Дубинка сломалась. Даже США не могут использовать санкции бесконечно долго
Вряд ли Барак Обама мечтал о том, что под конец своего президентства он оставит мировую политическую арену в таком плачевном состоянии. Похоже, главной причиной сложившегося положения вещей является недооценка администрацией лауреата Нобелевской премии мира уровня опасности, которую создает управляемое организованной преступностью и располагающее ядерным арсеналом государство не только своим соседям и европейским государствам, но и самим США.
Ошибка Обамы
При этом нельзя сказать, что, если исходить из внутренних американских интересов, сам курс на более мягкое лидерство себя не оправдал. Ведь, несмотря на все усилия России и ее европейской агентуры, даже трансатлантическое партнерство сегодня имеет место быть. Чего нельзя было сказать как минимум о втором сроке Буша-младшего.
Нельзя сказать и то, что в Вашингтоне не стремятся исправить эту ошибку. Стремление это особенно ярко проявилось в 2015-16 гг. Впервые — как после провала сотрудничества с российским агрессором в Сирии, так и в ходе политических дебатов — прозвучали признания от официальных лиц и публичных политиков того факта, что РФ превратилась в фактор риска для национальной безопасности США. А это — именно та формулировка политического планирования, от которой два года отмахивался сам Обама. И то, что он без особых колебаний подписал указ о продлении санкций до 2017 г., можно трактовать, в частности, как свидетельство осознания этого промаха.
Причина возникновения заблуждения Обамы в отношении Росси является комплексной. Это и его пацифистские леволиберальные взгляды, и провалы (вледствие недофинансирования и снижения компетентности) американских разведывательных структур в России, и попытки анализировать российские политические процессы с рациональной точки зрения, и замаскированный лоббизм российских преступных группировок на территории США и стран ЕС, и направленность Вашингтона Обамы на полную солидарность в риторике и действиях с европейскими союзниками, на чьей территории давно и обстоятельно обосновались агенты российского неофашизма с набитыми грязными деньгами чемоданами.
Однако следует сказать, что после российских кибератак, обмана в Сирии, тупика "нормандского формата" и Минского процесса, бесплодных встреч Керри и Нуланд в Москве и Женеве, на Белый дом (взятый в политическую осаду Пентагоном) снизошло прозрение. Кроме того, Обаме необходимо поддержать в критический момент Хиллари Клинтон, чтобы все же гарантировать ее победу — с помощью жесткой риторики, а возможно и действий, направленных против вконец обнаглевшей Москвы.
И здесь встречаются несколько событийных векторов. С одной стороны, президентство Обамы завершается, и он предпочел бы не делать резких движений. С другой, президентство это заканчивается вовсе не так, как он того желает. Оно похоже на уплывающую вниз и переходящую в каракули строчку засыпающего автора, причем точка и вовсе не поставлена (ею должна была быть иранская сделка и некое этапное продвижение к сделке трансатлантической торговой).
Проще говоря, Москва не могла не ухватиться за шанс через диалог о Дебальцево с европейцами возобновить диалог с Вашингтоном об Алеппо.
Тем не менее Пентагон настаивает на плане "Б", под которым подразумевается насильственный быстрый снос режима Асада, являющийся камнем преткновения в Сирии при игнорировании позиций России. План "Б" может стать и достаточной демонстрацией американской военной мощи, с учетом трудностей наступления пестрой коалиции багдадского правительства на Мосул, оставшийся последней крупной цитаделью ИГИЛ.
Красные линии, с которыми у Обамы явно не сложилось, давно перейдены всеми сторонами. Но в администрации еще раздумывают над радикальными шагами — ведь в этом случае накануне выборов оппозиция захныкает песенку об отправке войск за границу, все еще хорошо работающую с частью американцев, страдающих вьетнамо-иракским синдромом. Впрочем, после дня выборов у Обамы останется еще два месяца для проведения военной операции. Тем более что в Европе больше всех негодует как раз державшаяся особой линии Франция — кажется, европейские союзники не должны стать помехой?
А если не только станут, но и попытаются выменять согласие на брутальное досрочное прекращение полномочий Башара Асада на, скажем, смягчение антироссийских санкций за Украину? Ведь до конца такого исключить нельзя, тем более что ряд связанных с "украинским" кризисом ситуаций уже демонстрировал глубины европейского прагматизма и меркантильности.
Единство ценнее результата
Если внимательно присмотреться к структуре санкций, то падение товарооборота России с ЕС было преимущественно спровоцировано самой Россией, ее антисанкциями. Ведь европейцы не являются определяющим фактором в ядре системы санкций. Ядром этим являются США, Великобритания и Канада.
При этом следует принять во внимание следующий момент. До настоящего времени ограниченность и дозировка санкций отчасти являлись результатом существующих между США и ЕС различий в стратегиях отношений с Россией и, соответственно, затрат, на которые готовы пойти союзники по разные стороны Атлантики в реализации этих стратегий. С точки зрения Вашингтона введение санкций в отношении России — довольно простой способ достижения преимущества перед более уязвимым противником, позволяющий к тому же избежать прямой конфронтации. Америка несет относительно небольшие экономические издержки от антироссийских санкций. Отчасти из-за их конфигурации, отчасти — из-за относительно небольшого российского экономического присутствия в США. На этом фоне трансатлантическое единство в вопросе санкций является ключевым элементом западной политики — едва ли не более важным, чем масштаб собственно санкционного давления. Рассинхронизация здесь стала бы однозначной победой Москвы и вогнала бы мощный клин в отношения между США и их союзниками в континентальной Европе. То, что европейцы неоднократно умеряли свое недовольство ради удержания единого фронта, является одним из ключевых индикаторов нынешнего состояния трансатлантических отношений.
