Меджлис разрывают прагматики и идеалисты
Последние 23 года, 18 мая, в День депортации, крымские татары собирались на траурный митинг в центре Симферополя. Но в этом году, когда исполнилось 70 лет со дня национальной крымскотатарской трагедии, самопровозглашенный глава Крыма Сергей Аксенов запретил на территории аннексированного Россией полуострова до 6 июня проведение любых массовых акций, а на симферопольских улицах и площадях появилось множество российских омоновцев и привезенных специально из РФ автозаков. Собравшийся 16 мая на экстренное заседание меджлис во главе с Рефатом Чубаровым решил воздержаться от резких заявлений, продолжить переговоры о возможности траурного митинга с крымскими властями и попробовать специально встретиться по этому поводу с омбудсменом РФ. В тот момент, когда Чубаров проводил осторожную пресс-конференцию в Симферополе, другой лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев на вечере-реквиеме в Киеве выразил надежду на то, что "в ближайшем будущем у крымских татар появится новая выдающаяся дата - день освобождения Крыма от оккупации". 16 мая стало окончательно понятно, что возможная линия раскола меджлиса проходит не между двумя личностями, а между двумя кардинальными стратегиями: прагматиков и идеалистов.
Прагматики уверены, что против российского медведя нельзя идти с голыми руками, а потому нужно искать пути сотрудничества. Тогда как, по мнению идеалистов, единственный способ позаботиться о том, чтобы новая власть не игнорировала интересы крымских татар, - это показать готовность к сопротивлению. Количество прагматиков на последнем курултае крымскотатарского народа составило 157 человек из 250 - именно столько проголосовало за делегирование соотечественников в правительство Крыма. Лицом прагматиков можно считать крымского вице-премьера Ленура Ислямова, который хоть и не состоит в меджлисе, но имеет там свое крыло, обладает значительными финансовыми возможностями, владеет крупнейшим крымским телеканалом, а с вхождением в правительство получил прямой доступ к властным рычагам. Можно не сомневаться, что со времени съезда курултая число его единомышленников выросло.
Но можно не сомневаться и в таком парадоксе: с увеличением количества прагматиков выросла и популярность Мустафы Джемилева, который публично выступает самым большим идеалистом. На самом деле в прагматичности Джемилеву не откажешь, поскольку его действия укладывались в такую схему: он играл роль "плохого полицейского", в то время как "хорошим полицейским" был председатель меджлиса Рефат Чубаров. На уступки со стороны россиян должен был реагировать Чубаров, а на закручивание гаек - Джемилев. Однако на этот раз такой расчет сыграл против Мустафы-ага и не в последнюю очередь потому, что он не подходил на случай, если россияне начнут интервенцию на востоке Украины.
В непростой ситуации оказался Рефат Чубаров. В отличие от отсутствующего Джемилева он всегда под рукой для российского репрессивного аппарата. Как политик он известен склонностью к поиску компромисса. Однако даже пожелай он этого, Чубаров не обладает достаточной внутримеджлисовской поддержкой, чтобы пойти на соглашение с россиянами вопреки воле своего предшественника. Потому мотивы у Джемилева и Чубарова могут быть разными, но задача общая: не допустить раскола в органе национального самоуправления. На практике это означает пойти на сотрудничество с властью, но при этом сохранить достоинство. На данном этапе это непросто, потому что палку перегнули обе стороны и теперь трудно синхронно вернуть ситуацию в нормальное положение.
Власть сама предоставляет главный мотиватор для единения: страх. Похоже, Россия пока не поняла, что любая попытка запугивания Джемилева не сумеет превзойти то, что он пережил за свою долгую диссидентскую жизнь. Поэтому, с одной стороны, в его доме проводят обыски, а с другой - не пускают на родную землю. Параллельно идет тактика запугивания всех активных крымских татар. При этом людей пытаются подвести к мысли, что за всю нынешнюю остроту взаимоотношений ответственность несет Мустафа Джемилев, который ставит под удар весь народ. Наиболее выигрышной для россиян стратегией была бы не ликвидация меджлиса (что привело бы к сильнейшему всплеску в крымскотатарском национальном движении), а попытка поставить у его руля своего человека. В этом случае любые волны народных возмущений должны были бы гаситься о борт органа национального управления, увеличивая пропасть между противниками режима и его марионетками. Но дело в том, что между пошаговым компромиссом и грубой силой российские стратеги зачастую выбирает второе.
Меджлис оказался перед самой большой проблемой со времени своего существования: не просто на пути у огромной репрессивной государственной машины, а фактически один на один с нею. Любые возмущения в адрес России со стороны защищающей крымских татар мировой общественности окажутся просто писком мыши, прозвучавшей на фоне нынешней канонады критиков Кремля. Крымских татар не спасет даже Турция, премьер-министр которой находится в теплых отношениях с российским президентом. Впрочем, преследование Москвой крымскотатарских единоверцев, а также исторические колкости Владимира Путина относительно коренных народов полуострова могут оказаться для истинного мусульманина Реджепа Эрдогана железобетонным аргументом разорвать дружбу с неверным. Кстати, исламский фактор в ситуации с крымскими татарами хозяин Белокаменной явно недооценивает. Одно дело - карманные муфтии из Казани или Северного Кавказа. Совсем другое - политический ислам как идеология. Притеснение крымскотатарских суннитов может быть истолковано той же Саудовской Аравией как репрессии исключительно по религиозному признаку. Это в свою очередь станет дополнительным стимулом для Саудов обвалить-таки мировые цены на нефть, чего так боится Путин и к чему Вашингтон усиленно склоняет Эр-Рияд.
