Аятоллы в ЕАЭС. Почему от экономического союза Тегерана с Москвой плохо будет Киеву
Документ был парафирован в Астане во время очередного саммита стран-участниц. Так в столице Казахстана было выковано еще одно звено той цепи, которое постепенно сжимает европейское геополитическое пространство с востока континента. Учитывая, что роль одинокого буфера на этом фланге выполняет именно наша страна, события в Астане должны были вызвать в Украине животрепещущий интерес. Во всяком случае, в плане анализа происходящего и оценки тех системных рисков, которые могут возникнуть для нас в ближайшие годы.
Читайте также: ИГРЫ С ЕАЭС. КАК ИРАН ПЕРЕИГРАЛ ПУТИНА, А КИМ — ТРАМПА
Кроме Ирана, соглашение о сотрудничестве с ЕАЭС подписал и Китай. Документ призван защитить интеллектуальную собственность, а также упростить таможенные процедуры и торговые регламенты. На данный момент в ЗСТ с ЕАЭС входит Вьетнам. Соглашение с Ираном является временным и еще подлежит ратификации странами-участницами. Достаточно контроверсионный вопрос — перерастет ли взаимодействие ЕАЭС с Китаем, происходящее ныне в формате лайт, в полноценное торговое соглашение? Торговый оборот Поднебесной со странами содружества составил по итогам прошлого года более $109 млрд и увеличивается на 20% и более в год. Но с точки зрения эффективности экономики страны ЕАЭС пока не готовы конкурировать с китайцами в режиме свободной торговли.
На подходе к торговым воротам ЕАЭС находятся такие страны, как Египет, Таиланд, Монголия, Сербия, Индия (в июне 2017-го инициированы переговоры о создании ЗСТ), Сингапур. Кроме того, в разные периоды идея ЗСТ с евроазиатским конгломератом обсуждалась в Венгрии, Израиле, Индонезии, Японии, Южной Корее.
Для нас этот список примечателен тем, что как минимум три страны в нем являются крайне важными рынками сбыта и для украинских товаров. Прежде всего, речь идет об Индии и Египте, куда Украина продает не только зерно, растительное масло и металл, но и продукцию машиностроения. Если ЕАЭС окажется расторопнее в части инкорпорирования указанных стран в свою торговую систему, ловить там нам будет нечего, особенно учитывая, что мы являемся прямыми конкурентами с теми же россиянами на мировых рынках металла, зерна и некоторых видов промышленной продукции.
Взаимодействие Ирана и РФ основывается на совместном противостоянии западным санкциям, в первую очередь американским. Если США причислили эти государства к оси зла, то единственный выход для них — создать экономический союз, который сможет частично амортизировать санкционное давление.
Сейчас взаимодействие этих двух стран расширилось даже на такой специфический сегмент рынка капитала, как криптовалюты. О том, что их можно использовать как антисанкционный экран, стали открыто говорить уже год назад. Первыми об этом заявили в Иране, стране, фенотип которой сформировался в условиях закрытой, самодостаточной экономики, ориентированной на внутренний рынок и ограниченный экспорт сырья, развивающейся много лет в условиях западных санкций, которые, не успев отменить, вводят снова. Эксперт криптовалют Ганеш Юнг, генеральный директор Draglet, разрабатывающей платформы для криптовалютных бирж, заявил о появлении в ближайшем будущем замкнутой криптовалютной системы в Иране и РФ. Кроме того, появились идеи создания евразийского золотого треугольника, состоящего из Ирана, РФ и Китая, когда для поддержки местных валют в условиях усиления модели дорогого доллара и соответствующего давления на развивающиеся рынки реанимированный золотой стандарт обеспечит курсовую стабильность на национальных рынках капитала на фоне общей мировой турбулентности. Более того, в результате принятия в Тегеране постановления в отношении инвестиций и права собственности на золото, утвержденного иранским Советом по шариатским финансам, Иран может в ближайшее время стать первой страной за последние полвека, которая обеспечит свою национальную валюту золотом, нанеся, таким образом, удар по гегемонии доллара. Нечто подобное способна предпринять и РФ.
