Маскировать под неурожай. Как и почему Кремль усилил свой первый голод в Украине
5 августа 1921-го ЦК КП(б)У отправил ко всем губкомам УССР телеграмму, которым запретил упоминать о голоде в Украине, обозначив его, в отличие от ситуации в Поволжье, "неурожаем". Принятое по требованию Кремля решение было направлено не только на усиление помощи Поволжью, но и на создание условий для ликвидации антибольшевистского повстанческого движения
Неизбежность будущих трудностей с продовольственным обеспечением большевики понимали еще в последствиях коммунистического строительства в 1920-м. К примеру, в ноябре 1920-го во время прений по докладу Дмитрия Мануильского на V Всеукраинской конференции КП(б)У тогда еще член ее ЦК Василий Эллан-Блакитний заметил: "Нам нужно находить меры, чтобы обезопасить себя от надвигающегося голода, что бесспорно будет. Дяди дальше не будут сеять для рабочего города, потому что ничего особенного ему этот город не может дать".
Именно чувствуя опасность недосева, Совнарком УССР еще в декабре 1920-го, следуя российскому примеру, решил создать посевные комиссии на всех уровнях — от села до центра республики, а в феврале 1921-го даже попытался привлечь к посеву армейские отряды. Впрочем, поняв бесперспективность такого рода намерений, большевистские вожди уже в марте задекларировали курс возвращения экономической заинтересованности в результатах своего труда — инициировали переход к новой экономической политике, важнейшим элементом которой была замена продразверстки продналогом.
По посевной кампании, то обусловленное нэпом появление экономических стимулов дало результат. В декабре 1921 г. на VI Всеукраинском съезде советов Наркомзем УССР Дмитрий Мануильский отчитывался: "Еще на 5 съездов советов (27 февраля 1921 г.- Авт.) я говорил, что нас ждет недосев в 11.000.000 десятин. (до уровня 1916 г. — авт.) Но закреплением земли на 9 лет, введением продналога и новой экономической политикой мы сократили этот дефицит до 3.000.00 десятин".
И пришла другая беда — весной-летом 1921 г. юг Украины, как и российское Поволжье, поразила засуха. Но хлеб Кремлю был нужен, и поэтому там решили "очень тяжелое продовольственное состояние пролетарских центров России, красных столиц Москвы и Питера" улучшать именно за счет Украины, не считаясь с потребностями Украины.
Хлеб был нужен столицам еще до нового урожая. С целью улучшения продовольственного снабжения севера 29 июня — на следующий день после возмутительной телеграммы Ленина в ЦК КП(б)У о том, что с 22 июня прекратился поток хлеба из Украины, — президиум Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета (ВУЦИК) даже создал специальную комиссию для помощи "красному Петрограду". Вести ВУЦИК сообщили об этом событии следующими строками:
Минимальные масштабы востребованной помощи Кремль обозначил 2 июля — 74 вагона ежедневно. Несмотря на эту установку, которая в виде телеграммы за подписью Ленина была направлена в Украину, политбюро ЦК КП(б)У согласилось лишь на 45 вагонов:
Но главная проблема была в новом урожае, виды на который в Харькове пристально отслеживали. Поэтому того же 29 июня Президиум ВУЦИК создала еще одну комиссию — "Помощи населению, пострадавшему от неурожая", которую в начале июля возглавил председатель ВУЦИК Григорий Петровский.
Вскоре этот орган стал обозначаться как "Украинская комиссия помощи голодающим". Возможно, это произошло в результате публичного признания Кремлем факта голода в "стране советов", о чем, в частности, было заявлено в опубликованном 21 июня в газете "Правда" обращении ЦК РКП(б) "Задача партии в борьбе с голодом". Вскоре после этого обращения на страницах центральной украинской газеты "Известия ВУЦИК" именно украинские территории были названы приоритетом деятельности украинской комиссии. Признавалось, что "помощь голодающим губерниям Украины — Екатеринославской, Запорожской, Донецкой, Николаевской и Одесской — является теперь настолько необходимой, что комиссия признала необходимым прежде всего дать помощь голодающим Украины". Единственной формой помощи голодающим России тогда называлось возможное переселение (возвращение) в УССР уроженцев Украины.
Возможно, такая украиноцентричная установка была обусловлена видением УССР как отдельного и равноправного с РСФСР государственного целого. Такое предположение подтверждается и сделанной 29 июля попыткой политбюро ЦК КП(б)У создать (по уже существующим российским образцам, возникшим по инициативе Максима Горького) "комитет помощи голодающим" при участии Украинских общественных деятелей, сохранив руководство по партии с областным филиалом в Киеве".
