Украина на распутье. Почему Востоку нужен Пиночет, а Западу - Бальцерович
Украина в очередной раз "застыла" в старом/новом дискурсе: кого нам стоит дожидаться в ближайшее время с "новым и праведным законом". Еще несколько лет назад весьма популярной была фигура Шарля де Голля. Ее мы планировали "дождаться" в результате начала работы социальных лифтов после 2014 г. Не так давно украинцы решили дождаться своего Черчилля", чему поспособствовал успех нового байопика об английском премьере и оскаровский прорыв Гэри Олдмена. Практически никто из ждущих так и не задался простым вопросом: "а зачем нам Черчилль или де Голль? Смогли бы они найти применение своим способностям в современной Украине?".
Начнем с Черчилля. До начала Второй мировой это довольно контроверсионный политик, который раскрылся как государственный деятель именно во время войны с Германией. Главная его заслуга - он мотивировал британцев на активное сопротивление врагу и сыграл значительную роль в формировании антигитлеровской коалиции. Но сразу после войны, в которой он заслуженно считал себя победителем, Черчилль сокрушительно проиграл парламентские выборы - люди хотели увидеть четкую экономическую программу по выходу из кризиса и очень быстро охладели к патриотической риторике.
Что касается Шарля де Голля, то его роль в истории Франции заключалась не только в объединении нации во время войны, но и в проведении конституционных реформ после. Именно де Голль заложил конституционные основы Пятой республики и положил конец республике Четвертой. Кроме того, ему удалось провести максимально безболезненно процесс деколонизации страны по принципу: вместо французской империи - франкофонное сообщество наций. Но ему также пришлось уйти в отставку по причине неэффективной социально-экономической доктрины: массовые забастовки и волнения студентов сопровождали его последние дни у власти.
Если уж мы стали проводить исторические аналогии, то Украине в ближайшее время придется выбирать между условными Пиночетом и Бальцеровичем. Выбор этот не сводится лишь к перенесению польской или чилийской модели реформ на украинский чернозем. В любом случае придется существенно адаптировать тот или иной концепт к объективной социально-экономической реальности, которая сложилась после 2013 г.
С точки зрения критики, очень удобно жить в парадигме домайданной Украины: вспоминать уровень ВВП в размере $180 млрд, курс "8", зарплаты "почти как в Польше". Вот только пользы от этого никакой. На данный момент сложилась совершенно новая экономическая парадигма.
Исходя из этой экономической парадигмы:
- товарные рынки стран СНГ и РФ в частности практически закрыты для нас на ближайшие десятилетия. Да, там будет наблюдаться динамичный рост относительных показателей от плинтуса 2015-2016 гг., но уровня 2010 г. мы в обозримом будущем не достигнем;
- наш базовый рынок отныне - это ЕС, и именно он будет диктовать структуру спроса на товары украинского экспорта. И именно этот спрос будет постоянно видоизменять и трансформировать украинскую экономику в ближайшие десятилетия;
- азиатские и африканские рынки смогут создать для нас некую подушку безопасности и период для структурных реформ, когда часть нашей продукции, неконкурентная в Европе, будет сбываться в развивающихся странах. Но с учетом развития данных регионов, спрос на традиционные товары украинского экспорта, в первую очередь металл, будет со временем ослабевать;
- в ближайшие пять лет наша экономика в одни ворота будет проигрывать Европе конкурентную борьбу за свои трудовые ресурсы, и значит нас ожидает потеря еще нескольких миллионов наиболее активных граждан;
- демографическая структура населения с учетом потери части территорий и общей динамики изменится: нетрудоспособное и трудоспособное население будет сокращаться, но первая группа значительно медленнее, чем вторая;
- нерешенность военного конфликта будет отвлекать до 5% ВВП на содержание силовых структур, что приведет к росту влияния силовиков в системе государственного управления и замедлению темпов административных реформ, особенно в части снижения уровня государственных затрат и доли государства в общей структуре экономики;
- высокий уровень коррупции будет оставаться ключевым барьером на пути привлечения иностранных и внутренних инвестиций;
- неэффективность системы государственного управления и фискального администрирования удержит теневой сектор экономики на достаточно высоком уровне, а его сокращение будет чревато ростом социального напряжения;
- высокий уровень бедности и социальной фрустрации снизит качество человеческого капитала и вероятность достижения поставленных стратегических целей;
- стратегия адекватной десоциализации государства будет "съедаться" постоянным политическим популизмом.
Таким образом, Украине придется решить сложное математическое уравнение с тремя неизвестными: потеря рынков + обретение новых; перманентный военный конфликт; десоциализация общества и общественного сознания. То есть понадобятся сложные модели, а реализовать их в условиях всенародной любви к быстрым и простым рецептам будет весьма сложно. Впрочем, выбирать украинцам придется между несколько иными моделями. Условно говоря, не между Черчиллем и де Голлем, а между Пиночетом и Бальцеровичем.
