"Наполеон украинских степей". Как Махно с холодноярцами встретился и что из этого вышло

Слово "Украина" было на флагах обоих повстанческих движений. Правда, понимание его было разным.

Лидеры махновщины "Украину" понимали только как территорию, где формировалась и воевала их "Революционно-повстанческая армия Украины".

Холодноярцы в свою очередь вкладывали в понятие "Украина" державницкое содержание. Для них "Украина" была не только территорией, а прежде всего государством, за независимость которого они боролись.

"Степь, пахнущая Техасом"... Так писал о ландшафтах Центральной Украины Юрий Яновский, который вырос в этих степях. В феврале 1921 года в этих зимних прериях впервые пересеклись дорожки махновцев и холодноярцев — украинских повстанцев с похожими флагами, но разной идеологией. Место встречи автор "Холодного Яра" Юрий Горлис-Горский указал точно: село Ровное - волостной центр Елисаветградского уезда Николаевской губернии (ныне Новоукраинский район Кировоградской области), а вот ее время просто не помнил, искренне признав, "что даты позабывались".

Установить время встречи повстанцев можно из важных упоминаний о событиях и их участниках, которые встречаются в тексте. Из романа Ю. Горлис-Горского узнаем, что повстанческие пути пересеклись уже после Рождества 1921 года, когда холодноярцы совместно с Чернолесским полком Пилипа Хмары решили совершить рейд по Вознесенскому путю к Черному морю. На этом пути как раз и находилось большое село Ровное, насчитывающее несколько тысяч дворов и жителей.

Быстрые и неожиданные перемещения махновцев ставили сложные задачи не только в то время перед большевиками, но и сейчас перед историками. Поэтому трудно не согласиться с одним из исследователей махновщины, что "изменение ситуации происходило в таком сногсшибательном темпе, что иногда нельзя понять достоверность отдельных событий".

Попробуем проследить за движением махновцев по территории Центральной Украины зимой 1920-1921 годов. Впервые они появились у Елисавета в декабре 1920-го, чем изрядно напугали гарнизон города. Интересно, что одним из тех, кто собирался защищать Елисаветград от махновцев, был поэт Владимир Сосюра, на тот момент - курсант Елисаветской партийной школы, печатавший свои стихи в местной газете под подписью "Соссюр". Но в декабре 1920 года нападение на Елисаветград не состоялось, зато сам Сосюра едва не погиб от сабель красноармейцев, поскольку, встретив их разъезд в степи, не смог назвать пароль. Спасло его то, что поэт помнил фамилию военкома, который был преподавателем партийной школы Елисавета.

В январе 1921-го большевики, получив информацию о появлении махновцев в Елисаветградском уезде, снова тщательно подготовились к обороне. И в том же январе 1921-го в помещении Зимнего театра в Елисаветграде, где когда-то выступали Кропивницкий, Садовский и Заньковецкая, местные большевики устроили несколько показательных судебных процессов над Махно, правда, только театрализованных. На глазах полностью заполненного зала "батьку" условно допросили, заочно приговорили к смертной казни, а его сподвижников объявили "вне закона". Эти театрализованные процессы пользовались большим интересом публики в городе, где у анархистов были сильные позиции.

В феврале 1921-го махновцы в третий раз за зиму 1920-1921 гг. появились на территории Елисаветградского уезда. Информацию об очередном появлении махновцев вблизи Елисаветграда зафиксировали большевистские источники в конце февраля 1921-го: "банда Махно в тысячу сабель переправилась на правый берег Днепра и начала свой очередной рейд, приближаясь к нашему уезду". Елисаветград объявили городом на "осадном положении", которое сняли только в начале марта 1921-го, когда махновцы вернулись на Левобережье.

В феврале 1921-го отряды махновцев, избегая ударов красных, осуществляли рейд по Южной Украине и Правобережью, пытаясь пополнить свои ряды. Об этом рейде вспоминал также Виктор Белаш — начальник штаба РПАУ махновцев. В частности, он писал, что в феврале 1921-го махновцы снова вернулись на Правобережье. О встрече с холодноярцами Белаш не упоминал, но, возможно, его просто не было в тот момент рядом с Махно. Согласно тактике, определенной "батькой", махновцы должны были действовать "небольшими отрядами, чтобы дергать красных везде - не давать им нигде покоя".

Приведенный документ свидетельствует о пребывании махновцев на территории Елисаветградского уезда в конце февраля и об их бое с красными 25 февраля 1921-го. Большевики даже предположили, что Махно пытается повторить свой рейд декабря 1920-го, который завершился захватом нескольких сел и городков. Но в дальнейшем, похоже, красные просто потеряли след махновцев, поскольку не успевали за их перемещениями. Поэтому и были вынуждены держать в Елисавете силы для отражения возможной атаки махновцев на город.