Работа над созданием такого комитета (комиссии) продолжалась некоторое время. 18 августа Раковский даже отчитывался о ней на политбюро ЦК КП(б)У, которое признало "возможным и допустимым" организацию такого комитета и составило основные принципы его формирования. Интересно, что вопрос пункта дня звучало именно как "О комитетах помощи голодающим", а не "пострадавшим от неурожая". Впрочем, после роспуска 27 августа Кремлем российского аналога такого органа вопрос о общественном комитете помощи голодающим в Украине, кажется, больше не ставился.
Основным вопросом, по которому у руководства УССР возникли разногласия с Кремлем, был размер продовольственного налога с нового урожая. Еще 28 июля ЦК КП(б)У отказалось, как того требовали в Москве, его повышать. Но в Кремле с ситуацей в Украине не считались — утром 29 июля политбюро ЦК РКП(б) утвердило план продналога из Украины в размере 120 млн пудов. В Харькове, отметив, что такое решение "политически и организационно подрывает всю работу в корне", в тот же день обжаловали такую установку и обратились к Кремлю с просьбой уменьшить прямой продналог до 100 млн. пудов, пообещав взамен получить дополнительный хлеб экономическими мерами. И того же 29 июля на вечернем заседании политбюро ЦК РКП(б) удовлетворило эту просьбу.
Чтобы попытаться выполнить взятые на себя обязательства и продемонстрировать приоритет провозглашенной Кремлем борьбы с голодом в Поволжье (в украиноязычной прессе тогда это звучало как "Поволжья"), в Украине нужно создать соответствующий информационный фон, ведь хлебозаготовки в голодающей местности выглядели нонсенсом. В российской прессе информацию о голоде в Украине по-прежнему блокировали, а в УССР соответствующий поворот был проведен с начала августа. Сущность необходимой информационной политики разъясняла резолюция политбюро ЦК КП(б)У от 4 августа 1921 года: "Указать губкомам, что во время проведения кампании необходимо различать призыв к борьбе с голодом в России от борьбы с неурожаем в Украине, где помощь районам, пострадавшим от неурожая, может быть вполне предоставлена своими губернскими или уездными средствами". 5 августа это решение уже как директива украинского партийного центра была отправлена на места.
Соответственно в дальнейшем формировалась и риторика украинской прессы. После окрика Кремля основной задачей была определена помощь голодающим Поволжья. Для этого хлеб вывозился даже из самых пострадавших губерний. К примеру, того же 4 августа политбюро ЦК КП(б)У приняло к сведению обязательства Запорожского губкома вывезти 1 млн пудов хлеба.
17 августа постановлением президиума ВУЦИК были нормированы задачи и полномочия комиссии при ВУЦИК, в названии которой снова исчезло упоминание о голоде. Теперь это была "Центральная комиссия помощи населению местностей, пострадавших от неурожая, при ВУЦИК":
Важнейшим практическим средством помощи, организованной этой комиссией, стало временное расселение в Украине 439 000 поволжских крестьян, которые, спасаясь от голода, покидали пораженные засухой местности. Кроме этого, несмотря на голод в южных губерниях Украины, около 40% собранного ею продовольственного фонда, который наполнялся в основном за счет введения дополнительных сборов в Украине, тоже было отправлено в Россию.
Голод в российском Поволжье был на слуху за рубежом. Поэтому, начиная с августа 1921 года, за организацию помощи тем голодающим взялись в международном масштабе. Зато проблемы Украины в международном дискурсе в 1921 году не упоминались. В целом же с почти 75 млн пудов зерна, реально собранного в УССР с урожая 1921 года, 28,5 млн пудов было отправлено в Россию. Это, а также отсутствие уже имеющейся в России международной поддержки, имело следствием катастрофическое распространение голода в южных районах Украины. В его разгар (весной 1922 года) в республике голодало 3 800 000 человек (36% всего населения в официально признанных голодающими губерниях).
Первые случаи смерти от голода зафиксированы еще осенью 1921 года. А всего, по подсчетам украинских демографов, в 1921-1923 гг. прямые потери от голода и эпидемий, сопровождавших его, составляли 936 тыс. человек, из которых 556 тыс. — мужчины.
Действительно, вслух о голоде в Украине заговорили только после VI Всеукраинской конференции КП(б)У, которая состоялась 9-13 декабря 1921 г. Ее начало свидетельствовало, казалось бы, о тенденции к замалчиванию. К примеру, Раковский в своем отчетном докладе, провозглашенном 10 декабря, о голоде вспомнил только в контексте ситуации в России. По сбору хлеба, так у него вообще речь шла о достижениях: мол, "в прошлом году к этому времени мы имели 13-15 млн пудов хлеба, собранных по продразверстке; в этом году должны более 50 млн. Это дало нам возможность накормить рабочих, дать им премии".
