Всеукраинская Национальная Рада. Почему украинцам не удалось объединиться в эмиграции

История Всеукраинской национального совета началась за год до того, как весной 1920 года в украинской общине в Вене появилась идея всеукраинского конгресса. В то время в Вене, кроме бывших галицких подданных Габсбургской империи, для которых бывшая столица все еще была эпицентром процессов, добавились ячейки ряда приднепровских партий. Первыми, кто четко озвучил эту идею, были представители Заграничного бюро партии социалистов-федералистов, среди них Макар Кушнир-Якименко. Рядом других представителей украинских организаций в эмиграции идея была воспринята вполне положительно, и после месяца обсуждений, в июне 1920 года, состоялось собрание, на которое явились даже украинские деятели из Кубани и Америки.

Ситуация "в крае" в то время выглядела плачевно. УНР и ЗУНР как территориальных образований уже фактически "не существовало в природе", их территории были заняты Польшей и большевиками. Правительства обеих украинских республик находились в эмиграции: петлюровское в польском Тарнови, правительство ЗУНР, по старой инерции привычки, унаследованной со времен "Галичины и Владимирии", в составе империи Габсбургов — в Вене. Армия обеих республик находилась преимущественно в лагерях интернированных в Польше и Чехословакии. Именно тогда нашли свои могилы похороненные в Пикуличах и Домбье, и именно с тех времен — самые пронзительные "Когда вы умирали" и "Лети, моя дума".

В довершение беды отношения между двумя частями соборной Украины были очень серьезно испорчены парочкой товарищеских голов: Варшавским соглашением Симона Петлюры, который согласился на передачу Восточной Галиции Польскому государству (что в глазах галичан было кристально чистым предательством и чего Головному Атаману не забыли почти до Независимости) и Зятьковецьким соглашением, согласно которому УГА становилась союзником "белых" (что было не менее хрустальным предательством в глазах надднепрянцев).

В такой ситуации надо было начинать заново строительство политических институтов, рассчитанных одновременно на внутреннюю медиацию и представительство наружу в условиях эмиграции и острого неравенства сил с основными соперниками. И идея всеукраинского центра, высказанная весной 1920 года, была просто констатацией очевидной необходимости.

Основным следствием совещания было формирование своего рода инициативной группы, которая взяла на себя консультации и совещания по формированию будущего общего конгресса. Довольно быстро выяснилось, что организованная Владимиром Виннниченком Зарубежная группа Украинский коммунистической партии и представители Украинской партии социалистов-революционеров не собираются сотрудничать с остальными. Впрочем, позиция коммунистов была ясна — за Збручем уже формировалась УССР, и для украинского коммуниста более перспективным выглядело попытать счастья в пределах образования, которое хотя бы на первый взгляд выглядело, как сочетание национальной идентичности и социального идеала. К тому же обе партии именно были заняты формированием "советско-революционного блока".

Другую логику скрывало решение представителей двух галицких партий, а именно, национал-демократов и радикальной партии, которые решили временно не участвовать в будущем конгрессе. По словам Осипа Назарука, активного участника процессов: "говоря открыто: потому, чтобы не давать даже тени подозрения, что мы можем когда-нибудь признать те торги в деле Галичины, которые явно и тайно переводило с поляками правительство Петлюры". Говоря проще, галичане принципиально не признавали положений Варшавского договора с Польшей, согласно которому Галичина переходила под польскую юрисдикцию. Именно это противоречие, проявив себя в самом начале формирования Совета, в конце концов оказалось для нее роковым.

Несмотря на все сложности, в конце августа был сформирован организационный комитет будущей Рады, президиум которой представлял собой ходячую перепись авторитетов тогдашней украинской политики: генерал Александр Греков, Александр Макаренко, Милена Рудницкая, Федор Слюсаренко, Владимир Старосельский и Степан Шемет.

Несмотря на усилия оргкомитета, плюрализм идей в отношении как будущего Украины в целом, так и отдельных вопросов, был таким, что пришлось перенести ориентировочную дату учредительного конгресса. Впрочем, дискуссии имели то бесспорное конструктивное следствие, что окончательно выкристаллизовалась идея будущего Всеукраинского национального центра как общего координационного органа, который не будет вмешиваться в деятельность правительств. Их апофеозом стало совещание 8 декабря, на которой окончательно одобрили идею создания единого общенационального центра и выбрали комиссию, которая должна сформулировать платформу и подготовить следующее совещание. На этом совещании, которое состоялось 23 декабря 1920 г., были сформулированы основные положения платформы будущего Всеукраинского Национального Совета.

В конце концов, все понимали — никто не будет считаться с сообществом, которая внешне представлена тремя ячейками: петлюровцами, оппозицией к Петлюре и галичанами. По выражению Осипа Назарука, "Иностранцы, даже благосклонно к нам настроенные, не поймут никогда, почему мы имеем сразу три украинских правительства: надднепрянское, галицкое и кубанское — с тремя миссиями за рубежом. Это вызывает у них впечатление хаоса, с которым они согласиться не могут. прямо — боятся ". Оппозиционным к Петлюре надднепрянским партиям и галичанам, которые не могли простить Петлюре Варшавского пакта, добавлял мотивации еще тот факт, что именно осенью-зимой 1920 г. положение Действующей армии и эмигрантского правительства УНР было едва ли не самое драматичное, соответственно, появлялись надежды переиграть соперников на внутриполитической арене.

