Титановая распродажа. Что не так с Большой приватизацией в Украине

Плохое время для больших торгов

Война — это всегда контрцикл развития, когда сворачивается активность общества, в частности бизнеса, из-за высоких рисков. В такое время государство должно, наоборот, создавать стимулы для привлечения внутренних ресурсов, капитальных инвестиций и создания новых рабочих мест. Условно, это должна быть модель экономики полной занятости, гарантий государственного заказа и государственного страхования инвестиций.

Разумеется, именно госкомпании должны быть одним из важных (конечно, не единственным) инструментом такой контрциклической политики.

Не стоит забывать и о факторе стоимости ключевых активов во время войны. Высокий уровень рисков и неопределенности формируют существенный тренд на дисконтирование всех основных экономических активов страны, охваченной войной, особенно когда приходится отбиваться от мощного врага.

В таких условиях все государственные активы будут стоить дешево, более того, их продажа не покроет даже мизерной доли государственных расходов.

Приведем постой пример. Ежемесячные расходы госбюджета на социальный сектор и сектор обороны составляют в среднем $6-7 млрд. Предположим, что Большая приватизация принесет $1 млрд, то есть все активы будут проданы по самой высокой на данный момент цене. Но даже этих средств хватит, только чтобы покрыть 1/6 ежемесячных бюджетных расходов или профинансировать около пяти дней госрасходов в течение бюджетного года. Другими словами, это лишь 1,25% от потребностей бюджета в финансовых ресурсах во время войны в год.

Сугубо теоретически, Большая приватизация может рассматриваться не только как инструмент привлечения денег в бюджет, но и как механизм сокращения расходов на содержание госпредприятий и как определенный катализатор инвестиционных процессов в экономике. Однако все эти предположения могут оправдываться только в мирное время. Во время войны приватизация не может выступать катализатором частных инвестиций в экономику именно из-за рисков и неопределенности. А сокращение госрасходов может и не произойти, потому что если инвестор уволит с приобретенного предприятия 5000 работников, то они придут в Государственный центр занятости и обратятся за выплатами по безработице.

В этом контексте госпредприятия превращаются в одну из составляющих государственно-частного партнерства во время войны и вынужденного "огосударствления" определенных экономических процессов (например, на рынке труда, в энергетике, транспортной инфраструктуре, секторе ВПК и т. п.), которые будут либерализированы уже после войны. Ведь не существует "плохих" моделей в виде государственных или либеральных концепций развития экономики, но есть несвоевременные, не адаптированные к определенным условиям модели управления. Например, увеличение роли государства на этапе динамичного роста экономики мирных времен может привести к резкому спаду эффективности, перерасходам и гиперинфляции. А квазилиберальная экономика во время войны может привести к очень быстрому поражению.

Конечно, ключевую роль здесь играет Министерство экономики как своеобразный экономический генштаб во время войны.

Хитрый список: что продает правительство

Недавно правительство начало "Большую приватизацию — 2024".

Уже определено Тот-5 объектов, которые выставляют на торги в текущем году. Министерство экономики Украины опубликовано этот перечень еще летом, а Фонд государственного имущества Украины презентовал проект "Большая приватизация — 2024". "Большая приватизация открывает возможности для новых инвестиций, необходимых для восстановления и модернизации нашей страны. Это инструмент развития, направленный на привлечение эффективных собственников, которые заложат фундамент для роста экономики уже сейчас, создадут новые рабочие места и наполнят налогами бюджет", — отметила первый вице- премьер-министр — министр экономики Украины Юлия Свириденко:

Как видим, эта стратегия диаметрально противоположна вышесказанному. Она заключается в попытке во время войны найти сугубо "частный" двигатель развития достаточно сложных предприятий, которые, кстати, испытывали проблемы даже в мирные времена. По мнению Свириденко, именно частный сектор, а не государство в партнерстве с бизнесом как главный девелопер экономики во время войны, должен обеспечивать капитальные вложения, создавать рабочие месяцы и делать это в условиях военных рисков и неопределенного горизонта прогнозирования, когда даже премьер- министр "ошибается" со сроками завершения войны, ориентируясь на прогнозы МВФ и ожидая мира уже летом 2024-го.

