"Вагнергейт", Бурба и день рождения Ермака. Кто поверил Зеленскому

Мы попросили ответить на три вопроса:

1. Был ли Зеленский убедителен в своей атаке на Василия Бурбу с целью обуздать "Вагнергейт"?
2. Был ли Зеленский убедительным, объясняя скандал с днем ​​рождения Андрея Ермака?
3. Были ли конфликтные диалоги с Савиком Шустером, Юрием Бутусовым и Михаилом Ткачем замыслом режиссеров шоу или они произошли спонтанно? Зеленский в этих диалогах выглядел скорее достойно или как потерявший лицо?

Ярослав Макитра, эксперт Института социальных технологий "Социополис"

1. В принципе аргументы, приведенные президентом, имеют определенную логику. Возможно, имеющаяся у него информация дает основания говорить так, только проблема в том, что на протяжении всего "Вагнергейта" представители власти путались в заявлениях, соответственно, то, что сказал Зеленский, уже вызывало недоверие.

Если бы была выбрана линия "я не комментирую, потому что это вопрос национальной безопасности", то четкий одноразовый коммент после заявления Бурбы вызвал бы больший уровень доверия у общества. А так возникает много вопросов, особенно после информационной перепалки с журналистами, что унижает слова президента в итоге.

2. Очевидно, это звучало неубедительно, потому что мы видели заявление Ермака, говорившего несколько иное, к тому же избегал контактов с прессой. Здесь нужно было действовать на опережение, озвучивать собственную версию событий, а не ждать вопроса, чтобы потом пытаться от него увернуться. Информационно это выглядело неправильно, такие заявления по-разному оценивают избиратели. Здесь важно завоевать нейтральную аудиторию и хотя бы как минимум посеять сомнение в аудитории, которая не симпатизирует власти. Не думаю, что цели были достигнуты, учитывая, что и как было сказано.

3. Едва ли они могли быть спонтанными, нерегулируемыми, скорее всего, просто были эмоции в ходе разговора. Очевидно, что президент готовился к такой ситуации с журналистами. Был ли он убедителен? Наверное, это тот самый случай, когда обе стороны выглядели не так, как должны бы. Конечно, у нас свобода слова, а президент опустился к словесной перепалке с журналистами, что не очень подходит его авторитету, но и журналисты своими перебиваниями, риторикой, обвинениями не внушали высокого доверия к своей незаангажированности. Поэтому, думаю, здесь у обеих сторон были свои репутационные риски, что могло вызвать у нейтральной аудитории негативную оценку всех сторон диалога. Конечно, потерял здесь больше Зеленский, потому что журналист может провоцировать скандал для привлечения внимания, а президент, как выборное лицо, не имеет права вовлекать себя в такие действия.

Виталий Бала, директор Агентства моделирования ситуаций

1. Напротив, здесь имеет место обратный эффект. Зеленский позволил себе обвинения в адрес разведчиков, к тому же в хамской и непристойной форме, назвав Бурбу авантюристом и аферистом. Еще увидим, как поведет себя Бурба, но это однозначно в очередной раз возмутило активную часть общества и оппонентов президента. Похоже, что дело "Вагнергейта" получило новый, более эмоциональный виток развития, где речь идет уже не только о политической или уголовной ответственности, но и о соблюдении определенных моральных критериев и принципов.

2. Президент вообще не был убедительным. И лучше по этому поводу высказался бывший глава ОП Андрей Богдан, когда написал в своем Facebook, что президент говорил откровенную неправду. Думаю, что столь эмоционального поведения президента, такого хамского и пренебрежительного отношения к журналистам у Зеленского еще не было.

3. Можно по-разному это объяснять, но, думаю, на самом деле Зеленский является неуравновешенным человеком, который не способен слышать в свой адрес какие-то критические замечания, тем более оскорбляющие его. Особенно когда Зеленского реально ловили на слове и позволяли себе говорить, что он лжет, у главы государства, видимо, произошел эмоциональный шок и бурная реакция. На мой взгляд, это было пять часов стыда для страны.

