От уклонистов до экономического бронирования. Решится ли власть установить срок службы в ВСУ

Невыполненное обещание

Споры о мобилизации и демобилизации связаны неразрывно. Начнем с демобилизации, ибо без учета этой проблемы нельзя адекватно оценить масштабы проблемы мобилизации.

Демобилизация — это вопрос справедливости. Так считают семьи тех, кто на войне уже более двух лет. И на их сторону публично стал Владимир Зеленский.

"Вопрос мобилизации — прежде всего, это вопрос справедливости. Потому что есть люди, которые с первого дня на войне, — подчеркнул он в интервью, которое вышло на британском телеканале Channel 4 News 21 января. — Они заслуживают справедливости, что их заменят другие".

Норма о демобилизации после "непрерывной службы во время действия военного положения в течение 36 месяцев" была записана в законопроекте об усилении мобилизации, но перед вторым чтением вычеркнута по просьбе главнокомандующего ВСУ Александра Сырского. Он предложил "вопрос оснований увольнения с военной службы, а также введения на законодательном уровне ротации военнослужащих унормировать отдельно путем рассмотрения в другом законопроекте".

Закон об усилении мобилизации принят 11 апреля. И там, как и предложил генерал Сырский, записано, что Кабмин обязан "разработать и внести на рассмотрение Верховной Рады Украины законопроекты насчет усовершенствования механизмов ротации военнослужащих в условиях действия военного положения, их увольнения с военной службы и медико-социальной реабилитации".

11 октября этому обещанию исполнится полгода. 18 сентября оборонный комитет парламента провел закрытое заседание с участием представителей Минобороны и Генштаба. "Отталкивались от того, какие будут темпы мобилизации, позволят ли они правительству (за мобилизацию у нас отвечают правительство и президент) написать этот законопроект. Я думаю, законопроект будет написан", — рассказал в интервью Radio NV секретарь комитета Роман Костенко (фракция партии "Голос").

Но если проект и появится, то в нем, скорее всего, будут только установлены механизмы демобилизации, без указания конкретных сроков. "Я думаю, там будут написаны [условия] демобилизации, привязанные к указу президента. Не думаю, что там будут написаны какие-то конкретные сроки, потому что, глядя на темпы мобилизации, на то, что одни — защищают, а другие стараются не пойти в армию, вряд ли сейчас есть возможность установить какие-то конкретные ближайшие сроки", — сказал Костенко.

Два непубличных решения

Член оборонного комитета Ирина Фриз (фракция "Европейской солидарности") по итогам заседания рассказала Би-Би-Си, что сроки подготовки законопроекта о демобилизации сдвигаются ближе к концу года. Минобороны и Генштаб, скорее всего, будут предлагать продолжить наблюдение за динамикой мобилизации в октябре и ноябре, сказала Фриз и отметила отсутствие политической воли у власти для решения этой проблемы.

30 сентября в эфире Украинского Радио Ирина Фриз заявила, что отсутствие политической воли для установления четких сроков службы влияет на эффективность проведения в Украине мобилизации. "На ближайшем заседании нашего комитета будет обращение к Минобороны и Генштабу, чтобы они дали четкий ответ, собираются ли вносить законопроект об установлении сроков службы", — анонсировала она.

Но вряд ли это поможет появлению политической воли. Член того же комитета Соломия Бобровская (фракция партии "Голос") заявила Би-Би-Си, что в этом году закона о демобилизации не будет: "Я на 99% уверена, что его не внесут". По ее словам, оказалось, что дефицит человеческого ресурса в армии больше, чем раньше публично озвучивало военное командование. Соответственно даже рост темпов мобилизации летом не позволил его покрыть. "Дело в том, что были озвучены одни цифры, а потребность Сил обороны в действительности выше", — пояснила Бобровская.

Сайт lb.ua процитировал одного из депутатов, участвовавших в заседании 18 сентября: "Осенью ситуация с мобилизацией ухудшилась. Дополнительной проблемой стали более 80 тысяч случаев СЗЧ [самовільне залишення частини]. Поэтому о демобилизации вообще речь не идет. Понятно, что и отдельного закона об увольнении со службы тоже не будет. Минобороны и Генштаб не будут публично коммуницировать эту тему из-за ее чувствительности для военных и их семей и непопулярности для общества, в сущности электората. Поскольку для демобилизации действительно нужно усилить мобилизацию, чтобы заменить тех, кто почти три года в окопах".

Также lb.ua процитировал Соломию Бобровскую. Она признала, что состояние подготовки законопроекта на нулевом уровне. "Если прямо говорить, то обещания подготовить его были просто ширмой, чтобы успокоить общество", — сказала она.