Тем не менее трансатлантическая система санкционного давления объективно имеет свои пределы. Если исключить эскалацию военных действий на востоке Украины или какой-либо другой "джокер" вроде трагедии МН17, новые санкции вряд ли будут введены, а нынешние определенно не способны обеспечить давление достаточное, чтобы быстро изменить поведение России.
Если Европа окажется в стороне
Так что случится, если континентальная Европа вообще "отойдет от дел"? Как отметил вице-президент Центра Карнеги Эндрю Вайс, эффективность санкций в качестве инструмента влияния на поведение России зависит от доминирования экономики США и готовности Вашингтона его использовать. Первый пункт в ближайшей перспективе сомнений не вызывает. Что же до второго, то вне зависимости от результатов выборов элиты страны настроены, как минимум, на продолжение нынешней политики в отношении России, причем партийная принадлежность президента на эти настроения влияет мало. Так что об отказе от такого прессинга в Вашингтоне всерьез заговорят еще не скоро.
В долгосрочной перспективе, однако, роль санкционного инструментария во внешнеполитических расчетах Вашингтона может измениться, поскольку категория экономического доминирования — концепт двух минувших веков — все более размывается, гегемония США в мировой экономике разбавляется ростом других держав, а также появлением альтернативных глобальных финансовых центров. Среди этих новых акторов особо выделяется Китай. Но в перспективе и Индия вполне может пересмотреть свое в целом нейтрально-позитивное отношение к американской санкционной политике. Израиль уже предпочитает балансировать между Москвой и Вашингтоном. Таким образом, стоимость применения санкций в качестве инструмента внешней политики и сопутствующих издержек для США, по всей видимости, со временем будет возрастать.
Самым серьезным из нежелательных последствий от санкций против РФ для США может стать постепенная эрозия своих санкционных возможностей на протяжении следующих десятилетий. Дело в том, что США применяют санкции не только на российском направлении. Существуют десятки других санкционных программ. Их спектр широк — от направленных на защиту прав человека и борьбу с терроризмом и оргпреступностью вплоть до сдерживания распространения оружия массового уничтожения. Несмотря на важность каждой из этих программ, столь широкий спектр санкционных режимов в комбинации с другими регуляторными и судебными механизмами со всей очевидностью увеличивает давление на иностранных партнеров США. И есть риск, что тем самым Вашингтон в конечном счете либо подвигнет их к поиску альтернатив доллару и американской регуляторной системы, либо, что более вероятно, побудит к созданию сложных бизнес-структур, минимально завязанных на США. Причем такие риски имеются как на уровне конкретного бизнеса, так и на комплексном уровне. В частности, речь идет о разработке альтернативных систем обработки платежей и кредитования. Visa и MasterCard, к слову, уже столкнулись с этой проблемой, выполняя запрет на транзакции с российскими банками из санкционного списка. И хотя возможность создания Россией национальной платежной системы вызывает обоснованные сомнения, она вполне может получить помощь извне.
В дальнейшем это может серьезно снизить эффективность санкций как внешнеполитического инструмента. Более того, это угроза главенствующему положению в США в мировой экономике и в глобальных финансовых потоках. Таким образом, естественным следствием санкций против России станет ослабление этого метода давления в долгосрочной перспективе, поскольку и Москва, и другие игроки, рискующие оказаться объектом санкций, стремятся найти способы нейтрализации такого воздействия. В перспективе это повышает риски возникновения новых военных конфликтов, поскольку альтернатив силовому разрешению споров станет меньше.
Сила обстоятельств
В 2015 г. товарооборот между США и Россией составлял около $23 млрд (годом ранее - порядка $34 млрд). Это вдвое ниже оборота со Швейцарией - пятнадцатым по объему торговли партнером Америки: в том же 2015-м он составил $53,5 млрд.
У Европы ситуация принципиально иная. В 2015 г. Россия все еще являлась третьим крупнейшим источником импорта в ЕС и пятым крупнейшим экспортным рынком. Товарооборот между ними составил чуть более 200 млрд евро (серьезная цифра, несмотря на существенное падение: в 2013-м было 330 млрд евро). Причем по некоторым прикидкам, за минувший год санкции обошлись Европе в 0,3-0,4% ВВП, это примерно 40-50 млрд евро. Этот ущерб является одной из причин нежелания ряда европейских стран поддерживать санкции.
Данная проблема была одним из ключевых вопросов во внутренних дискуссиях ЕС о санкциях в отношении России с самого начала ее агрессии против Украины. С другой стороны, мимо нее не могли пройти и американцы. Таким образом, для Вашингтона и Брюсселя на первый план выходили синхронность и перспективное планирование, а не сиюминутная эффективность санкционной кампании.