Чилийскую модель реформ очень доходчиво описал Нил Фергюсон в своей книге "Восхождение денег". Так уж совпало, что и чилийская хунта, и нобелевская премия по экономике Милтона Фридмана практически сошлись во времени (1973 и 1976 гг.). Благодаря этому именно Фридман сумел в течение одного часа убедить Пиночета начать радикальные экономические реформы.
По сути, речь шла о свертывании политики всеобщего благосостояния (welfare state), начатой прежними руководителями Чили. Пиночет взял курс на жесткую бюджетную дисциплину (государственные расходы были уменьшены на 27%) и "убийство" инфляции. Относительно неэффективной экономической модели прежнего президента Альенде Фридман высказался следующим образом: "проблема инфляции выросла из социалистических трендов, которые начались еще 40 лет назад и достигли своей логической и ужасной кульминации на протяжении режима Альенде... Конец инфляции приведет к быстрому росту рынка капиталов, а также значительно облегчит переход предприятий и других видов деятельности, которые до сих пор в государственной собственности, в частный сектор".
В стране была сформирована команда реформаторов, которая написала новую экономическую программу под названием: "Эль ладрилло" (ladrillo с исп. - "кирпич"), столь весомым был этот талмуд.
Особенности чилийской реформы заключались в:
• кардинальном сокращении государственных предприятий (кроме добычи полезных ископаемых);
• отмене любых форм субсидирования государственных предприятий и сокращении на треть расходов государственного бюджета;
• частичном переводе в коммерческий сектор систем здравоохранения и образования;
• радикальной пенсионной реформе, которая заключалась в демонтаже солидарной системы пенсионного фонда и введении частных персонифицированных накоплений второго уровня (частные пенсионные фонды стали ключевыми драйверами национального фондового рынка и экономики).
Результат чилийской реформы можно проиллюстрировать цифрами. Уровень бедности снизился до 15% (в среднем по Латинской Америке - 40%), уровень частных сбережений (включая частные пенсионные фонды) вырос до 30% ВВП (самый высокий показатель в регионе), государственные расходы сократились с 34% до 22% ВВП. Если взять отрезок в 15 лет до и после реформ, то в первом случае ВВП рос в среднем на 0,17% в год, а во втором - на 3,3%. Большая часть чилийцев перешла на персонифицированные частные пенсионные накопления и на частную медицинскую страховку (программа ISAPRE).
Чилийская модель реформ опиралась на жесткую, почти авторитарную власть, которая обеспечивала преемственность решений в течение десятков лет. Таким образом, формирование правовых институтов здесь было заменено личной гарантией "лидера нации". И лишь в течение долгих лет вызревания в инкубаторе правовые институты смогли заменить экономический волюнтаризм, причем "пожрали" и своего творца.
Что касается плана Бальцеровича в Польше, то он опирался на пакет законодательных актов, принятых в 1989 г.:
1) сокращение государственных предприятий и их субсидирования;
2) ограничение возможностей центрального банка по финансированию дефицита бюджета;
3) отмена льготного кредитования государственных компаний и привязка кредитного процента к инфляции;
4) закон о налогообложении чрезмерного повышения (польск. popiwek) зарплат в государственных компаниях;
5) отмена особых механизмов налогообложения;
6) защита иностранных инвестиций и свободная репатриация прибыли за рубеж;
7) конвертируемость злотого и свободная внешняя торговля;
8) единые ставки пошлин для всех компаний;
9) закон о занятости, которым регулировались обязанности компаний по выплате пособия по безработице;
10) закон об особых обстоятельствах, при которых работник может быть уволен.
Основной акцент в польской реформе был сделан на свободное движение капитала и дерегуляцию предпринимательской деятельности, когда произошло системное раскрепощение экономики и демонополизация экономической среды. Под руководством Бальцеровича группа польских экономистов написала труд под названием "Загадки экономического роста. Движущие силы и кризисы - сравнительный анализ". В ней был определен главный акцент по достижению устойчивых темпов экономического развития: создание и всемерная поддержка правовых институтов, которые обеспечивают функционирование всей экономической системы.
Основными институтами, которые способствуют ускорению экономического роста, являются:
1) структура собственности в экономике, в том числе участие государства;
2) структура частных прав собственности и степень свободы частного предпринимательства;
3) уровень защиты прав частной собственности и уровень коррупции;
4) интенсивность конкуренции и степень открытости экономики для внешней торговли и прямых иностранных инвестиций;
5) фискальная нагрузка на экономику, которая обусловлена долей социальных расходов в ВВП.
