных на повышение стандартов информационной гигиены, шансы весьма неплохи. Но, как бы то ни было, проблему демифологизации России (не столько как территории, сколько как общности) это не решит. Здесь необходим комплексный подход, включающий работу и с восприятием, и со смыслами, и с культурными стереотипами.
Российский фетиш и западная уязвимость
Холодная война для нынешней России - это такой же фетиш, как и Великая отечественная, основа и сырье для мощнейшего мифологического пласта, опирающегося на такие штампы, как "могущество", "величие", "супердержава", "глобальный игрок", "империя" и им подобные. А состояние войны подразумевает прекращение дискуссий и превращение оппонента во врага, которого нужно не убеждать, а побеждать. И если Россия целенаправленно шла по этому пути на протяжении последней дюжины лет, то Запад до сих пор остается в рамках дискуссионной парадигмы. В которой диалог выступает едва ли не сакральной ценностью. А потому его ни в коем случае нельзя прерывать.
Эта одержимость диалогом является едва ли не главнейшей уязвимостью демократической общественно-политической модели. И именно она стала объектом атаки мыслевируса, который отчасти за неимением более подходящего термина, отчасти ввиду поверхностного восприятия его характеристик называется российской пропагандой. Это почтение к диалогу и плюрализму мнений не без успеха используют российские СМИ. В частности, регулярные наказания той же RT британским регулятором Ofcom за систематическое нарушение стандартов журналистики выставляется как наступление на свободу слова.
Опубликовно в журнале "Власть денег" №3 (440) за март 2016
