Генриховы артикулы и не только. Как организатора Варфоломеевской ночи принуждали уважать православных

Религиозная ситуация в Речи Посполитой была сложной, ведь на отношения католиков с православными огромное влияние оказывала политика. Тогда Речь Посполитая (как и вся Западная Европа) вела затяжную кровавую войну против Османской империи, а Вселенский патриарх, которому подчинялась Киевская митрополия, был не только "турецкоподданным", но и жестко контролировался Диваном.

В то же время Речь Посполитая воевала с Москвой. Создание Московского патриархата, тут же начавшего набрасывать узду на православных Украины, не добавляло доверия к схизматикам, которых рассматривали как своеобразную пятую колонну Москвы и Константинополя. Тем не менее большинство влиятельных деятелей Речи Посполитой понимали важность сохранения межрелигиозного мира и старались сгладить острые углы.

Католики в образе злодеев

Согласно распространенным историческим мифам католики гнобили православных так, что и представить страшно. Поэтому неудивительно, что последние поднимали многочисленные восстания. Распространению этого мифа посодействовали и классики литературы. У Николая Гоголя в "Тарасе Бульбе" читаем: "Поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа. Поднялась отомстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетенье, за унию".

Вторит Гоголю и Тарас Шевченко:

Ще як були ми козаками,

А унії не чуть було,

Отам-то весело жилось!

[…]

Аж поки іменем Христа

Прийшли ксьондзи і запалили

Наш тихий рай. І розлили

Широке море сльоз і крові…

На самом деле тезис о злоключениях православных преувеличен и имеет преимущественно московские корни — его придумали с целью последующего оказания интернациональной военной помощи изнывающим под гнетом католиков и униатов православным братьям. Позже этот миф стал одним из скреп, удерживающих Украину в орбите Москвы, — не зря же верноподданнического "Тараса Бульбу" всячески продвигали в массы что царские, что советские власти. 

Конечно, положение "подпольских" православных не стоит изображать в радужных красках. Вспомнить хотя бы Городельскую унию — договор между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским, Руським и Жемайтийским, подписанный 2 октября 1413 г. В рамках этого документа боярство ВКЛ в сословно-правовом статусе уравнивалось с польской шляхтой. Правда, с одним условием: право на привилегии получали исключительно "паны и бояре Литовской земли, которые исповедуют католическую веру и подчиняются Римской церкви". То есть схизматики прямо отнесены к людям второго сорта.

Городельская уния вызвала недовольство православной аристократии (посполитым по большому счету было все равно). За этим последовал ряд событий, вылившихся даже в войну между ВКЛ и Польшей. В итоге в 1440 г. великим литовским князем, а с 1447 г. еще и королем Польши стал Казимир Ягеллончик, подписавший Виленский привилей, полностью уравнивавший права православной и католической шляхты. 

Нельзя не упомянуть и знаменитую Варшавскую конфедерацию (1573), созданную в безкоролевский период с целью обеспечения религиозной терпимости в недавно созданной Речи Посполитой. 

В Польше, напомним, доминировали католики, а в ВКЛ основную массу населения составляли православные. Набирал силу и протестантизм, главными проводниками которого стали могущественные магнаты. Религиозные противоречия могли взорвать едва появившееся на свет союзное государство. Тем более что пример Западной Европы, где в это время католики увлеченно резались с протестантами, был перед глазами.

Подписанты акта Варшавской конфедерации, среди которых были католики, православные и протестанты, обязались быть взаимно толерантными и хранить мир между христианами различных направлений: "Обещаем совместно, от имени нашего и потомков наших, и на вечные времена присягаем верой, честью и достоинством нашим, что если разнимся в вере, мир между собою сохранять, а из-за разницы в вере и обрядах церковных крови не проливать, а также не карать ни конфискацией, ни лишением чести, ни тюрьмой или изгнанием и ни власти никакой, ни чину в таких действиях никаким образом не помогать…"

Вскоре первым выборным королем Речи Посполитой стал Генрих Валуа. Чтобы упомянутый акт получил силу закона, нужно было подтверждение со стороны монарха. А уж признание веротерпимости со стороны именно Генриха Валуа вместе с матерью Екатериной Медичи, ставшего одним из главных организаторов печально знаменитой Варфоломеевской ночи, вообще было жизненной необходимостью.