А вот для холодноярцев, двигавшихся к Черному морю, встреча с махновцами в центральноукраинских степях оказалась приятной неожиданностью, ведь на них могли напасть буденновцы, охотившиеся как за холодноярцами, так и за махновцами. Ю. Горлис-Горский, есаул 1-го куреня Холодноярской бригады, записал немало интересных эпизодов этой встречи: "Идем по Вознесенскому тракту — Хмаре захотелось сделать рейд от Черного леса до Черного моря... Переночевав в Ровном, узнаем, что в недалеком Куте ночуют отряды "батьки" Махно..."

Холодноярцы знали о разрыве соглашения между большевиками и махновцами и о возобновлении войны между ними, поэтому не ожидали нападения со стороны анархистов. Махновцы благодаря разведке тоже владели информацией, что рядом не враги, хотя часть холодноярцев была одета в трофейные "рогатые" буденовки. Пока они собирались выслать к махновцам делегатов, чтобы предупредить о конспиративном "буденновстве" и поговорить на темы "текущей политики", к ним уже прибыл махновский разъезд:

"Двенадцать конных и одна тачанка с пулеметом. Спокойно подъехали к нашей заставе и попросили отвести их в штаб. По требованию сдали, не колеблясь, оружие, оставили у заставы тачанку. В штабе начальник разъезда заявил, что послал его сам "батька". Показал удостоверение, штамп и печать: "1-я Украинская повстанческая армия имени батьки Махно". (С надписью на печати автор "Холодного Яра" ошибся: армия Махно не номеровалась. — Прим. авт.).

Наиболее вероятная дата этой встречи — 26 февраля 1921, после боев махновцев с большевиками, о которых упоминалось в документе. Во время беседы Ю. Горлис-Горский зафиксировал важное упоминание из слов одного из махновцев о том, что к "батьке целый полк донцов от Буденного перешел. Теперь красных рубят, аж перья летят".

Бывшие буденновцы вскоре прибыли в Ровное вместе с Махно. Эта информация тоже важна для установления времени встречи повстанцев. Полк донцов-буденновцев, который встал на сторону махновцев, — это бригада 4 дивизии Первой конной армии, которой командовал Григорий Маслак (Маслаков). В январе 1921-го на Екатеринославщине Маслак отказался участвовать в карательных операциях против махновцев, а в начале февраля перешел на их сторону.

Этот переход не был случайным. Махновские лозунги "Бей коммунистов и комиссаров" распространились среди конармейцев еще осенью 1920-го во время отступления по территории Правобережья после поражения под Варшавой и Замостьем. В одном из отчетов о настроениях в 6 дивизии Первой конной армии прямо говорилось: "у солдат на устах имя Махно как вождя". Большевистское руководство судами, расстрелами, устранением с руководящих должностей командиров пыталось предотвратить такие настроения, однако решило проблему лишь частично. Ю. Горлис-Горский также привел слова и самого Махно о том, что его "Маслак с полком донцов от Буденного перебежал".

Упоминания в разговорах о переходе бригады Маслака на сторону Махно свидетельствуют о том, что эта встреча не могла состояться раньше февраля 1921 г. Зато из других источников известно о пребывании махновцев в Елисаветградском уезде именно в конце февраля 1921-го. Подробные воспоминания Ю. Горлис-Горского подтверждают этот факт и позволяют локализовать местонахождение Махно с ближайшим окружением.

В других источниках о встрече с холодноярцами не упоминается. Мог ли Ю. Горлис-Горский придумать этот факт? Вряд ли, ведь достоверность его воспоминаний неоднократно подтверждалась исследователями, а воспоминания о встрече с махновцами он подает в таких деталях, которые, по сути, подтверждают реальность этой встречи. Ю Горлис-Горский привел колоритные описания Махно, его воинов, символики, записал впечатления от общения с анархистами относительно их идеологии, стратегии, тактики, которые вызвали неоднозначное отношение у холодноярцев. О Махно автор "Холодного Яра" писал с иронической симпатией, называя его "Наполеоном украинских степей": "Сам отец приехал в крытой карете, запряженной четырьмя лошадьми, — заживлял в походе не знаю уж какую рану. В каретах же ездили другие раненые и больные махновцы. Во время разговора внимательно рассматриваю легендарного "батьку". Невысокий человек с поэтической шевелюрой. Лицо — выбритое, землистое, вымученное и болезненное, как у туберкулезника. Невзрачная фигура, и в запавших глазах поблескивало то, что делало его идолом махновской орды, что давало ему неограниченное право деспотически распоряжаться жизнью и смертью всех вместе и каждого в отдельности. В разговоре "батька" чувствовал себя уверенно, может слишком, но то "слишком" не выглядело гротескно. Чувствовалось, что Махно — это клубок растерзанных нервов, взнузданных крепкой волей. Тридцатидвухлетний "вождь крестьянской армии", "академиями" которого были двенадцать лет царской каторги. О боях и походах говорил уместно, тоном специалиста. Зато в политике мешал горох с капустой. Лозунги, которые выдвигала сама стихия украинского села, перемешивал с лозунгами и мыслями теоретического анархизма, заимствованными, очевидно, у "златоустых" столпов российской партии анархистов".

