Глазенап, Бутеноп и Международный трибунал

Публикация Генеральной прокуратурой Украины (ГПУ) записей телефонных переговоров Сергея Глазьева с Константином Затулиным и с другими бесами помельче, в которых Глазьев отдаёт указания о том, как правильно захватывать облсоветы и разваливать Украину, несомненно, стала сенсацией недели. Равно как и список персон, которым ГПУ предъявила обвинения по различным статьям Уголовного кодекса. В списке - министр обороны России Сергей Шойгу, советник президента России Сергей Глазьев и ещё 18 высокопоставленных российских чиновников. Два десятка повесток отправлены курьерской службой в администрацию президента России.

Большинство обвиняемых предпочли сделать вид, что ничего не происходит и от комментариев воздержаться. Но Затулину и Глазьеву, засветившихся в переговорах, датируемых с 27 февраля по 6 марта 2014 года, пришлось-таки говорить хоть что-то. Оба, впрочем, решили уйти в глухую несознанку. Глазьев вообще отказался что-либо отвечать, Затулин же заявил, что налицо аудиомонтаж, и таких переговоров он не вёл. Впрочем, тут же, противореча сам себе, заявил, что украинские спецслужбы не имели технической возможности писать его переговоры и что записи - американского происхождения, и были слиты ГПУ или СБУ в порядке культурного обмена - в ответ на слив электронной переписки Пола Манофорта.

Затулин также рассказал, что действительно находился в Крыму с 26 февраля 2014 года, но утверждает, что никакого отношения к захвату власти не имел. Вместе с Глазьевым и с Алексеем Чалым, "одним из лидеров протеста в Крыму" он занимался помощью "пострадавшим от киевских властей".

Что дальше?

Итак, записи, подлинные или скомпилированные, вброшены в оборот. Обсуждать, как они появились, в принципе не интересно. Можно даже согласиться с тем, что они имеют американское происхождение, поскольку в феврале-марте 2014, в ситуации всеобщей неразберихи, едва ли кто-то из Украины мог озаботиться прослушкой Глазьева и Затулина. Хотя - как знать. Встречаются иногда и очень дальновидные люди.

Но в данном случае это не имеет особого значения. Принципиально важен факт объявления подозрения и рассылки повесток. Именно он переводит ситуацию в новое качество.

Сегодня Глазьев невыездной из России по причине санкций. Но санкции поддержали не все страны мира. К тому же они сегодня есть, а завтра их нет. А уголовное дело и ордер на арест есть всегда. И могут быть предъявлены вместе с требованием об экстрадиции в любой момент. В том числе и при транзите через какую-либо страну. Это раз.

Подлинность записей, будет, разумеется, проверена. В том числе и независимыми экспертами. И, с большой долей вероятности, они всё-таки подлинные - слишком серьёзная пошла игра, чтобы ГПУ блефовала, показывая фальшивку. А это означает, что - опять же, с большой долей вероятности - где-то хранятся записи переговоров и других участников крымских и донбасских событий. И они тоже всплывут в своё время. И будут установлены все цепочки и участники, поименно.

Между тем, Москва сегодня открещивается от этих людей. Они ей не нужны. Спасать их и даже давать им приют в России Кремль не собирается. По сути, у них остается два варианта: уходить на дно, надеясь, что не поймают и забудут, или сотрудничать со следствием в обмен на освобождение от наказания. Так что в ближайшее время у ГПУ, по всей вероятности, появятся новые источники информации. И часть сведений, полученных от них, будет озвучена. Что, собственно говоря, мало-помалу и происходит. А часть положат в копилку. Для будущего Международного трибунала.

Огонь по штабам

Подготовка международного суда над российским режимом - сложный и многоуровневый процесс. Вывод обвинений на уровень Глазьева - академика и официального советника президента - важный шаг в его подготовке.  Атака на интеллектуальную составляющую режима в этом контексте гораздо более важна, чем атака на его лидеров. В этом отношении Глазьев как аналитик, экономист и идеолог евразийской интеграции является более приоритетной целью чем, к примеру, даже Путин, представляющий собой всего лишь фронтмена режима, его сливной бачок и рупор, озвучивающий коллективные решения (а решения, принимаемые на государственном уровне, всегда есть порождение коллективного разума). Даже в случае самого авторитарного правления автократ зависит от источников информации - от "людей, которые готовят вопрос". Так что сбор доказательств о непосредственной причастности теоретика к конкретным действиям, однозначно квалифицируемым международным правом как преступления - исключительно важный шаг вперед. Следующим шагом должен стать анализ теоретических взглядов и трудов Глазьева, с целью доказательства того факта, что совершенные им преступления прямо вытекают из идеологии, которой он придерживается, и которую проповедует в своих трудах. Затем должны последовать усилия по признанию преступными организациями объединений таких идеологов - к примеру, Изборского клуба, членом которого является Глазьев, Конгресса русских общин, различных объединений по продвижению евразийских инициатив.

Именно так, шаг за шагом необходимо доказывать преступную сущность всей современной России. Именно на неё и должно быть мало-помалу перенесено внимание будущего Международного трибунала. Отдельные же преступления, послужившие толчком для начала расследования, должны при этом рассматриваться как частные проявления преступной сути этого криминального сообщества, замаскированного под государство. Замаскированного - но вместе с тем, государством не являющегося. По причине де-факто отрицания и постоянного нарушения основных принципов международного права.

От Нюрнбергского процесса до процесса над Россией

Разумеется, такой масштабный и многоуровневый процесс возможен только в ситуации абсолютного и бескомпромиссного поражения России, и перехода её под полный внешний контроль. Надо сказать, что на Западе нет пока осознания необходимости такого исхода нынешнего противостояния. Сегодня в западных элитах попросту нет политиков масштабов Черчилля, понимающих, что никакие полумеры в отношении Москвы неуместны и невозможны. Что они могут лишь отстрочить российскую угрозу, но не устранить её окончательно. И если ведущие аналитики Запада всё же понимают полную несовместимость дальнейшего развития человечества с существованием России, то на политическом уровне такого понимания там сегодня нет. Российская угроза представляется Западу чем-то далеким и абстрактным. Это не новость - в своё время Запад точно так же недооценил опасности, исходившей от Гитлера.

Нюрнбергский процесс был важен не наказанием нескольких десятков высших должностных лиц Третьего Рейха. Это был рубеж, обозначивший качественно иное понимание международного права - и важности принуждения к его соблюдению разного рода неправовых режимов, в том числе - и силой. Но мир усложнился - и в силу этого стал более хрупок. Военные действия стали качественно иными - так, информация и дезинформация из вспомогательных средств ведения войны превратились в полноценное оружие. Столь же полноценным оружием стали теневые финансовые и коррупционные механизмы. Жизнь настоятельно требует большей международно-правовой регламентации и более жесткой реакции на попытки сломать или раскачать международно-правовую систему. То, с чем можно было мириться 70 лет назад, сегодня уже неприемлемо. Процесс над Россией должен обозначить новые правовые рубежи, необходимые для безопасного существования всего нашего мира. И выдвижение обвинений к высшим российским чиновникам со стороны ГПУ - небольшой, но очень важный шаг в этом направлении.

Если не пройти этот путь - весь, шаг за шагом - бравые потомки бутенапов и глазенопов из позапрошлого века будут снова и снова маршировать по землям и трупам своих соседей. И с той же, в сущности, мотивацией:

Марш вперед! Ура... Россия!
Лишь амбиция была б!
Брали форты не такие
Бутеноп и Глазенап!