Вот Топ-5 объектов, которые еще летом запланировали выставить на торги (первые два уже проданы):

1. Отель "Украина" — 4-звездочный отель в центре столицы. Стартовая цена — более 1 млрд грн. Продали 20 сентября 2024 г. за 2,5 млрд грн. Покупатель — ООО "Ола Файн" бизнесмена Максима Криппы, который в 2023-м уже приобрел бизнес-центр "Парус", а еще раньше — гостиницу "Днепр" (через свою киберспортивную команду NAVI). То есть всего за несколько лет Криппа стал владельцем знаковых объектов недвижимости в центре столицы. Один из факторов такого роста портфеля недвижимости бизнесмена — достаточно низкие цены на нее, даже в элитном сегменте.
2. АО "Объединенная горно-химическая компания" (ОГХК) — крупнейшее в Украине предприятие по добыче и обогащению титановых руд. Стартовая цена — почти 3,9 млрд грн. В октябре ее купила за 3,94 млрд грн компания "Цемин Украина" азербайджанского бизнесмена Насиба Хасанова, точнее его группы NEQSOL Holding, являющейся владельцем Vodafone Украина.
3. ООО "Аэрок" — ведущий производитель газобетонных изделий с производственными мощностями в Киевской и Львовской областях.
4. ООО "Демуринский ГОК" — горно-обогатительное предприятие, разрабатывающее Волчанское месторождение титана и циркония.
5. ООО "Инвестиционный союз "Лыбидь" (ТРЦ "Ocean Plaza") — один из крупнейших торгово-развлекательных центров Киева.

На самом деле Большой приватизацией указанный перечень объектов назвать трудно. Фактически это скрытый процесс разгосударствления титанового бизнеса, который приправлен лишь для отвлечения внимания несколькими интересными объектами недвижимости и производителем газобетонных изделий. Конечно, общество в целом будет обсуждать дальнейшую судьбу ТРЦ "Ocean Plaza", а не Демуринского ГОКа.

Титановая отрасль: модель роста и разгосударствление

Разгосударствление титанового бизнеса фактически ставит крест на дальнейших перспективах создания в Украине титанового кластера, в рамках которого могла бы развиваться сложная переработка сырья, а не его экспорт в другие страны, когда добавленная стоимость остается именно в них, а не в Украине.

Украина входит в топ-5 стран по объему титанового сырья. На нашей территории до 20% мировых запасов ильменита и рутила (подтвержденные запасы поменьше — от 7% до 12% мировых), которые сконцентрированы в 40 месторождениях. Титановая мощь Украины подтверждается тем фактом, что в составе СССР нам принадлежало 90% производства концентрата ильменита. И потому основные предприятия по его переработке также находились в УССР.

В целом у Украины есть запасы титанового сырья более чем на 400 лет добычи (184 млн т TiO2).

Самое большое месторождение в Европе находится также у нас — это Стремигородское месторождение. Но ключевая проблема состоит в том, что в Украине до сих пор не произведена оценка запасов титансодержащего сырья на ключевых месторождениях (за исключением частных компаний) по международным стандартам (JORC): ильменита — FeTiO3 (31,6% титана) и рутила — TiO2 (60% титана).

Без международно подтвержденных запасов сырья невозможно провести объективную оценку титановых компаний в Украине, ведь оценка запасов — ключевой показатель для дисконтирования денежных потоков во времени. Объем запасов и динамика добычи позволяет понять цикл жизни месторождения в годах, а прогноз мировых цен на ильменитовый концентрат — спрогнозировать будущую выручку.

Это дает возможность, с одной стороны, спекулировать на тезисе относительно "истощения" месторождений ОГХК, а с другой — отпугивать потенциальных международных инвесторов. Возникает ситуация, когда реальное положение дел знает лишь несколько "внутренних игроков", а внешне ретранслируется тезис о том, что ОГХК осталась с запасами сырья всего на 4-5 лет. Реальной картины при этом не знает никто: внутренние игроки лишь ориентировочно понимают положение дел, а внешние — просто не хотят в это ввязываться.

