Усталость от войны. Почему Зеленский не спешит с "полностью милитаризованной экономикой"

Владимир Зеленский заявил, что он уже морально готов к переходу на "полностью милитаризованную экономику". Но, как можно понять из его слов, время для этого придет позже — когда Запад устанет от Украины и начнет сворачивать помощь.

Некоторые партнеры уже "не здесь, не с нами"

Это заявление Зеленский сделал в интервью журналу The Economist на полях Ялтинской европейской стратегии (YES) в Киеве. Рассказывая об интервью, журнал поделился впечатлением о том, насколько нынешний форум YES отличался от прошлогоднего своей атмосферой:

"Год назад в той же обстановке настроение было наэлектризованным и эйфорическим; новости об успехе украинских сил в оттеснении России из Харьковской области звенели на каждом смартфоне в комнате. В этом году атмосфера совсем другая. За три месяца своего контрнаступления Украина добилась лишь скромного прогресса на крайне важном южном направлении в Запорожской области, где она пытается перерезать "сухопутный мост" Путина из России в Крым. Вопрос о том, сколько времени это займет и будет ли это успешным, гложет умы западных лидеров. Они по-прежнему ведут хорошие разговоры, обещая, что будут поддерживать Украину "столько, сколько потребуется". Но мистер Зеленский заметил изменение настроений среди некоторых своих партнеров. "У меня есть интуиция, я читаю, слышу и вижу их глаза [когда они говорят]: "Мы всегда будем с тобой" — говорит он. — Но я вижу, что он или она не здесь, не с нами".

Это констатация того, что произошло за последний год: некоторые западные лидеры уже "не с Украиной", хотя и сохраняют риторику о поддержке. И эта тенденция может укрепиться.

Как отмечает The Economist, президент Украины остро осознает риски для своей страны, если Запад начнет прекращать свою экономическую поддержку. Это нанесет ущерб не только экономике Украины, но и ее военным усилиям. "Поскольку несколько его западных союзников (включая Америку) проведут выборы в следующем году, Зеленский знает, что сохранить поддержку будет сложно, особенно в отсутствие значительного прогресса на фронте", — рассказывает журнал.

"Потом" может оказаться поздно

Ввиду этой перспективы разговор естественным образом перетек в обсуждение того, что Украина будет делать дальше. Рассказ в The Economist об интервью с Зеленским заканчивается именно на этой теме:

"Длительная война на истощение будет означать развилку дорог для Украины. Страна потеряет еще больше людей, как на передовой, так и из-за эмиграции. Это вызовет потребность в "полностью милитаризованной экономике". Правительству придется донести эту перспективу до своих граждан, говорит Зеленский, не уточняя, каким образом; новый общественный договор не может быть решением одного человека. Спустя почти 19 месяцев после начала войны президент заявляет, что он "морально" готов к переходу. Но он будет обсуждать эту идею со своим народом только в том случае, если слабость в глазах его западных сторонников станет "трендом". Настал ли этот момент? Нет, еще нет, говорит он. "Слава Богу".

Хотя интервью адресовано западной аудитории, для украинцев эта тема еще более важна. Фактически Зеленский рассказал The Economist о своих стратегических планах насчет украинцев. Он уже морально готов к переходу на "полностью милитаризованную экономику", но пока что не будет обсуждать эту идею с украинским народом. Пока еще, слава Богу, ослабление западной помощи не стало трендом. А вот когда станет — тогда правительству придется донести до граждан перспективу перевода экономики на военные рельсы.

The Economist правильно подметил, что новый общественный договор не может быть решением одного человека. Потому необходимо всестороннее обсуждение этой темы в медиа.

Но главное все же не в этом. Главное — в том, что если отложить обсуждение этой темы на потом, то когда это "потом" настанет, будет уже поздно.

Наши реалии таковы, что без западной помощи, в виде вооружений и денег, мы недолго сможем продолжать войну. И если мы начнем обсуждать перспективу перехода на "полностью милитаризованную экономику" лишь тогда, когда западная помощь иссякнет, то смысла в такой дискуссии уже не будет.

Смена западных эмоций

Подчеркнем, что этот момент может наступить скоро, буквально через несколько месяцев. Причем одновременно со стороны США и Евросоюза. И триггером тут могут стать перемены в общественных настроениях в западных странах. Когда Зеленский рассказывает, что некоторые западные лидеры уже "не с нами", то это происходит именно потому, что они реагируют на общественные настроения, которые меняются.

В США негативные для нас сдвиги в общественных настроениях уже не просто наблюдаются, а и могут заблокировать выделение помощи Украине. Джо Байден выделяет помощь в том размере, который одобрен Конгрессом. В сентябре, можно надеяться, Конгресс удовлетворит запрос Байдена на $24 млрд для Украины на следующий квартал. Но республиканское большинство в Палате представителей чутко реагирует на мнение своих избирателей, а оно становится все более, скажем так, равнодушным к Украине. И будем ли мы получать американскую помощь, начиная с января 2024 года, сейчас под большим вопросом.