Понятно, что такие решения принимаются не на уровне Минобороны и Генштаба, а на уровне верховного главнокомандующего. И забота об электорате — это, опять же, образ мыслей президента, а не военных.

Как видим, власть на самом высоком уровне уже фактически приняла два решения. Первое — отказаться от справедливости и не выполнять свое обещание. Второе — ничего не объяснять обществу.

Оправданно ли первое решение — это спорный вопрос. Но вот решение "не коммуницировать эту тему" — точно плохой выбор. Имеем объективный факт: в обществе усиливается поляризация по вопросам мобилизации и демобилизации. Чтобы ослабить ее и усилить сплоченность общества, нужна эффективная и адекватная информационная политика власти, причем на самом высоком уровне.

Дилемма миллионов украинцев

Когда нет адекватной информационной политики, это открывает простор для разжигания страстей и манипуляций общественным мнением. Примером могут служить выступления спикера парламента Руслана Стефанчука. "Я не знаю такой страны, которая бы во время войны проводила демобилизацию", — заявил он на телемарафоне 25 июля. В интервью телеканалу "Ми — Україна" 17 августа он повторил: "Я не знаю ни одной страны, которая во время войны объявляла демобилизацию".

Раз уж Стефанчук так глубоко изучил мировой опыт, он мог бы рассказать и другое: сколько стран во время полномасштабного вторжения врага освобождали от мобилизации мужчин до 27 или 25 лет, как в Украине. Но он не трогает эту тему, потому что он лично заинтересован в том, чтобы мобилизационный возраст не снижался: его сыну Олесю 19 лет.

Перед Стефанчуком стояла дилемма: выступать за справедливость, то есть чтобы воевали все, или за торжество несправедливости, то есть чтобы одни воевали бессрочно, а другие спокойно наслаждались жизнью. И он сделал свой выбор: пусть воюют другие, а не его Олесь.

Стефанчук — это просто пример человека на высокой должности. На самом деле такой же позиции придерживаются миллионы украинцев. Они, конечно, хотят, чтобы Украина победила, но еще больше они хотят, чтобы обязанность защищать свою страну не затронула их самих и их семьи.

Заочный спор Костенко и Залужного

Если темпы мобилизации недостаточны, власть имеет очень большой резерв: опустить нижнюю границу мобилизационного возраста с нынешних 25 лет до 18 лет. Именно это и позволило бы решить три задачи, которые сейчас решаются плохо или вообще не решаются: во-первых, обеспечить всем мобилизованным достаточное время для подготовки перед отправкой на фронт; во-вторых, обеспечить регулярную ротацию подразделений; в-третьих, обеспечить возможность демобилизации (или хотя бы длительного отпуска, как минимум на год) после непрерывной службы в течение 36 месяцев.

Два месяца назад член оборонного комитета парламента Федор Вениславский (фракция "слуг народа") сообщил на брифинге, что западные партнеры Украины поднимают вопрос о снижении возраста мобилизации до 18 лет. 4 октября о том же сообщил Роман Костенко в эфире "Говорить великий Львів". По его словам, американских конгрессменов удивляет, что в Украине мужчины до 25 лет не подлежат призыву.

"Во всем мире нет такого, что люди с 20, с 18 лет не призываются. Мне пишут мои коллеги конгрессмены, которые говорят: "Мы вам даем вам вооружение, вы говорите, что у вас нет людей, а как это у вас до 25 лет не призывают?" Мне трудно объяснить, потому что я не знаю", — сказал Костенко.

Сам он неоднократно выступал за снижение этой планки. И сейчас он вновь подтвердил свою позицию: "У нас не хватает людей, у нас не хватает людей именно таких молодых. Мне говорят, что мы получим потерянное поколение, потому что они пойдут на войну. А я говорю, что если они не хотят сейчас идти защищать нашу страну, значит, они уже потерянное поколение. Мы воспитали тех, кто не хочет защищать свою Родину. Сейчас не обо всех говорю. Поэтому моя позиция такова: пусть не с 18, пусть с 20 лет мы должны призывать, комплектовать и все вместе драться за нашу страну".

Тут Костенко вступил в заочный спор с послом Украины в Великобритании Валерием Залужным, который 3 октября в Лондоне заявил противоположное. "Категорию 18-25 лет нужно максимально беречь. Я почему всегда протестовал, чтобы мобилизация не заходила на людей ниже 25 лет, когда занимал должность главнокомандующего, потому что нам нужна Украина и через 20 лет, и через 30 лет. А она вот — ей сейчас 18 лет. Это совсем другие люди, которые спасут эту страну", — сказал Залужный, обращаясь к украинским студентам в Лондоне.

