"Кулацкая церковь". Украинская автокефалия между российским епископатом и большевиками

В календаре 1921 г. раздел церковно-государственных отношений в мае выдался богатым на события. Коммунистическое государство и будущая Украинская автокефальная православная церковь продолжали переживать процессы становления и структурирования во взаимном явном или скрытом противостоянии.

Главенствующая организация украинского православия — Всеукраинский центральный православный совет (ВПЦС) — готовился к проведению церковного съезда Киевщины и одновременно приобщал к Союзу православных приходов новые общины. 5 мая присоединилась приход церкви Пресвятой Троицы с. Ксендзивка Уманского уезда (ныне — с. Пугачовка Уманский р-н, Черкасская область), 16 — прихода Михайловского храма с. Матюши (Белоцерковщина) и церкви Рождества Пресвятой Богородицы с. Бовкун (Таращанщина) 18 мая — община Михайловского храма с. Беседка на Таращанщине (ныне Сквирский р-н, Киевская область).

Местные церковные съезды выбирали своих кандидатов. К примеру, того же 5 мая Никольско-Борщаговский волостной православный съезд делегировал голову волостного совета Антона Фесенко.

А собрание мирян и духовенства Умани 17 мая делегировало от причта церкви Рождества Пресвятой Богородицы с. Паланочки Митрофана Кривошею.

Первый украинский православный собор Киевской обл. состоялся 22-26 мая 1921 г. В нем приняли участие делегаты не только от Киевщины, но и от приходов Подолья, Черниговщины и Слобожанщины, в общем — 412 человек: 58 священников, 12 диаконов, а из мирян — 127 крестьян.

Одобрив позицию советской власти относительно отделения церкви от государства, Собор Киевщины отказался признавать:

• постановления Всеукраинского собора 1918 о подчиненности Всероссийском патриарху и выбранным им Священный собор епископов Украины руководящим институтом церкви;
• решение Священного собора епископов о лишении сана духовенства и отлучения мирян, поддержали украинское церковно-освободительное движение
• полномочия "старорежимного Киевского епископата";

Зато Собор признал независимость (автокефалию) будущей УАПЦ, а ВПЦР до созыва Всеукраинского собора — "единственным, временным руководящим органом Православной Церкви в Украине". Был также выбран для управления церковью Киевские губернское и уездные церковные советы и предложена широкаяую программа реформирования церковной жизни:

• применение при отправлении Божьих служб родного языка, обрядов и обычаев;
• народная соборноправнисть и демократическое избрание духовенства;
• уравнение в правах монашества и белого духовенства;
• открытый доступ к архиерейскому сану, кроме духовенства и мирян, независимо от брачного состояния;
• основания фонда поддержки бедных приходов, свечного завода и др.

Кроме того, собор Киевщины принял решение созвать Всеукраинский Православный Собор на Покрову, 14 октября 1921 г., избрал митрополитом Киевским архиепископа Полтавского Парфения (Левицкого), а его заместителем — епископа Антонина (Грановского), а также избрал нескольких кандидатов на епископов Киевских (протоиереев о.Василий Липкивского, о.Нестора Шараивського, о.Степана Орлика-Волынского, священников о.Павла Погорилка, о.Марка Грушевского, о.Костя Кротевича, о.Кирила Бережницкого, о.Андроника Руденко и гражданина Григория Стороженко). Позаботиться о канонической рукоположение кандидатов поручалось Всеукраинской православной церковной раде.

Хотя архиепископы Парфений и Антонин на собор не прибыли и отказались принять выбор съезда, именно он стал переломным моментом в отношениях украинского движения и епископата РПЦ. Современник событий, профессор Киевской духовной академии Николай Сагарда писал по этому поводу: "В церковной жизни на Украине назревают неприятные события, в чем отчасти виновата и Москва, которая продолжает свою прежнюю политику централизации любой ценой".

Материалы майского собора Киевщины ВПЦС распространила по всей Украине. Выбор съезда обеспокоил Священный собор епископов Украины, и на заседании 1-2 июня 1921 г. они обратились к патриарху Тихону с просьбой назначить заместителем отсутствующего митрополита Антония (Храповицкого) В июле патриарх назначил экзархом митрополита Михаила (Ермакова). В следующих рассказах мы еще вернемся к этому сюжету.

Коммунистическая власть, пытаясь удержаться после провала первого коммунистического штурма, ввела нэп, но весенняя засуха и продление хотя и сокращенной, но не отмененной продразверстки на урожай 1920 г. вызвали голод. Летом 1921-го его почувствовали в Украине. К тому же строителям коммунизма пришлось совмещать борьбу с голодом в России за счет украинских ресурсов с противостоянием национальному движению.

Такое противостояние происходило прежде всего в области национально-церковного возрождения. 10 мая РНК обязал НКЮ УССР к 1-му сентября "закончить все работы по настоящему отделению церкви от государства". С целью "борьбы с религиозными предрассудками, разоблачение обманов церкви, раскрытие преступлений ее служителей". Наркомата юстиции (НКЮ) рекомендовалось использование "всех следственно-судебных аппаратов".

17 мая политбюро ЦК КП(б)У утвердило по письму ЦК РКП(б) проект резолюции о борьбе с бандитизмом и разослало губкомам вместе с указанием поручить оргбюро проверить и усилить работу отделов НКЮ по отделению церкви от государства, в частности в области борьбы с существующими религиозными движениями.

Длительные военные конфликты породили среди преимущественно неграмотного и суеверного населения мистические настроения с ожиданиями разного рода чудесных явлений (как, например, обновление икон) и даже кое-где на местах фиксировались отправления сатанинских культов с использованием "свечей из человеческого жира".