Сближение Ирана и ЕАЭС в мировых СМИ уже успели окрестить самым болезненным щелчком по носу Трампа с момента его инаугурации. В течение трех лет Иран должен снизить таможенные пошлины на 246 видов промышленных и сельскохозяйственных товаров, а ЕАЭС, соответственно, на 175. По сути, Иран впервые в истории раскрывает свой герметичный рынок для продукции столь масштабного экономического союза. Данный шаг является более рискованным для Ирана, ведь эта страна долгое время реализовывала глубокие программы импортозамещения, пытаясь производить для внутренних нужд практически все — начиная от зубочисток и заканчивая самолетами и автомобилями. Структура иранского экспорта при этом крайне ограничена: более 90% — это углеводороды, ковры и фисташки. Тем не менее торговый союз состоялся. К слову, от этого взаимодействия выиграет Армения, которая имеет общую границу с Ираном и уже создала с ним СЭЗ "Мегри" для реализации совместных инвестиционных проектов.
На данный момент в ЕАЭС входят пять стран: РФ, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Армения. Следующим шагом Москвы должно стать втягивание в союз Узбекистана, который является ключевой страной для контроля среднеазиатского подбрюшья бывшего СССР (Далеко не очевидно, что этот план удастся реализовать.)
В обращении Путина к странам СНГ российский президент предлагал максимально совместить форматы взаимодействия в рамках содружества и ЕАЭС. Причина данной интеграции кроется в макроэкономической теории "эффекта от масштаба", которую сформулировал американский экономист и нобелевский лауреат Пол Кругман. Согласно ей любая квазигосударственная конгломерация в населением от 250 млн до 300 млн является оптимальной системой для производства и потребления товаров и услуг. Если эти параметры не выдерживаются, начинается системный дисбаланс. Экономическая система с населением более 300 млн нуждается в рынках сбыта и наращивании экспорта, обеспечить занятость населения в противном случае не удастся.
Российские эксперты убеждены, что глобальное выживание России напрямую зависит от ее возможностей сформировать новое интеграционное ядро, ведь параметры федерации не позволяют ей создать герметичную экономическую модель. А ведь так хочется. Вначале таким ядром должен был стать Таможенный союз, но без Украины не удавалось выйти на оптимальные параметры. Сейчас в качестве такой площадки рассматривается ЕАЭС.
Пол Кругман также создал теорию международной торговли, которая говорит о том, что развитые страны доминируют за счет того, что их крупные технологические корпорации выигрывают конкурентную борьбу, экономя на масштабе. Если исходить из этой гипотезы, то необходимо ограничить импорт и простимулировать развитие крупных производств и по мере их усиления снимать таможенные барьеры.
Кроме того, есть еще одна теория Кругмана, которая заключается в том, что государство должно стимулировать те отрасли, которые приводят к появлению новых, как это произошло в Японии, когда развитие металлургии способствовало зарождению машиностроения. Все эти идеи попытаются реализовать в ближайшие годы в ЕАЭС.
Впрочем, на данный момент, ЕАЭС является крайне слабым интеграционным ядром: 86% торгового оборота его участников приходится на третьи страны и лишь 14% — на взаимную торговлю. Если взять РФ, то у нее лишь 9% внешней торговли приходится на ЕАЭС. Больше всего от союза зависит Беларусь, 52% внешней торговли которой приходится на страны ЕАЭС. У Казахстана эта зависимость существенно меньше — 21%.
Если ЕАЭС расширится за счет включения Ирана и Узбекистана, то на карте появится квазисоюз с населением в 285 млн человек и ВВП в размере $2,2 трлн, а средний показатель ВВП на душу населения составит $7,8 тыс в год. Включение Ирана добавит в копилку $432 млрд ВВП и 81 млн человек, а Узбекистана — $48 млрд и 32,2 млн человек соответственно. Главную роль при этом будет играть РФ: ВВП — $1,5 трлн и население 144,3 млн.
Наряду с экономическим аспектом, важную роль играет и идеологический. По сути, мы являемся свидетелями зарождения нового союза стран, в котором базовой государственной идеологией становятся не общепринятые демократические ценности и гуманистические принципы, а теократическая форма организации общества со слабым вкраплением так называемой суверенной демократии, принципы которой были сформулированы именно в Москве и Тегеране. В основе будет лежать поддерживаемая на государственном уровне религия: в Иране и Узбекистане — мусульманство, в РФ и Беларуси — православие, усиленное постсоветской идеологией в виде гибридной смеси капитализма и социализма.
