"Насосаный" скандал. Почему журналистам неуютно между Сытником и Луценко
Все началось с того, что в СМИ просочилась информации о решении Печерского суда удовлетворить просьбу ГПУ предоставить доступ к информации с телефона главреда "Схем" Натальи Седлецкой.
Таким образом, следователи ГПУ получили возможность изучить входящие и исходящие звонки журналиста за период с 19 июля 2016 г. по 16 ноября 2017 г. включительно, то есть аж за 17 месяцев. О содержании разговоров речь, как пояснили позже в ГПУ, не идет, следователей интересует лишь дата, время, продолжительность каждого соединения, номера телефонов, сведения об отправке и получении текстовых и других сообщений, а также геолокация аппарата. То есть где находилась журналистка Седлецкая в тот или иной момент времени.
Подобная любознательность Генпрокуратуры, разумеется, показалась и самой журналистке, и ее коллегам из "Радио Свобода" явно чрезмерной, что тут же было отражено в гневном публичном заявлении. Решение суда, по их мнению, "грубо нарушает международные стандарты и не отвечает обязательствам Украины по защите свободной прессы". Более того, решение "создает неблагоприятную атмосферу для украинских журналистов и должно быть отменено". Ну а тот факт, что Седлецкая "успешно разоблачает высокопоставленную коррупцию", вызвал у коллег "серьезное беспокойство об истинных намерениях тех, кто ищет информацию". То есть был сделан намек на то, что Генпрокуратура намерена покрывать высокопоставленных коррупционеров.
Возмущение коллег Седлецкой тут же поддержали не только журналисты некоторых других изданий и антикоррупционеры, но и официальный представитель ЕС Майя Косьянчич и посол США Мари Йованович. Первая напомнила, что никакое решение суда не должно нарушать основные свободы СМИ и международные журналистские стандарты, такие как защита источников журналистов, и выразила надежду, что "украинская власть обеспечит сильную юридическую защиту журналистов". В ведомстве второй, в свою очередь, выразили обеспокоенность тем гипотетическим "неблагоприятным влиянием", которое может оказать решение суда "на свободу прессы и усилия по борьбе с коррупцией в Украине".
Журналистку также поддержал и ряд народных депутатов во главе с группой еврооптимистов-антикоррупционеров, которые потребовали личной аудиенции с генпрокурором Юрием Луценко и его объяснений. Драматизма ситуации добавило и заявление Седлецкой о том, что пресс-секретарь Луценко Лариса Сарган якобы приглашала ее для кулуарной встречи без камер и микрофонов, чтобы что-то там порешать, но журналистка, конечно же, отказалась, пригласив Луценко на прямой эфир на "Радио Свобода", куда тот прогнозируемо тоже не пришел.
В итоге Луценко пришлось оправдываться и пояснять мотивы Генпрокуратуры. По его словам, Седлецкая является свидетелем по делу о разглашении тайны следствия директором НАБУ Артемом Сытником, она была одной из тех, кто присутствовал на знаменитой встрече в НАБУ без камер, когда директор бюро зачитывал журналистам подслушанные телефонные разговоры гражданской жены экс-прокурора сил АТО Константина Кулика Ирины Немец, и запись этого разговора была позже обнародована в интернете. Там, напомним, Сытник цитирует Немец, которая в частной беседе с подружкой шутит на тему, нужно ли платить налог, "если ты даже насосала" некие материальные ценности.
Так вот, Седлецкая отказалась давать показания ГПУ об этой встрече с Сытником, и чтобы установить время этой беседы, прокуроры и попросили суд дать разрешение на снятие информации с телефона. При этом Луценко заверил, что содержание разговоров журналистки следствие не интересует, дав понять, что никакого "копошения в частной жизни" главреда не происходит. Более того, в ГПУ также пояснили, что, кроме Седлецкой, аналогичные разрешения получены и в отношении журналистки "Нового времени" Кристины Бердинских, и в отношении еще одной персоны, чье имя не называется.
Все эти объяснения лишь добавили масла в огонь скандала, что позволило Седлецкой с коллегами и нардепами-антикоррупционерами заявить о "нападении на все общество" и потребовать отставки генпрокурора, а ГПУ апеллировать к законности своих действий, дескать, дело расследовать нужно и, соответственно, имеем право на получение информации.
Чем бы этот скандал ни завершился, ощущение от него не слишком приятное, с какой стороны ни посмотри. Требовать данные о переговорах и перемещениях журналиста за полтора года — это, конечно, перебор, но и представлять ситуацию как борьбу сил света в лице Седлецкой с силами коррупционной тьмы в лице ГПУ как-то не получается. Ведь журналисты в этой истории не заложники политических разборок между Сытником (который имеет явные политические симпатии и никак не является ни от кого не зависимым борцом с коррупцией) и Луценко (который больше политик, чем генпрокурор), а активные участники политического противостояния.
При этом мало кто обратил внимание, что никто из присутствовавших на встрече с Сытником почему-то не возмущался копошением в личной жизни госпожи Немец, но все дружно хихикали, услышав слово "насосала". Или личные разговоры жены экс-прокурора, в отличие от переговоров журналиста-расследователя, априори не имеют права на приватность?
В целом же подобного скандала в Украине не возникнуть просто не могло, ведь правоохранители и журналисты тотально не доверяют друг другу. Первые уверены, что журналисты живут исключительно за счет "джинсы" и по заказу одних коррупционеров "мочат" других, а вторые убеждены, что правоохранители — те же коррупционеры, покрывающие других коррупционеров. В подобной атмосфере ни о каком объединении сил СМИ и правоохранителей в борьбе с коррупцией и речи быть не может.