Бальцерович считает, что слабые институты обрекают страну на медленное развитие и перманентные кризисы. В то же время страны, которые, унаследовав негативную институциональную структуру, "быстро устраняют" выявленные деформации, могут привести в действие не только механизм роста экономики на базе новых качественных институтов, но и обеспечить еще более динамичное развитие на платформе инноваций, что и доказала Польша в последние десять лет.
На первый взгляд, реформы Бальцеровича и Пиночета весьма схожи между собой. Стандартный набор в виде сокращения бюджетных затрат, отмены субсидирования бизнеса, стимулирование частной инициативы. Вот только уровень проникновения этих реформ в структуру экономики, а также некоторые политико-экономические аспекты существенно разнятся между собой. Реформа Бальцеровича - это примат правовых инструментов и системной дерегуляции, когда в экономике создается единый "аквариум" свободной предпринимательской среды с одинаковыми правилами игры и единым "температурным режимом". В этих условиях малый и средний бизнес постепенно вытесняет большой, а роль государства низводится до обычной сервисной службы.
Реформа Пиночета - это все то же самое, но только на микроуровне. Большой бизнес в виде государственных добывающих сырьевых компаний и транснациональные корпорации продолжают находиться под особой опекой государства. В этой модели действует не примат правовых инструментов, а примат личных гарантий, который, в свою очередь, опирается на длительную бессменность высшего руководства страны. В этом "аквариуме" есть зоны с разным температурным режимом и дополнительным "подкормом" (большой бизнес), благодаря чему сохраняется роль ФПГ в экономической системе.
Шансы на реализацию условных моделей Пиночета или Бальцеровича в Украине всегда колебались возле отметки 50/50. С одной стороны, у нас до сих пор сильны патерналистские настроения среди основных социальных групп населения, включая и "испанскую грусть" о сильной руке. Такие лидеры, как Франко, Ли Куан Ю, Пиночет, в последние годы пользовались особой любовью в политической среде. С другой - у нас в стране всегда были сильны и глубокие индивидуалистические традиции, включая элементы общественной анархии и вольности в стиле казацких времен.
По большому счету, в основе всех прошлых моделей политического деления страны на несколько "Украин" лежит системное мировоззренческое отличие, которое проявляется в видении будущих реформ, которые сформируют новое экономическое портфолио страны и обеспечат стабильный тренд дальнейшего развития. Это - патерналистская государственная модель, которая раскрепощает микроуровень, но жестко контролирует большой бизнес, являясь одновременно и гарантом, и арбитром соблюдения законности, а также титулов собственности (модель Пиночета). Либо либертарианская модель, нацеленная на дерегуляцию и максимальное упрощение функций государства, когда рынок формирует предпринимательскую среду, как пасочки в детской песочнице, и укореняет в обществе правовые институты, которые являются одновременно и гарантией соблюдения единых правил рыночной игры.
До 2013 г., когда в структуре экономики преобладали тяжелая промышленность и индустриальные территориально-экономические районы юга и юго-востока, больше шансов было на рецепцию модели Пиночета. Сейчас же на фоне десоциализации государства и деиндустриализации экономики больше шансов у модели Бальцеровича. И та и другая будут существенно тормозиться в различных регионах: государственный промышленный протекционизм очень мало может дать сфере услуг Львова или фермеру Винницкой области. В то же время дерегуляция и качественные правовые институты весьма опосредованно повлияют на уровень жизни металлурга Запорожья или Мариуполя, а если государство откажется от функций поддержки большого бизнеса, то повлияет даже отрицательно. Можно будет, конечно, предложить металлургу грант на открытие своего частного дела, но та часть населения, которая привыкла просто работать и получать зарплату, вряд ли это оценит.
В 2007 г. валовой региональный продукт был выше среднего уровня по стране в таких областях, как Днепропетровская, Донецкая, Запорожская, Полтавская, Харьковская и городе Киеве.
В 2016 г. ситуация поменялась: ярких промышленных лидеров уже нет. Зато резко вырос региональный продукт в Киевской области и Киеве, а также выровнялась ситуация в таких непромышленных регионах, как Винницкая, Кировоградская, Николаевская, Черкасская области.
В целом удельный вес в национальном ВВП за период с 2007 по 2016 гг. резко увеличился в таких областях, как Винницкая, Житомирская, Киевская, Львовская, Хмельницкая, Черкасская и городе Киеве. Резкое падение данного показателя произошло в Донецкой и Луганской областях. В Днепропетровской, Запорожской и Харьковской наблюдается вязкий экономический застой.
Если подобная динамика сохранится и в следующем политическом цикле, то в 2024-2025 гг. альтернативы плану Бальцеровича уже не будет. По сути, ближайшие выборы - это последний шанс на реализацию плана Пиночета и экономическую реанимацию промышленного потенциала юго-востока. В связи с этим будущие выборы - это не столько выбор между Востоком и Западом, как борьба двух экономических идеологем: азиатско-латиноамериканской или англосаксонской.