Виталий Кулик, директор Центра исследований гражданского общества

1. Он не был абсолютно убедителен в попытках отвергнуть обвинения по "Вагнергейту", хотя по некоторым другим позициям Зеленский был вполне искренним в своем невежестве. Относительно "Вагнергейта" были конкретные вопросы, на которые он не хотел или не мог отвечать, пытался перевести разговор на собственные версии или прибегал к ложной логике. Для широких масс, для тех, кто сомневался в действиях или бездействии властей, президент окончательно расставил точки над "i", косвенно подтвердив, что участвовал в сливе операции.

2. Если бы не пассажи в стиле "я имею право на отдых", возможно, ответ сошел бы за объяснение. Однако Зеленский предавался спекуляциям, проскакивали определенные месседжи, звучавшие как признание использования им государственного ресурса в интересах своего окружения. Конечно, президент имеет право на отдых, но не когда он пользуется для этого государственным ресурсом в неустановленном порядке или пользуется самолетами олигархов. На эти вопросы он не ответил, потому убедительным не был.

3. У меня есть подозрение, что это не было срежиссированное шоу в части упоминавшихся ответов, но в другой части заготовки были: они отличались логикой, четкостью формулировок. Однако когда Зеленский пытался атаковать журналистов, это было поведение, недостойное президента. Поэтому он и получил ответ от Бутусова, а возбуждение дела против журналиста лишь подтверждает мелочность и злопамятность нашего президента.

Владимир Фесенко, директор Центра прикладных политологических исследований "Пента"

1. Наверное, у организаторов пресс-конференции, советников президента был мотив, чтобы через обвинения в адрес Бурбы обуздать "Вагнергейт". Однако президент нарушил определенные правила внутренней игры, обиду и недоверие к Бурбе он выплеснул перед журналистами. Если бы задача заключалась в том, чтобы Бурбу в чем-то обвинить конкретно, то надо бы иначе это делать, а так на первом плане была эмоция. Но относительно "Вагнергейта" прозвучал ряд важных тезисов, объясняющих, почему было принято такое решение. Спецоперация, подготовленная военными разведчиками, была очень рискованной. Как я говорил раньше, скорее всего, ее отложили по двум причинам. Во-первых, проведение операции совпало с началом перемирия и нужно было выбирать. Выбрали перемирие, что, кстати, подтвердило расследование Bellingcat. А второй причиной была высокая рискованность сделки, ее авантюрность. Зеленский это подтвердил, назвав как минимум два контраргумента. Первый – геополитический, о возможном ухудшении отношений с Турцией и Эрдоганом, второй – о возможности человеческих жертв во время операции.

2. Для тех, кто против Зеленского, что бы он ни сказал – все неубедительно. Те же, кто за Зеленского, воспринимают все, что он говорит, как свою позицию. Даже если президент говорит слишком эмоционально, не всегда системно, они ему верят и считают искренним. Колеблющиеся оценивают по-разному. Часть осуждает за эмоции, но есть критика в адрес журналистов. Кроме того, реакция разнится в зависимости от журналиста. В диалоге с Шустером Зеленского поддержали даже критики президента. Вот такой парадокс, который говорит о том, что на оценку Зеленского в пресс-марафоне влияют отношение к гаранту, а также обсуждаемая тема. Относительно дня рождения Ермака все зависит от восприятия самой темы: оппоненты Зеленского, конечно, критически ее восприняли.

3. Думаю, что по Шустеру все было не спонтанно, по Бурбе не спонтанно, что касается Бутусова — предполагалась жесткая оценка его действий. Для этого его, как и Шустера, позвали, но не ожидали, как это развернется и пойдет дальше. Считаю, что не нужно было президенту вступать в персональные пикировки с отдельными журналистами. Это деформировало пресс-конференцию и создало проблемы. Относительно реакции на вопрос Ткача — могло быть спонтанное проявление эмоций президента, потому что ему очень не нравится, когда вмешиваются в частную жизнь. Видно, что для Зеленского это красная линия, последняя крепость, где он может чувствовать себя свободным человеком. Еще один важный момент, который оказался на пресс-конференции: Зеленский по-особому воспринимает статус президента, подчеркивая это постоянно. Кроме покушения на свою частную жизнь, его раздражает, когда, на его взгляд, покушаются на институт президентства. Думаю, эмоций было слишком много и они часто играли не в пользу президента, а как это восприняли широкие массы, покажет рейтинг. Но, конечно, это была не самая удачная пресс-конференция в жизни Зеленского.