4 января 1921 г. в конце концов состоялся учредительный конгресс ВУНСовета с участием большинства приднепровских и западноукраинских партий, а также представителей буковинских украинцев, Лиги возрождения Украины и Украинского женского союза. Собрание состоялось под председательством генерала Александра Грекова. В итоге появилась Всеукраинская Национальная Рада численностью 75 человек, которую возглавляла президиум. Состав обоих институтов был такой же пестрый, как и украинское политическое поле тех времен. Президиум объединил социалиста-федералиста Сергея Шелухина, его заместителей — Романа Перфецкого с народно-трудовой партии, представителя Кубани Луку Бича и уже упоминавшегося генерала Грекова. Секретарем президиума стал Николай Железняк, член "Венской группы" партии эсеров, которая тем временем раскололась, и "Венская группа" приняла решение влиться в Раду.

Гораздо более пестрой был состав собственно Рады: социалисты-революционеры получили 8 мест, социал-демократы — 6, крестьянская социалистическая партия — 1 место, как и Трудовая партия, социалисты-федералисты получили 7 мест, самостийники-социалисты — также 7, несколько меньше, только 4 места, получила народно-республиканская партия; на одно место больше досталось Украинской народной партии. Неожиданно много мест было зарезервировано за Украинским народным объединением, тогда как консервативная часть спектра в образе партии земледельцев-демократов и союза земледельцев-государственников, получили суммарно 5 мест.

Западную Украину в целом представляли 18 делегатов — представители социал-демократов, радикалов, крестьянской радикальной партии, народной трудовой партии и других. Два места зарезервировали за "политическими партиями Прикарпатской Руси". Два места получили представители украинской Кубани, три — Украинский союз женщин, еще два — Лига Основы Украины.

В первый день февраля 1921 г. в Учительском доме в Вене началась первая сессия общего собрания Всеукраинского Национального Совета, основной темой которых стала международная ситуация Украины — именно этой теме были посвящены как вступительное выступление Сергея Шелухина, так и доклады Макара Кушнира-Якименко и Степана Днестровского. 12 февраля была принята резолюция, которая утверждала целью деятельности ВУНРады объединения всех украинских земель в одном государстве, осуждала политику польского правительства на украинских землях и объявляла Варшавский договор противоречащий национальным интересам Украины.

Одновременно в Тарнове "петлюровская" часть украинской эмиграции сформировала Совет Республики. Среди срочных задач Совета было продемонстрировать активность "петлюровцев" и переиграть оппозицию в Вене.

Сразу же встал вопрос сотрудничества между двумя советами.

Руководство ВУНРады вполне справедливо решило, что эмиграция и военное поражение — не тот момент, чтобы восстанавливать старые распри, и устами председателя Совета Сергея Шелухина поздравило появление еще одного украинского центра, отметив, что не претендует ни на какие властные функции, а исключительно на координацию украинских сил.

Несмотря на примирительную позицию ВУНРады, главный "камень преткновения в виде Варшавского договора никуда не делся. Галичане не могли простить Петлюре договоренностей с Польшей, особенно в части согласия на польский контроль над Галицией, а без участия представителей Западной Украины любая претензия на соборность теряла смысл. Зато Совет Республики упорно настаивал на принципе pacta servanda sunt ( "Соглашения следует выполнять", один из принципов римского права), и показала на своем заседании 20 февраля 1921 г., посвященном отношениям с ВУНР. Со своей стороны "галицкая" часть ВУНР замечала, что "Тарновцы" слишком зависимы от польского контрагента, чтобы быть полностью самостоятельными, и интересы Украины требуют формирования эмиграционной ячейки в нейтральной стране.

На фоне постоянного напряжения 24 марта 1921 г. представители ВУНРады Александр Греков, Александр Макаренко и Опанас Андриевский официально подтвердили условия Варшавского договора и потребность украинского-польского союза, а проблему Западной Украины декларировали, как внутрипольскую.

Такая декларация произвела эффект разорвавшейся бомбы. Взрыв был тем эффектнее, что его пришлось ждать около месяца — до 22 апреля. Именно в этот день Исполнительный комитет ВУНРады осудил декларацию о признании Варшавского договора, а представители Галичины заявили о своем выходе из Совета. После демарша галичан нечего было и думать о какой-то общей координации и соборности, так как само существование ВУНРады теряло смысл. По сути, с многообещающего соборного проекта ВУНРада стала еще одним примером неудачной попытки договориться, которая на фоне бурных событий межвоенного периода производит впечатление чего-то среднего между отчаянной попыткой все же удержать остатки довоенной "кабинетной" политики.

Финал истории Всеукраинской Национальной Рады заставляет также вспомнить замечание Валентина Мороза о том, что в течение ХХ века Украинская лучше удавалась объединение в военной сфере, тогда как в политической все время что-то не складывалось.

Впрочем, не все так просто и не все так мрачно. Прежде всего, пример ВУНРады доказал — украинские партии наконец научились договариваться о принципиальных вещах и выстраивать приоритеты. В этом отношении можно считать, что ВУНРада стала предшественницей ряда других всеукраинских организаций или, толкуя шире, всех более или менее удачных попыток всеукраинского объединения — начиная от объединения украинских националистических организаций в ОУН, через Украинский национальный совет в 1941 году и украинский главный освободительный совет и, парадоксальным образом — до Народного руха Украины конца 1980-х — начала 1990-х годов ХХ века. Можно считать, что один из основных уроков Украинской революции украинцы таки усвоили.

С другой стороны, характерно, что ВУНРада потерпела неудачу из-за вполне конкретной политической проблемы. В то время вопрос Варшавского договора уже превратился в "гордиев узел" внутриукраинских отношений, и его остроту полностью не то чтобы сняли, а скорее стерли только события Второй мировой войны и послевоенная эволюция взглядов на взаимные отношения как украинцев, так и поляков.