Вадим Денисенко об откровении спецпосланника Виткоффа: Путин не в первый раз использует свою "веру" для влияния на республиканцев

– В разговоре с Такером Карлсоном Стив Виткофф повторил все пропагандистские нарративы, прихоти Кремля – в частности о четырех регионах, которые, по его словам, являются "ключевыми проблемами" в войне России против Украины. Очевидно, кроме Донбасса и Луганска речь идет еще о Запорожье и Херсоне. И он это ретранслировал не критично, а повторил как данность. По вашему мнению, это такая "игра в веру", или в администрации Трампа действительно верят в то, что говорит Путин?

– Во-первых, они не идиоты и все прекрасно понимают. Но на сегодняшний день Трампу крайне необходимо решение. И потому они будут делать все от себя зависящее, чтобы этого решения добиться. Ключевой момент, который мы должны понимать – Виткофф не озвучил ничего нового. Вообще ничего. Если мы вспомним Трампа несколько лет назад, он неоднократно говорил, что в этих регионах живут русскоязычные люди.

Но самое важное – это то, что на сегодняшний день мы можем говорить о том, что де-факто начались переговоры о линии разграничения. Это не свершившийся факт, не решенный вопрос, не ультиматум Украине. Это именно начало переговоров. Дальше будет еще очень много раундов разных переговоров с разными людьми, которые будут говорить разные вещи.

Американцы обычно играют в две руки. Часть – прежде всего, Трамп – говорит положительно о Путине, но параллельно тот же министр финансов [Скотт Бессент] на прошлой неделе заявлял, что если Россия не пойдет на уступки, то придется внедрять санкции, подобные тем, которые внедрялись в отношении Ирана. Поэтому, еще раз подчеркиваю, ключевое во всем, что сказал Виткофф – это начало переговоров о линии разграничения.

– История о молитве Путина за Трампа – почему она возникла? Он просто заискивал или это такое заигрывание, например, с религиозностью электората Трампа?

– Путин неоднократно в своей политической карьере делал подобные вещи. Первый раз, который мы можем зафиксировать, был в разговоре с Джорджем Бушем-младшим. Тогда он рассказал мифологическую историю, что когда он был маленький, мать крестила его тайно от отца в Ленинграде. И отдала ему нательный крест, когда он ехал в Иерусалим, и он его с того момента никогда не снимал. А потом он рассказал о том, что когда сгорела его дача, то единственное, что уцелело – это тот самый нательный крестик, который он вроде бы никогда не снимает, а тут неожиданно оставил черт знает где на даче.

Эту религиозную историю он, в принципе, всегда упоминает в разговорах с республиканцами. Первый раз был Джордж-младший, опиравшийся в частности на консервативное республиканское и христианское лобби. Сейчас он делает то же, потому что Трамп опирается на христианские ценности и на американских христиан вообще. Поэтому и нужно было рассказать какую-нибудь христианскую историю.

Следующий момент – он четко понимает, что то, что Трамп остался жив, сам Трамп рассматривает как некую богоизбранность. И психологи, работающие с Путиным, объяснили, что эту тему крайне важно задеть.

Третий момент, который действительно очень важен для нас, хотя мы его и не заметили, – еще во время избирательной компании американского президента – после победы, но до инаугурации – Путин сказал, что очень переживает очень переживает за Трампа, останется ли тот живым. То есть эта тема, помимо всего прочего, триггернула его лично.

Здесь есть набор из нескольких факторов. Первое – Путин уже апробировал эту историю на Буше-младшем, она сработала, и он считает, что это сработает и сейчас. Второе – Путни понимает, что для Трампа нападение на него очень важный психологический момент, и это нужно использовать. И третье – Путин как параноик в душе реально считает, что такие вещи может делать, условно, теневое мировое правительство или масоны. И потому вот в этом моменте он был искренним. Собственно, единственное, в чем он был искренним. Потому и появилась подобная вещь.

Но не следует забывать, что россияне всегда играли в эту дипломатическую игру. Вспомним, как Макрону дарилась бутылка с годом вина года его рождения. Они всегда ищут подобные вещи у лидеров и пробуют с ними так работать.

– Вообще создается впечатление, что Путин, как опытный кагебист, достаточно грамотно играет на психологических особенностях Трампа. Ему с этой администрацией достаточно удобно, по вашему мнению?

– Здесь нельзя говорить об "удобно" или "не удобно". Путин понимает, что игра Трампа не столь проста, как это может показаться на первый взгляд. Как у нас многие считают, что Трамп чуть ли не завербован КГБ и потому так себя ведет. Путин прекрасно понимает, что у Трампа сейчас личный "пункт" на переговорах. Этому нужно подыгрывать и попытаться сыграть так, чтобы это понравилось лично Трампу. Потому что в новой администрации президента США все будет делаться исключительно с разрешения или неразрешения Трампа. Поэтому вопрос не в кагебешной истории, а в том, что реально у Путина есть несколько умных психологов, четко раскладывающих ему психотип Трампа, логику принятия им решений и что Трамп любит лесть. А если Трамп любит лесть, нужно ему в этом потакать. И Путин это делает. И это, между прочим, то, чему нам тоже нужно поучиться.

– Вы перед этим вспомнили, что администрация Трампа играет в две руки. Но в то же время создается впечатление, что они играют с Россией, скажем так, с открытыми картами. Это такая "реальная политика"? Тот же Виткофф мог не озвучивать историю о молитве за Трампа, но он подыграл и вывел ее в американское информпространство.