В европейских странах тоже растет равнодушие к Украине. Об этой опасности на днях подробно рассказал посол Польши в Украине Бартош Цихоцкий в интервью BBC News:

"Мне кажется, что западные общества все труднее воспринимают тон своеобразного морального давления, которое они слышат от Украины: что ей что-то принадлежит по праву, что кто-то должен сделать и так далее. В мои полномочия не входит поучение мировых лидеров, — тут Цихоцкий, очевидно, имел в виду Зеленского, — но это объективно важно для дальнейшего хода этой войны и нашего сотрудничества, потому что общественные эмоции меняются. Мы видим результаты политических опросов в Германии, других странах. Иногда политические изменения могут играть в пользу Украины — например, как это было в Италии. Но в других случаях они могут сыграть в ущерб. Мне кажется, что порой заявления наших лидеров, — тут Цихоцкий, очевидно, имел в виду европейских лидеров, — уже отличаются от тех заявлений, которые мы слышали в прошлом году, и они и дальше должны будут принимать во внимание то, что журналисты и читатели ваших материалов уже немного по-другому реагируют [на новости об Украине]. Наверное, возникла проблема усталости от войны".

Сомнения вместо сочувствия

Нам нужно как можно быстрее отвыкнуть от мысли, что западный обыватель безоговорочно нас поддерживает. И привыкнуть к тому, что он сомневается, нужно ли и дальше помогать Украине, если война все не заканчивается и конец ее отодвигается все дальше.

Именно от этой категории американцев и европейцев сейчас зависит продолжение помощи Украине. И именно с этой категорией нужно сейчас работать и стараться вызвать в ней сочувствие. Цихоцкий очень верно подметил, что на Западе меняются общественные эмоции. Поэтому нужно взывать не к разуму, а к чувствам. Но для этого нужны соответствующие аргументы.

Спросим себя теперь: вызвало ли интервью в The Economist сочувствие к Украине у тех, кто сомневается? Если отвечать честно, то сомнения скорее лишь усилились. В самом деле, оказывается, Украина вовсе не делает все возможное для своей победы. Она даже не перешла на военную экономику и, более того, не собирается этого делать, пока продолжает поступать западная помощь. И лишь когда западная помощь иссякнет, тогда украинская власть, может быть, захочет (а может, и нет) перевести экономику страны на военные рельсы.

Для сочувствия нужен совсем другой образ Украины: образ страны, которая вся целиком сфокусирована на одной цели — победе над врагом. Страны, которая именно на эту цель тратит все свои ресурсы.

Конечно, весь этот разговор, вероятно, был бы вообще излишним, если бы западные медиа сейчас воодушевленно рассказывали об украинских победах, как год назад. Но с этой точки зрения тоже можно спросить: разве успехи на фронте совсем не зависят от степени милитаризации экономики?

Сочувствие не обязательно должно заключаться в одном лишь сострадании. Обыватель зачастую склонен сопереживать тому, кто демонстрирует волю к победе. А вот если демонстрировать желание выпросить деньги "на продолжение сопротивления", то можно вызвать совсем другие эмоции.

Чем раньше, тем лучше

После стольких упоминаний о военной экономике нужно, конечно, поговорить о том, какой она должна быть. Пропустим технические подробности и сразу перейдем к результату. Необходимы радикальные перемены в трех ключевых сферах: государственное управление, государственные финансы, общественное сознание.

Кабинет министров, Офис президента и каждая областная госадминистрация должны быть сфокусированы на развитии оборонной промышленности и обеспечении потребностей ВСУ. Тогда, кстати, и для органов местного самоуправления это будет главным приоритетом. Пока же мы видим, что для большинства чиновников всех уровней война — это лишь досадное препятствие, которое мешает вести дела, как обычно.

И подтверждение этому — направления расходования бюджетных средств на всех уровнях. Если бы мы еще в прошлом году перешли на военную экономику, то в текущем году вообще не было бы огромных трат на все те статьи расходов, без которых можно было бы обойтись. А все эти деньги пошли бы на оборонную промышленность и обеспечение потребностей ВСУ. Конечно, многое уже делается. Но можно было бы получить десятикратный результат, если бы на производство ракет, дронов, боеприпасов пошли все те деньги, которые до сих пор тратятся на второстепенные (и зачастую коррупционные) цели.

Ну и общество, конечно, должно заметить перемены. В качестве примера приведем, как высоко сейчас стоят в глазах украинцев воины ВСУ. И никто из нормальных людей не смеет утверждать, что они слишком много зарабатывают и незаслуженно пользуются всеобщей любовью. Так вот, о переходе на военную экономику можно будет говорить тогда, когда вторыми, после воинов ВСУ, в глазах украинцев будут стоять работники предприятий оборонной промышленности. Инженеры, которые разрабатывают военную технику и организовывают ее производство, должны получать зарплаты на уровне западных специалистов — по крайней мере, если их разработки оказались успешными и приняты на вооружение ВСУ.

Все это нужно делать сегодня, если не вышло вчера, а еще лучше год назад, Потому что завтра может быть уже поздно.