Кампания по раскрытию мощей, хотя бы и продолжалась, но мало способствовала борьбе с религией и церковью. В особых случаях приходилось посылать на места специальные комиссии для проверки, например, случаев обновление икон. Поэтому 21 мая политбюро ЦК КП(б)У в постановлении "Об эпидемии мистицизма" востребовал от губкомов предоставить ЦК исчерпывающую информацию о религиозных явления и обязало Агитпроп ускорить подготовку тезисов к антирелигиозной пропаганде. Наркомпросу было поручено обеспечить издание соответствующей литературы, а Наркомюсту — организовать 8-й (Ликвидационный) отдел (скан документа ниже).

Материалы с постановлениями Первого Украинского Православного Собора Киевщины, распространены ВПЦС практически во всех украинских епархиях, заметил не только пророссийский епископат, но и политбюро ЦК КП(б)У. Безусловная ориентированность украинства на возрождение национальных церковных традиций, украинского языка и культуры будущей Украинской церкви вместе с организацией преимущественно на селе альтернативных партийно-советских объединений — приходов, способных эффективно конкурировать в украинизации, изрядно напугало компартийную власть.

Хотя с атакой в прессе немного выждали (иллюстрация выше), однако 28 мая политбюро очередным постановлением предложило НКЮ перед вынесением проекта закона об отделении церкви от государства на утверждение СНК УССР "предварительно собрать справки об украинском автокефальном движении, его связи с петлюровскими элементами и т. д.". Наркомат юстиции и ВУЧК, каждый со своей стороны, должны "решительно бороться против религиозно-философских происков и активного участия в соответствующих обществах членов партии, но относительно населения в этих вопросах соблюдать нейтралитет".

Кроме того, ВУЧК получила поручение "строго наблюдать за контрреволюцией, что прикрывалась религиозными вопросами". Неотъемлемой составляющей такого поручения была задача проводить среди иерархии и духовенства информационно-агентурную работу с использованием всех методов принуждения к вербовке от "обысков, запугивания судебной ответственностью, тюрьмой и лагерем по незначительным поводам — за спекуляцию, нарушение запретов" до "субсидий денежных и натурой", чтобы "он был вечным рабом, который боится постоянно расконспирации своей деятельности".

Наконец 31 мая 1921 при НКЮ УССР создали VII (Ликвидационный) отдел по отделению церкви от государства под руководством партфункционера и представителя красной профессуры Ивана Сухоплюева с подчинением ему "ликвидационных подотделов" губернских и уездных отделов юстиции. Штатное расписание предусматривало пять работников, но долгое время отдел состоял из самого руководителя.

Особенностью коммунистического строительства было то, что все политические перипетии немедленно влияли на повседневную жизнь духовенства. В мае Москва засыпала Харьков письмами с требованиями о поставках продовольствия центра и помощь голодающим в России. Во исполнение требований 10 мая 1921 г. политбюро ЦК КП(б)У приняло к исполнению постановление ЦК РКП(б) об усилении подвоза продовольствия из Украины, обязав военное командование способствовать проведению продовольственной разверстки.

Упомянута эта деталь в том, что во время сбора продразверстки армейские части обычно расквартировывались по крестьянским домам и в помещениях сельских священников. Недовольство масштабам реквизиций могло дорого стоить последним. Так, 31 мая 1921 г. помощник командира 6-й роты 5 стрелкового полка 2-й Киевской стрелковой бригады проводил дознание по поводу "обругания Красной армии" священником с. Гирки (Новгород-Северский уезд, Черниговщина) Григорием Ефимовським. За то, что посмел в глаза двум своим постояльцам-красноармейцам назвать продразверстку грабежом, его арестовали 3 июня за "антисоветскую агитацию". Батюшке Григорию удалось сохранить свободу и жизнь, через несколько дней его освободили по подписке о невыезде, а в декабре 1921 Черниговский губревтрибунал дело прекратил.

Если священству удавалось избежать потери жизни или свободы, то убытки от продовольственных реквизиций пришлось терпеть значительные. Так, например, еще от 1920 г. действовал декрет СНК УССР об обязательной поставки меда. "С целью обеспечения населения предметами, имеющими в себе сахар", советское государство обязывает все организации, учреждения и всех лиц на территории республики, что имеют пчел, сдать в 1920-1921 гг. "С каждого колодного улья 1 ½ фунта, а из рамочного — 4 ф. меда в год по ценам, установленным НКПродом, НКЗемом и ВСНХ по раскладке по отдельным округам губерний".

Несмотря на то что с мая каждый вид раскладки постепенно заменялся продналогом, медовая повинность сохранялась, а ее выполнение со "всей силой принудительного госаппарата" нередко приводило к уничтожению частных и приходских пасек. Даже если пасеку местный совет не конфисковал, она погибала из-за лишения клирика церковной усадьбы (инструкция о национализации церковно-монастырского имущества). "Пасека моя, ограблена еще с осени, на старом еще месте, почти вся погибла от голода. Какой варвар вытащил из каждого улья по три рамы. Конечно, этого не случилось, если бы я жил в старом доме", — письменно жаловался родным протоиерей с Полтавщины Дмитрий Галевич.

В мае 1921 г. добавилась потребность в помещениях для кампании ликбеза, и по селам снова прокатилась волна конфискаций "поповских домов". Неприспособленные к учебным потребностям эти помещения часто не находили "революционного" применения, разрушались. Так накануне тяжелого испытания голодом "рабоче-крестьянское государство" лишило большую часть духовенства квартир, продовольствия и средств заработка за алтарем. Осталась проблема землепользования, но к ней мы вернемся в следующих частях проекта.