Психолог Валентин Ким о комплексе вины, травме свидетеля и формировании украинской идентичности во время войны

"ДС" Как изменились ценности украинцев во время войны?

В.К. Из-за масштабного военного вторжения огромная часть украинцев почувствовала актуальную потребность в безопасности. Хотя война продолжается уже восемь лет, но аннексия Крыма была проведена очень быстро и без активных боевых действий, активная фаза боевых действий на Донбассе тоже завершилась довольно быстро, после чего эта опухоль была локализована. Поэтому многие украинцы войну не почувствовали на себе. Большинство украинцев не ощутили угрозы — ни жизни, ни имуществу, было ощутимо только финансово-экономическое давление. Это повлекло за собой волну так называемой "усталости от войны". В представлении украинцев именно украинские власти представали как ключевая "угроза", на россиян тогда мало кто обращал внимание.

Сегодня угроза пришла в каждый дом. Это создает несколько очень важных социально-психологических феноменов. Во-первых, это ощущение опасности. Женщины, пожилые люди, дети выезжали из всех регионов — не только из Харькова или Чернигова, но, например, из Ровно или Тернополя. Во-вторых, происходит очень мощный процесс формирования идентичности. Тридцать лет назад, когда Украина обрела свою независимость, этот процесс не начался. Для этого было много предпосылок, в СССР делали все, чтобы украинская идентичность не формировалась. Сегодня мы прекрасно видим, насколько мы эволюционировали, в отличие от россиян. Как мы от них отличаемся – и в разговорах, и в поведении, и даже в том, что для украинцев война стала испытанием достоинства, а для россиян – инструментом обогащения. Сейчас происходит процесс самоидентификации. Противостояние вырисовывает новые контуры самоощущения, формирует четкие и радикальные границы самости. Украинцы начинают осознавать себя отдельной, отличной от россиян нацией. Все меньше и меньше связей остается с прошлым.

Также мы начинаем наглядно видеть реальную Европу. Миллионы украинцев были вынуждены переехать в Европу, где они оказались в статусе беженцев. Теперь они видят Европу изнутри – не туристическую и привлекательную, а реальную. И оказалось, что во многом нам нужно тянуться к Европе, но во многом мы европейцев уже перегнали. Это тоже усиливает тренд на ускорение самоидентификации.

"ДС" Очень многие чувствуют, что делают недостаточно — даже когда круглосуточно волонтерят и донатят значительные суммы на ВСУ. Как преодолеть комплекс вины?

В.К. У нас есть целый каскад вины. Вина каскадируется от одной социальной группы к другой. Выехавшие из Украины чувствуют вину перед оставшимися. Оставшиеся чувствуют вину перед волонтерами. Волонтеры — перед военными. Военные — перед погибшими, они часто думают, что вроде бы сделали недостаточно, чтобы друг мог остаться живым, а еще одно село было освобождено.

Этот каскад вины — достаточно мощный социальный и психологический процесс. Его просто так нельзя остановить. Главная адаптивная реакция, самая полезная для функционирования личности сейчас – это сублимация, когда собственные чувства и эмоции ты направляешь на какое-нибудь полезное дело. Это действительно помогает выйти из состояния вины — когда ты помогаешь, когда ты что-то делаешь, или когда ты отказываешься от чего-либо — потреблять российский контент или российские товары, когда ты переходишь на общение на украинском языке, когда ты смотришь украинские фильмы, даже когда платишь налоги, коммуналку. Сегодня даже обычная работа становится героической.

"ДС" А как насчет травмы свидетеля? Как работать с ней?

В.К. Отрабатывать такие психологические травмы, то, что вызывает острое стрессовое расстройство и то, что может привести к ПТСР, необходимо только со специалистом. Какие-либо советы относительно того, как себя вылечить от травмы свидетеля, не работают.

В Украине действительно многие получили травму свидетеля, но немногие это осознали. К сожалению, для нас характерно определенное пренебрежение травматизацией. Мы говорим: "Нет, все нормально, я норм". Признать, что он травмирован, готов далеко не каждый.

Отдельно хочу остановиться на травме информационного свидетеля. Многие люди, которые не находились под обстрелами и не видели своими глазами разрушения, получили эту травму. Война транслируется практически в режиме онлайн. Наблюдая за трагедией, многие получили психоэмоциональную травму, даже если находились в полной безопасности за рубежом. К сожалению, наши журналисты поработали не всегда в пользу общественного психологического здоровья, ведь постоянные трансляции со сценами ужаса только усиливали всеобщий ужас. Это не очень правильно, ведь это вызывает очень сильную травматизацию.

"ДС" Одна из главных эмоций у украинцев сейчас – ярость. Как справиться со злобой и ненавистью? Как направить ее в более продуктивное русло?

В.К. Ярость — эмоция очень полезная в краткосрочной перспективе. Когда перед тобой враг, тебе необходимо какое-то усиление, а ярость мобилизует твои силы, она их фокусирует, делает тебя смелее, сильнее, увереннее в себе. Но с этой эмоцией нельзя жить долгое время, особенно если ты не на передовой. Она провоцирует тебя на агрессивные реакции, и они направляются на тех, кто рядом. А ярость должна быть направлена на врагов. Многие бытовые конфликты, ссоры в транспорте, высказывания претензий друг другу спровоцированы именно такими сильными, но безадресными реакциями.