Кроме Ю. Горлис-Горского с позитивом к Махно отнеслись Андрей Чернота и чернолесский полковник Пилип Хмара, которые поинтересовались количеством войска и причинами союза махновцев с большевиками против Врангеля. Однако далеко не все холодноярцы горели желанием увидеть Махно. Например, Баранов — бывший старшина дивизии синежупанников, который накануне присоединился к холодноярцам, относился к "батьке" презрительно и даже руки ему не хотел протягивать: "Я с той сволочью не хотел и не хочу иметь дела. Он красным сильно помог. Я Врангелю не враг, могли его черти и забрать, но позже".

На вопрос холодноярцев к Махно "не лучше ли, чтобы под Крымом и до сих пор был фронт", тот эмоционально ответил: "Наплевать мне на фронт! Те дураки в Кремле головой в огонь сами лезут. Еще год такой политики — и будем иметь сто, тысячу крестьянских фронтов. В Украине, России, на Дону — везде! Крестьянская революция — право каждого народа, города или села на устройство себе жизни по своему благоволению... Врангеля надо было подсечь, чтобы ситуации не использовал. Красная армия с Врангелем охотно билась, а посмотрим, как будет биться против родителей и братьев! Не посыплются ли на нашу сторону полки!

- Веришь, батька, в победу крестьянской революции?

  — Верю!"

Ю. Горлис-Горский отметил харизму батьки замечанием: "в этом коротком "верю" была действительно твердая вера". Личность вожака вдохновляла бойцов его армии, о которых автор "Холодного Яра" тоже оставил интересные воспоминания: "Присматриваюсь к махновцам. Обыкновенные ребята-екатеринославцы, одетые по-казацки. Ничего анархического у них не было. Ничего, кажется, в идеях анархизма они и не понимали. Говорили о крестьянской революции, крестьянской Самостоятельной Украине и верили в счастливую звезду своего вожака, как каждый монах в Бога". Также Ю. Горлис-Горский оригинальной фразой отметил понимание Махно настроений украинского крестьянства: "знает, почем бублики в Одессе, знает, на какой струне украинскому дядьке сыграть".

Среди окружения Махно холодноярцы узнали Галину Кузьменко: "Махнову жену, сознательную украинку" и "правую руку батьки, черноморского матроса Щуся". Если Махно и его ребята вызвали у холодноярцев симпатию, то лозунги и идеологию они воспринимали иронично, едва "сдерживая невежливые улыбки", с полным непониманием.

Речи об объединении повстанческих сил под черными флагами не было. Махно предупредил холодноярцев, что движение к Черному морю опасно, потому что оттуда на него "лава идет". Также он сообщил, даже не дожидаясь возможного предложения холодноярцев, что объединяться из тактических соображений не стоит. Холодноярцы тоже не собирались вступать в союз с анархистами — повстанцы только согласовали направления движения, поскольку так было легче спутать карты буденновцам, которых махновцы, по выражению "батьки", водили, "как карпа на удочке". Махно объяснял это тем, что у его "ребят" были лучшие английские подковы и ухнали, значительно ускорявшие движение лошадей в зимнее время, так что махновцы имели преимущество над плохо подготовленной к зиме буденновской конницей. Из Ровного повстанцы выдвинулись одновременно: холодноярцы — на запад, махновцы возвращались на Левобережье. Ю. Горлис-Горский колоритно описал движение махновского войска: "Выступаем все. Прикрывать отступление остается на полях за Ровным полторы сотни тачанок. Каждая запряжена тройкой коней. Это была, может, пятая часть пулеметного полка. Я залюбовался маневрированием тачанок на полях. Та же конница, только вместо коня — три лошади с крепкой бричкой; вместо ездока с саблей и ружьем — три воина со станковым пулеметом. Полторы сотни пулеметов — семьдесят пять тысяч пуль в минуту... Пусть здесь конница вкусит в открытом поле. Украинский степной "бандит" Махно первым показал полководцам современных армий, что пулеметная тачанка может быть отдельной тактической единицей".

Пути повстанцев разошлись. Надежды Махно на крестьянскую революцию, о которой он так мечтал, не оправдались. Планы "батьки" были подорваны "появлением в Украине своего "Поволжья", то есть голодом; решениями об амнистии повстанцам и резким изменением аграрной большевистской политики. Горлис-Горский во время написания "Холодного Яра" в 30-х годах так размышлял над этим: "Кто знает, если бы Кремль не изменил круто в том году внутренную политику, может, и осуществилось бы предсказание "батьки" о тысяче внутренних фронтов".