По мнению Залужного, мобилизовать молодежь в армию можно только в крайнем случае. "Если страна дойдет до такого барьера, когда будет угроза существованию государства как такового, его могут спасти только молодые люди в возрасте 18-25 лет, потому что это совершенно другие люди", — сказал он.

Таким образом, по мнению Залужного, молодых мужчин нужно поберечь на крайний случай. А по мнению Костенко, этот крайний случай наступил уже.

Если посмотреть, куда и с какой скоростью движется линия фронта в Донецкой области, то можно сказать, что прав Костенко. Хотя, если посмотреть на расстояние от фронта до Киева, то можно сказать, что прав Залужный: это еще не крайний случай, угроза падения столицы и капитуляции еще не наступила.

Однако, если принять эту логику, тогда и тех воинов, которые уже воюют два с половиной года, тоже нужно поберечь на крайний случай — как самых опытных, которые будут спасать страну. "дошедшую до барьера"

Легализация уклонистов

Кроме мужчин моложе 25 лет у власти есть еще один большой резерв: это сокращение оснований для освобождения от мобилизации. Практически каждое такое основание используется в преступных схемах уклонения от мобилизации. И если мы хотим ликвидировать преступные схемы — нужно устранять основания.

Возьмем последний вопиющий пример — руководительницу Хмельницкого областного центра медико-социальной экспертизы, депутата Хмельницкого облсовета от партии "Слуга народа" Татьяну Крупу. Во время обысков у нее и ее родственников ГБР нашло почти $6 млн. Также выявлено недвижимое имущество в Хмельницком, Львове, Киеве, Австрии, Испании, Турции, которое она не задекларировала. Печерский райсуд Киева избрал ей меру пресечения в виде содержания под стражей с возможностью внести залог 500 млн грн.

Сейчас ГБР изучает списки с фамилиями и фейковыми диагнозами, найденные в кабинете Крупы. Но нужны системные меры. Желательно вообще признать недействительными все медицинские заключения, которые позволяют избежать мобилизации, если они подписаны после 24.02.2022. Единственным исключением должны быть военные, кто ранен на фронте, и те гражданские, кто получил увечье из-за вражеских обстрелов.

Еще одной крупной схемой для уклонистов было второе высшее образование. Это основание ликвидировал закон об усилении мобилизации. Но осталась нетронутой схема в виде аспирантуры. После 24.02.2022 число желающих сделать научную карьеру резко выросло. Интересно, каковы расценки на эту услугу. Напрашивается радикальное решение — все аспиранты сначала спасают Украину, а потом благодарная Украина поможет им спасать науку.

Также популярна схема прятаться за родственниками, которые требуют ухода. Хорошее решение давно сформулировали французы: шерше ля фам, кому нужен уход — пусть ищет среди родственников женщину.

Но власть занята не этим. Вместо ликвидации старых схем она создает новые. В июне экономический комитет парламента внес три законопроекта с разными моделями "экономического бронирования": уплата предприятием специального сбора за бронирование работников; бронирование работников на основании их высокой зарплаты; смешанная модель. 4 октября первый заместитель главы финансового комитета парламента Ярослав Желязняк сообщил новость: заместитель министра экономики Виталий Киндратив сказал, что точно будут внедрять модель экономического бронирования, решение принято, бронировать будут на год, но с ежемесячным подтверждением зарплаты.

Фактически создается новый способ откосить от мобилизации: нужно заплатить директору предприятия за фиктивное трудоустройство. Тысячи мужчин, которые полгода назад горели желанием получить второе высшее образование, сейчас вдруг загорятся желанием поработать, например, слесарями, которые будут ремонтировать оборудование, пострадавшее от обстрелов.

"Если вам кажется, что в военной среде все это воспринимается как легализация откупа, вы не ошибаетесь, — прокомментировал эту идею журналист Павел Казарин, который сейчас служит в ВСУ младшим сержантом. — Война за независимость рискует превратиться в войну бедных, на которую богатые решили не приходить. Экономическое бронирование введет для гражданских прейскурант за право не одевать пиксель. Можно сказать, что прейскурант откупа существовал и раньше — и это правда. Но введение его в законодательство будет означать, что государство на уровне правил игры закрепляет за военными роль "отверженных". Служат те, кто беден, и служат бессрочно".

Понятно, что нельзя сделать хорошо одновременно и военным, и уклонистам. Но худшее, что сейчас может сделать власть, это спрятаться от дискуссии и сделать вид, что всех все устраивает.