Что с этим делать? Во-первых, сублимация: направлять энергию на полезные дела. Во-вторых, ограничение потребления информации и самодисциплина. Более того, разговоры с родными тоже следует переводить на бытовые рельсы. Постоянно обсуждать с родными только события на фронте невозможно. Война не должна занимать все место, которое есть в вашей душе. Наша страна действительно живет сейчас очень сложные времена, но если вы будете в ярости постоянно, то после победы можете стать эмоциональным инвалидом. А после победы Украине нужны здоровые украинцы.

"ДС" Сегодня уже очевидно, что война — это надолго. Более того, для людей, живущих в тылу, она уже становится фоном, к ней привыкают. Почему это происходит?

В.К. Это адаптивные механизмы. Человек приспосабливается, и это нормально, ведь нужно жить вопреки всему. Нельзя постоянно жить в состоянии ожидания. Эта война действительно будет продолжаться долго, ведь враг наш сильный и мощный.

Утрата интереса к войне частично связана с тем, что люди уже адаптировались. С другой стороны, у некоторых людей есть желание уйти от реальности, погрузиться во что-то, напоминающее прошлую жизнь. И не стоит нам направлять на этих людей гнев, ведь главная причина нашей ярости – за "поребриком", а не внутри страны.

"ДС" Многие украинцы сейчас находятся в режиме ожидания. Жизнь как бы поставлена на паузу. Как перейти от ожидания к своей жизни? Где брать вдохновение жить?

В.К. Адаптация происходит не у всех, не с одинаковой скоростью и не во всех областях сразу. Где-то мы уже адаптировались. Например, в магазине мы уже ищем не только продукты с длительным сроком использования, не только макароны и консервы, но и что-нибудь вкусненькое на сегодня. Однако люди все еще продолжают держать наличные в кармане, иметь про запас полный бак горючего. Очень трудно понять, в чем нам следует адаптироваться и изменить навыки, а в чем вернуться к привычным паттернам мирной жизни.

Возвращение в обычную жизнь очень тесно связано со способностью планировать. У многих из нас разрушено чувство времени. Мы временно утратили способность к долговременному планированию. Мы можем планировать на неделю, на день, но даже на полгода построить какой-то план невозможно. Я бы посоветовал все же попытаться проводить планирование на неделю или месяц вперед. К примеру, мы можем спланировать, как нам откладывать деньги. Можем спланировать поездку в супермаркет, график телефонных звонков к родственникам и близким. Тогда мы чувствуем, что управляем собственной жизнью хотя бы в столь маленьких аспектах. И понемногу ощущение настоящей жизни начнет возвращаться.

"ДС" Как сохранить семью, если дети и жена за рубежом?

В.К. Всё индивидуально. Возникает проблема разорванных отношений и разорванных связей. Часто муж или жена не понимают, что происходит с партнером, часто люди выливают друг на друга свои невротические состояния. Часто у людей, выехавших за границу, уровень тревоги значительно выше, чем у оставшихся. И эти люди, заботясь, устраивают маленькие истерики для родных. И родные вынуждены их успокаивать, хотя у них самих ресурса не слишком много. Это эмоциональная нагрузка на каждого из нас. И волшебной таблетки для того, чтобы выйти из этого состояния, не существует. Надо общаться, нужно слышать, нужно спрашивать и слушать больше, чем рассказывать. Надо интересоваться партнером больше, чем собой. Надо увидеть партнера, надо видеть человека, с которым ты сейчас в разлуке, лучше его понимать. Тогда увеличивается возможность ощущать друг друга даже на расстоянии.

"ДС" По факту, у нас сейчас травмированная нация. Война травмировала всех — и тех, кто в окопах, и тех, кто прятался в подвалах, и тех, кто уехал за границу, и даже тех, кто просто смотрит телевизор. Как нам залечивать свои травмы, учитывая, что большинство украинцев не привыкли обращаться за помощью к психологам и психотерапевтам?

В.К. За последние 15 лет сильно усилились позиции украинских психологов. Во-первых, их стало очень много, многие выбирают себе такую профессию. Во-вторых, в украинском профессиональном психологическом мире существует очень высокий уровень конкуренции. Есть много школ и направлений, конкурирующих между собой, и это усиливает качество психологических услуг.

Действительно, в массовом сегменте привычки обращаться к психологам еще нет. Но я верю, что она появится.

Среди психотерапевтов распространены полезные практики супервизий, когда сам психолог обращается к психологу. И это очень полезный и практичный инструмент самосохранения. В последнее время наблюдаю, что в массовой культуре такие практики супервизий уже не вызывают в обществе улыбки и сарказма. Люди понимают, что психологам тоже нужно проходить такой "профосмотр", и это норма. Изменилось отношение к практике самосохранения и это очень положительный тренд. Из-за такого изменения происходит и переосознание собственного психического здоровья другими людьми, не имеющими отношения к психологии. И это маленький, но уверенный шаг в восстановлении психического здоровья нации.