Подписание Генриховых артикулов о веротерпимости и защите прав некатоликов стало одним из главных условий получения короны французом. Правда, представители православной аристократии и духовенства изначально хотели, чтобы в артикулах отдельно упоминалась православная церковь. Требование не учли, так как равные права католиков и православных уже были гарантированы в Люблинской унии — документе об образовании Речи Посполитой (1569). Он предоставлял литовско-русской шляхте те же права и привилегии, что и польской, независимо от вероисповедания. Кроме того, уния уравнивала в правах православное духовенство с католическим и запрещала насильственный перевод верующих из одной конфессии в другую. В разделе же артикулов, где говорилось о веротерпимости, вообще ни одна конфессия отдельно не упоминалась.

Генриховы артикулы подтверждались королевской клятвой: "А если же мы (чего боже сохрани) учиним что-либо вопреки этим артикулам… то всех жителей королевства и великого княжества объявляем свободными от должного нам повиновения и верности". В дальнейшем артикулы стали частью коронационной присяги, принимаемой всеми последующими королями Речи Посполитой.

Иноверцы в законе

Впрочем, даже впав в безосновательный оптимизм, назвать Речь Посполитую раем для православных и протестантов не получится. Доминирование папистов было абсолютным. Так, только католические епископы автоматически входили в состав Сената по праву сана. Приор ордена иезуитов тоже был обязательным членом Сената, в отличие от православного митрополита. Но даже при этом преследование иноверцев запрещалось законом — не в пример Московскому царству, где любая ересь каралась смертью или пожизненным заключением в казематах монастырей, или "передовой" Франции с массовыми казнями гугенотов.

Да, католики могли поссориться с кальвинистами (и наоборот), униаты часто конфликтовали с православными (особенно когда речь заходила о дележе храмов и прочего имущества). Но все это проходило хоть и с приличным мордобоем, но без особого кровопролития и ничего общего с той же Варфоломеевской ночью не имело. Отдельно стоят периоды восстаний и казацких войн, но там ситуация была иной.

Причины, приведшие к заключению Берестейской церковной унии 1596 г., — тема отдельной публикации. Отметим лишь, что это была инициатива самих православных иерархов, никакого насильственного принуждения и навязывания со стороны властей не было (хотя процессу способствовали). Правда, позже король Сигизмунд III провозгласил униатскую церковь правопреемницей православной и передал ей все имущество, а не поддержавших унию иерархов лишил мест и земель. 

Несмотря на поддержку короля и католической церкви, тотальной победы унии не случилось. Шляхта — что православная, что протестантская, что католическая — расценила действия Сигизмунда III как отступление от королевской присяги, нарушение акта о религиозном мире и Люблинской унии. Ситуацию усугубило желание короля максимально сконцентрировать в своих руках власть с опорой исключительно на узкую группу магнатов и епископов с полным игнорированием интересов остальной шляхты. Это вылилось в так называемый Сандомирский рокош 1606–1609 гг. (легальное восстание шляхты против нарушившего закон короля). В итоге Сигизмунду III по многим вопросам, в том числе и церковным, пришлось отыграть назад. В 1607 г. король обязался раздавать должности и маетности православной церкви только "людям руського народа" и "чисто греческой веры", а также отменил судебные декреты против православных лиц духовного звания. 

Следует отметить, что насильственная передача храмов наблюдалась только в так называемых "короливщинах" — городах, принадлежавших королю. Однако основная часть городов и местечек в Речи Посполитой были частновладельческими. Война вокруг храмов в королевских городах длилась почти четверть столетия, пока в 1632 г. не создали специальную комиссию, урегулировавшую вопросы вокруг спорного имущества.

К середине XVII в. религиозный конфликт между православными, униатами и католиками был практически исчерпан. Была полностью восстановлена православная иерархия — спасибо гетману Сагайдачному и Иерусалимскому патриарху Феофану III. Митрополитом стал знаменитый Петр Могила, стараниями которого отечественное православие получило второе дыхание и на равных конкурировало не только с католичеством, но и с молодыми и чрезвычайно активными протестантскими течениями. Кроме того, на сеймах 1632–1635 гг. были окончательно решены правовые и имущественные вопросы, а православная и униатская церковь определялись законом как равные. В этом ключе использование казаками Богдана Хмельницкого лозунга о защите православия выглядит спекулятивно — православие в защите не нуждалось. 

В целом же ситуация, сложившаяся в середине XVII в. между привилегированными римо-католиками и православными, чем-то напоминала историю отношений коммунистов и беспартийных в позднем СССР. Отсутствие партбилета никак не отражалось на повседневной жизни граждан, но для желающих выстроить высокую карьеру вызывало определенные трудности.