То есть государство должно сначала составить модель титанового кластера в Украине, сформировать совместно с бизнесом приоритеты его развития (добавленная стоимость, а не экспорт сырья) и провести полную инвентаризацию запасов по международным стандартам.

При этом Государственная геологическая служба должна сформировать совершенные портфолио каждого месторождения по международным стандартам и упорядочить процедуру выдачи разрешений на их использование (только в рамках участников титанового кластера).

Это позволило бы не просто продать стратегические месторождения непрофильному инвестору с деньгами, которые он не может вывести из Украины во время войны, но и запустить именно кластерную модель развития титановой отрасли.

Цепочка роста добавленной стоимости в рамках титанового кластера известна: концентрат ильменита (разные виды) — диоксид титана и титановая губка — металлический титан — продукция из титанового порошка (детали и отдельные изделия).

Распродажа титановых месторождений непрофильным игрокам принесет только относительно небольшие деньги, которые очень скоро будут потрачены. В то же время существует риск сокращения рабочих мест, хотя в рамках титанового кластера — они должны вырасти в несколько раз. Кроме того, такой подход к приватизации — только экспорт концентрата ильменита. Производство диоксида титана на мощностях компании Сумыхипром (для химической продукции и удобрений) и титановой губки на Запорожском титано-магниевом комбинате невозможно. Как из-за рисков войны, так и по причине выпадения этих предприятий из структуры титанового кластера, который в наших условиях деградирует в формат сырьевого придатка таких стран, как Китай, Япония, Турция (покупатели титана из Украины) и даже РФ (были расследования, когда украинский титан через Чехию попадал в Россию).

А строительство завода по производству металлического титана возможно только на базе одной частной компании, добывающей в Украине титановое сырье. Но комплексный подход к созданию титанового кластера со стороны государства мог бы ускорить этот процесс и мультиплицировать результаты развития титанового кластера. В таком случае этот кластер должен состоять не из одного частного участника и одного непрофильного инвестора, а из нескольких участников, которые бы в конкурентной борьбе предлагали государству наилучшие условия недропользования (а не монопольно диктовали бы их или боролись за коррупционную составляющую).

Активы ОГХК: неправильная "упаковка"

Здесь следует понимать, что в рамках той же ОГХК существуют огромные "хвосты" в виде отвалов прежней добычи, которые тоже можно успешно перерабатывать, но эти запасы никто не оценивал даже примерно. Не говоря уже о том, что ОГХК — это надстройка, оболочка для двух горно-обогатительных комбинатов.

Этот бизнес можно считать "кочевым", потому что ГОКи имеют возможности перерабатывать сырье и из других месторождений, а не только из тех, к которым они были привязаны. Речь идет и о транспортировке сырья (если есть короткое транспортное плечо), и о переносе оборудования на другие месторождения. То есть ключевая ценность — это право на недропользование и подтвержденные запасы сырья. И именно поэтому информация о титане максимально скрыта от инвесторов. Вот и раздаются оценки запасов ОГХК от 5 до 20 лет добычи по разным месторождениям.

В состав ОГХК входят два горно-обогатительных комбината: Иршанский (Житомирская область) и Вольногорский (Днепропетровская область). Но это основные средства. Главное, что ОГХК также владеет спецразрешениями на пользование недрами.

