25 лет в топку реформ. Как "ваучерная" приватизация превратила богатую страну в нищую

1 декабря будет отмечаться 25-летие референдума о независимости Украины. Тогда на участки пришли 84,18% взрослого населения Украины, и 90,32% из них проголосовали "за". Сразу же после референдума началось мировое признание украинской независимости. Уже 2 декабря о признании Украины объявили Польша и Канада, к концу декабря число таких стран выросло до 68, а к концу января 1992 г. Украину признало 91 государство. Тем самым мировое сообщество признало и распад СССР как окончательный и бесповоротный факт.

И все же оглядываться в прошлое нужно не только для того, чтобы вспоминать о достижениях, но и чтобы извлекать уроки на будущее. За 25 лет Украина не использовала множество благоприятных возможностей для радикальных реформ. Мы остановимся на нескольких примерах, когда побеждал популизм, а последствия этого приходится пожинать до сих пор.

Умножить на ноль. Как бесплатная приватизация превратила богатую страну в нищую

К началу 1990-х Украина имела не менее или даже более высокий уровень развития экономики, чем западные соседи из развалившегося соцлагеря. И в первое десятилетие независимости делала вроде бы то же, что они: строила рыночные отношения, проводила приватизацию госпредприятий. Тем не менее, уже к концу 1990-х украинская экономика осталась далеко позади по темпам выхода из кризиса и при этом все сильнее концентрировалась в руках олигархов.

Причины этого лежат даже не в политике или законодательстве, а в общественной психологии. Поляки, чехи, словаки, венгры воспринимали так называемый "социалистический строй" как режим, навязанный извне. Поэтому они с одинаковым энтузиазмом освобождались от советской оккупации, отстраняли от власти кремлевских марионеток и избавлялись от социализма. В Украине было совсем не так.

Подавляющее большинство украинцев в начале 1990-х хотели не рыночной свободы, как при капитализме, а справедливости. Смысл независимости видели не в том, чтобы построить нормальное европейское государство, а в том, чтобы не делиться с Москвой. Смысл свободных выборов видели не в том, чтобы побыстрее порвать с тоталитарным прошлым, а в том, чтобы избрать тех, кто больше наобещает. Также и смысл приватизации видели не в том, чтобы предприятия обрели эффективных собственников, а в том, чтобы каждый получал какие-то дивиденды.

Несомненно, эти настроения нельзя было игнорировать. Но было два способа их использовать. Первый способ заключался в том, чтобы сфокусировать всеобщую жажду справедливости на проблеме обеспечения равных стартовых возможностей в ходе приватизации. Разумеется, в таком случае предприятия передавались бы в частные руки исключительно за деньги. Все украинцы знали бы, что у них есть выбор: быть наемным работником со стабильной зарплатой или же предпринимателем, рискующим собственными средствами. Естественно, вначале продавались бы мелкие предприятия, затем – средние и после них – крупные.

Надежда украинцев на шаровые доходы при этом сыграла бы исключительно положительную роль. Все знали бы, что размер пенсий, стипендий, различных пособий, а также субсидий на коммунальные услуги напрямую зависит от притока в казну приватизационных поступлений. Поэтому все зорко следили бы за тем, чтобы предприятия продавались как можно дороже (естественно, вместе с земельными участками – для повышения цены), на честных конкурсах. Пенсионеры с безработными и прочими малоимущими первыми бы требовали, чтобы к участию в конкурсах допускались солидные западные компании, готовые заплатить больше. А попытка какой-либо партии заблокировать приватизацию была бы равносильна политическому самоубийству.

Но вместо этого был реализован второй способ. Жажда справедливости была сфокусирована на дележе. Акции средних и крупных госпредприятий раздавались по сильно заниженной цене или вообще бесплатно: сначала – трудовым коллективам (реально – директорам), затем – якобы населению за сертификаты (в действительности – доверительным фондам). В итоге предприятия, так и не обретя эффективных собственников, попросту обанкротились, вместе со своими директорами и трудовыми коллективами, или же за бесценок перешли в руки олигархов, которые поднялись совсем на других схемах (на перепродаже газа, нефти, металла). Доверительные фонды оказались владельцами ничего не стоящих бумажек – никуда не вложенных сертификатов и акций разорившихся предприятий. А народ профукал собственность, которая создавалась трудом нескольких поколений.

Эта печальная история должна научить хотя бы одной вещи. У народа есть коллективная воля, и ее нельзя игнорировать. Но для того и нужна элита, чтобы найти наилучший путь к тому, чего хочет народ. И если элита предложила путь, который завел в никуда, то виновата тут только элита.

О других проваленных реформах за 25 лет после референдума о независимости читайте в следующих материалах "ДС"