Только во время обсуждения доклада проблема голода была озвучена вслух. Резонансной и самой откровенной оказалась реплика Николая Скрипника, который заметил: "Разве это не было очевидно, что мы идем к голоду? ЦК задерживал этот вопрос. Шли неделя за неделей, месяц за месяцем, и только теперь мы видим очевидно ошибку, обнаруженную здесь. Мы тогда не осмеливались говорить, что у нас, в нашей благодатной Украине, — голод. Мы должны были об этом сказать раньше и в соответствии с этим напрячь свое внимание на этом направлении". Интересная деталь — в печатном отчете часть замечания Скрипника, прежде всего слова о благодатной Украине, была изъята (в тесте это выделено полужирным курсивом):
Видим, что на замечание Скрипника Наркомзем Мануильский сразу отреагировал отрицанием. Не осталась без внимания она и в предоставленных в тот же день ответах Дмитрия Лебедя: "Вопрос был в том, что мы не то что не сумели, о чем говорил т.Скрипник, а не желали по определению поднимать шум вокруг этого вопроса, потому что знали, что можно там несколько получить у богатых и дать потом нуждающимся крестьянам. Если бы мы действовали по совету Скрипника, то не получили бы 4 млн пудов хлеба. Если бы губернии были объявлены голодающими, с Донбасса мы не получили около 4 млн пудов хлеба, как получили бы из Николаевской, Александровской (так в стенограмме — в то время это уже Запорожская. — авт.) и Николаевской губерний". Таким образом, Лебедь утверждал, что замалчивание голода в Украине было не ошибкой, а сознательной тактикой, но вину (партийная дисциплина обязывала!) он возложил на руководство УССР.
В качестве примера осознания проблемы и ее сознательного замалчивания Лебедь вспомнил принятое в июле 1921 г. решение Украинского экономического совета (УЭС) направить комиссию в Николаевскую и Запорожскую губернии с целью более четко выяснить положение на местах, и отмена этого решения президиумом ВУЦИК — мол, чтобы "шумом" не помешать продналоговой кампании, которая вот-вот должна была начаться.
Однако сам Дмитрий Мануильский в своем докладе "Голод и посевная кампания", которую он произнес вечером 12 декабря, был откровенным. Он, по сути, признал, что промедление с борьбой с голодом в УССР было вызвано насущными потребностями России: "Когда мы мобилизовали всю партию, чтобы спасти Поволжья, когда мы думали о сегодняшнем дне, [...] тогда мы не могли начать демобилизацию нашей партии". И если в этих строках "русский след" прозвучал завуалировано, то дальше о нежелании Кремля признавать голод в Украине (и, соответственно, бороться с ним) говорилось прямым текстом: "К сожалению, российские товарищи до сих пор уверены, что Украина является той страной, где все "обильем дышет", где не может быть голода".
Подытоживая доклад, уже после упоминания о 165 умерших от голода в Запорожской и около 100 в Одесской губерниях, он настаивал: "Сейчас в Москве наши тт. не верят, что на Украине. Партийная всеукраинская конференция должна обратиться в ЦК российской коммунистической партии с письмом [...], повлиять на свои органы в смысле предоставления нам определенного золотого запаса для покупки зерна за рубежом".
Конференция в целом поддержала такое обращение. Только после этого советское правительство официально объявил голодающей часть территории южной Украины. Председателю формально независимой УССР Раковскому было разрешено обратиться за помощью к международным организациям. Уже 10 января 1922 он заключил с "Американской администрацией помощи" соглашение, подобное тому, которое действовало в этой организации с правительством РСФСР. 16 января 1922 г. политбюро ЦК КП(б)У поручило принять меры, чтобы в прессе шире освещался голод на юге Украины. Но обязанность помогать голодающим РСФСР с УССР была снята лишь в июне 1922 года.
Большевистская власть, осознав, что голод становится весомым фактором в борьбе с повстанцами, использовала его для своего укрепления. Еще 28 июня 1921 г. политбюро ЦК КП(б)У постановило "обратить внимание т.Фрунзе на необходимость срочно выгнать Махно с Полтавщины в одну из голодных губерний, если невозможно его быстро ликвидировать"
Впоследствии под предлогом помощи голодающим было изъято немало церковных ценностей, а в 1921-м любое сопротивление вывозу хлеба подавалось как преступление "бандитов" против голодающих. На юге же конфискация даже нищих продовольственных запасов у крестьян "помогла" природному катаклизму справиться с "кулацким бандитизмом" и стала действенным методом усмирения повстанцев. Этот опыт был использован в 1932-1933 годах.