Спецразрешения на использование недр в активе ОГХК

Государство до сих пор оставляет как туз в рукаве самое большое Стремигородское месторождение ильменито-апатитовых руд в Житомирской области. Логично было для повышения капитализации ОГКХ "упаковать" это месторождение в ее портфеле недропользования. Ранее права на его эксплуатацию имела компания, приближенная к олигарху Дмитрию Фирташу. Сейчас идут суды, рассматривающие решение СНБО о лишении этого права. Кроме того, стоимость ОГХК могла бы увеличить активы Демуринского и Мотроновского ГОКов. Первый принадлежал российскому бизнесмену Михаилу Шелкову и был конфискован во время войны, а второй — принадлежит структурам, ассоциирующим с Дмитрием Фирташем. Как и в случае с крупнейшим в Украине Стремигородским месторождением, СНБО своим решением забрало у структур Фирташа спецразрешение на недропользование. Для такой "упаковки" ОГХК необходимо было решить все правовые вопросы с их бывшими собственниками/пользователями, в частности, завершить судебные дела. Но правительство поспешило и продало ОГХК непрофильному инвестору в формате "как есть".

Стратегическое сырье: деньги решают не все

С сугубо финансовой точки зрения, продажу ОГХК можно оценить как успешную. Так, дисконтированный чистый финансовый поток при условии наибольшего в ее истории уровня добычи и мировых цен на ильменит и рутил будет составлять лишь $77 млн в течение пяти лет, то есть компания в пятилетний срок не окупит свои инвестиции почти в $100 млн.

Но поразмышляем, о чем это свидетельствует. Здесь либо запасы сырья существенно занижены при приватизации — и их хватит не на 5, а на 15-20 лет, либо есть какие-то скрытые договоренности о дальнейшей передаче компании других титановых активов. Или же приватизация является частью какой-то более глобальной схемы на международном уровне.

Конечно, это только версии. Как будет на самом деле — покажет время. И приватизация следующего титанового актива: ООО "Демуринский ГОК" — это горно-обогатительное предприятие, разрабатывающее Волчанское месторождение титана и циркония.

В сырьевой парадигме метод оценки финансовых потоков в соответствии с прогнозом мировых цен на сырье вполне оправдан. Но в кластерной модели — нет, потому что собственное стратегическое сырье в ней выполняет только функцию экономической безопасности и фактора глобальной конкурентоспособности. Основная прибыль зарабатывается не на сырье, а на его переработке и изготовлении конечной продукции с высоким уровнем добавленной стоимости. Как, например, добыча угля и собственной железной руды в цепочках "уголь — кокс — металл", "уголь — электроэнергия — металл" или "уголь — кокс — электроэнергия — железная руда — металл", когда сырье (железная руда, коксующийся уголь) является фактором конкурентоспособности Украины по цене производства металла.

Следовательно, абсолютизация метода финансовых потоков в случае стратегического сырья не работает. Например, Восточный ГОК, добывавший уран в Украине, уже два года ничего не производит, а когда работал — генерировал убытки в размере сотен миллионов гривень в год. Но это не значит, что урановый бизнес необходимо срочно приватизировать без построения кластерной модели.

Адаптивная модель

Если тезисно подытожить тему приватизации во время войны, то следует придерживаться следующих принципиальных рекомендаций:

1. Массовая малая приватизация, желательно, в пакете с государственными админуслугами и льготным кредитованием.
2. Приватизация непроизводительных во время войны активов, которые в мирное время не являются элементами кластерной экономики: например, гостиниц и ТРЦ. Но здесь главное не продать за бесценок.
3. Интеграция активов, оказавшихся в системе государственного управления, в структуру оборонного заказа и изготовление бетонных защитных сооружений (пример "Аэрок").
4. Сохранение сырьевых активов, даже посредством частичной консервации, для использования в построении кластерной модели развития после войны (титан, графит, литий, уран и т. д.).

Кстати, адаптивную модель после Второй мировой войны продемонстрировала Великобритания. Правительство Клемента Эттли, сменившего в 1945 г. правительство Уинстона Черчилля, национализировало ряд отраслей: угольную, сталелитейную и газовую промышленность, железную дорогу, гражданскую авиацию, энергетику, коммунальное хозяйство, Банк Англии — в общей сложности около 20% экономики Британии. Затем, во времена Маргарет Тэтчер, большинство из этих предприятий было приватизировано, когда для этого сложились необходимые предпосылки.

В Украине все пока происходит наоборот: "большая национализация" до полномасштабной войны и Большая приватизация во время войны. С соответствующими последствиями.