– Он не мог не сказать это вслух. Потому что, еще раз, нужно выходить из психотипа людей, работающих с Трампом. А Виткофф работает с Трампом очень много лет. Он знает, что Трампу это понравится. И знает, что Трамп будет доволен, если эта история будет сказана публично. Потому он не мог этого не сказать.

В принципе, расчет Путина и заключался в том, чтобы это было сказано. А если бы это не сделал Виткофф, я гарантирую, что это сказал бы кто-нибудь в следующем интервью. Потому что о том же крестике, о котором он рассказал Бушу-младшему, сам Буш написал только в своих воспоминаниях. А Путину нужно было немного раньше. И потому он дал интервью Ларри Кингу и сказал это там, выдав в прямом эфире. То есть он это все равно донес бы. Здесь вопрос в том, что лучше всего это было сделать через Виткоффа, и они попали на 100%.

Относительно того, что американская администрация подыгрывает Кремлю. Смотрите, в чем наша главная проблема? В том, что мы часто смотрим на одни заявления и вообще не замечаем других. Это в общем-то абсолютно нормальный процесс, что мы видим негатив для себя и обращаем на него внимание. Но там, где может быть хоть немного положительное для нас, мы считаем, что это ерунда, потому что оно идет не от первого лица.

Повторю, что Трамп с первого же дня, как стало ясно, что победил, играл в двойную игру. Он никогда не трогал Путина лично. Никогда не говорил о Путине плохо. Но когда речь шла, например, об экономике России, он сделал достаточно жесткие заявления, в частности, об ограничении экспорта нефти и т.д. Сейчас, в принципе, продолжается та же история. Только негативные вещи о России говорят министр финансов, сенатор Линдси Грэм, ряд других людей. Но персонально Трамп действительно ничего такого не говорит. Потому что он одержим результатом этих переговоров. Он очень многое на них поставил. Если ему не удастся добиться своего, то проигрывает не только он, но и республиканская партия. Поэтому он будет делать все от себя зависящее, чтобы давить максимальный результат этих переговоров.

Даже по результатам разговора Трампа – Путина, когда стало ясно, что Путин по сути затягивает время, и казалось, что Трамп мог бы взорваться, Трамп решил не взрываться, а включать турборежимы. Он ускоряет процессы, когда Путин считает, что может все замедлить.

– А почему Трамп поставил так много именно на это? Понятно, что это было одним из его предвыборных обещаний, самых громких, но он "поведен" на вопросе переговоров и хоть какой-то приостановки боевых действий.

– Здесь можно только конспирологические теории разводить. Но я думаю, что самый простой ответ – он считал, что это будет простой кейс. Что это будет проще, чем присоединять Канаду, Гренландию или решать ядерный вопрос в Иране. Что это будет самое простое, что он может сделать.

– То есть сам верил в свое обещание?

– Да. Он, конечно, не сумасшедший, но он считал, что сможет это сделать достаточно просто и быстро.

– Еще один из важных посылов, запущенных Виткоффом, – то, что выборы в Украине будут. Он конкретно сказал, что они уже договорились – правда, непонятно, кто именно. И при этом напомнил, что Путин не признает Зеленского легитимным и Кремль не будет заключать с ним какие-либо соглашения. И здесь возникает вопрос, для чего тогда так нужны эти выборы? Будут ли они таким образом пытаться сменить власть на более покладистую?

Выборы в принципе могут проходить только тогда, когда произойдет долгосрочное полное прекращение огня. Не это квазипрекращение, когда россияне якобы не бьют по энергетической инфраструктуре. На самом деле ключевой фактор – это должно быть долгосрочно, а когда мы говорим о выборах, то это минимум шесть месяцев, прекращение огня. Поэтому очевидно, что все же речь идет о том, что после прекращения огня, в быстром темпе – или относительно быстром – будут объявлены выборы. Но это не значит, что выборы пройдут уже завтра во время обстрелов. Это невозможно.

– Еще один момент, который привлекает внимание. Виткофф сказал, что Зеленский должен понимать, что он будет раздавлен. Это говорилось в контексте сравнения потенциалов Украины и России, в последней в четыре раза больше населения, она более мощная. Но именно в такой резкой формулировке. Это отражение того, о чем мы говорили – неприятие Зеленского, можно ли сказать, что они берут курс на принуждение Украины к миру любой ценой?

– Это принуждение Украины к миру, но не любой ценой. Трамп не раз говорил, что обе стороны должны пойти на компромисс. И сейчас это действительно парафраз слов Трампа, не больше.

– Но при этом, на какие компромиссы должна пойти Россия, мне кажется, не совсем понятно до сих пор.

– Пока мы только наблюдаем за этим. На самом деле сейчас ключевое, кто бы что ни говорил о выборах или других вещах – это начало переговоров о линии разграничения. Это будет главная тема. Все остальное можно решить. А это – самый болезненный и сложный вопрос, который ни одна, ни вторая сторона без компромиссов под давлением третьей стороны решить не сможет. Вот за этим нужно смотреть.

И это очень важно. Потому что, повторюсь, Путин в разговоре с Трампом решил потянуть время, и придумали вот квазиперемирие. Но Трамп решил иначе и включает турборежим, чтобы ускорить принятие решения о тридцатидневном перемирии. В момент, когда оно будет объявлено, уже начинаются переговоры более предметные и более конкретные. Но по состоянию на данный момент, насколько понимаю, все упирается только в линию разграничения. Других тем, которые невозможно преодолеть, на данный момент не существует.