В мире об экономике. Большая пятерка торговой войны, эффект мегаколлайдера и эпоха фейковых работников

В каждой стране своя информационная атмосфера. И в местных новостных лентах неизбежно теряются события, идеи, лайфхаки со всего мира, которые могли бы заинтересовать читателей делового СМИ. Мы снова выбрали несколько зарубежных публикаций последних дней и приводим их в пересказах на одной странице — самую суть.

Тарифная битва: рычаги влияния США и "партнеров" 

Действуя по плану (как говорят в Белом доме) или испугавшись падения бирж и распродажи американских облигаций (как считают скептики) президент США Дональд Трамп отложил на 90 дней повышение таможенных тарифов для большинства стран, хотя и при этом увеличил их на продукцию из Китая до 125%, а впоследствии и 145% (но с исключениями). Мы подробно анализировали причины и сценарии развития событий в двух недавних статьях, написанных в разгар дискуссий о вероятном начале глобальной торговой войны. Об этих сценариях, которые хотя и поставлены на паузу, все еще останутся актуальными, можно прочитать по ссылкам:

Теперь же, по утверждению Трампа, другие страны должны думать, как заключить наилучшее соглашение с США… В его понимании доступ к "прекрасному американскому рынку" решает все или почти все, поэтому торговые партнеры оказались в унизительной позиции. Но кто именно больше зависит от Штатов? Сначала рассмотрим ситуацию в этой Трамповой парадигме.

Портал Statista предлагает посмотреть, на экспортно-импортные операции США с их крупнейшими торговыми партнерами:

Как видим, с заметным отрывом впереди Евросоюз, откуда США получают 18% импортных товаров. Далее следуют Китай, Мексика и Канада, на которые приходится примерно по 1/7 всех товарных закупок Штатов за границей. Но это не вся история. Насколько болезненными будут удары Трампа зависит от того, какая доля всего, что продает миру каждая отдельная страна (или союз) поставляется именно на американский рынок. С этой точки зрения, наибольшие вызовы для Мексики и Канады — 80% и 76% их экспорта приходится на США. Китай поставляет американцам около 1/7 своего экспорта, а вот зависимость ЕС от Штатов оказывается меньше — только 8% произведенного там отправляется на американский рынок.

Теперь взглянем на другую сторону торговли США с миром. Несмотря на то, что они покупают гораздо больше товаров, чем продают, их экспорт также значителен и приходится плюс-минус на те же страны (нижний график). Следовательно, ответные пошлины от этих партнеров тоже будут ощутимыми. На сегодня известно, что на действия Вашингтона Пекин ответил 125%-ми пошлинами (дополнительный тариф на импорт ЕС в США должен был составлять 20%, но был отложен на 90 дней).

Это все в парадигме Трампа. Однако полная картина гораздо сложнее. Международная торговля подразумевает взаимозависимость на всех уровнях. Предоставление права другим странам продавать на рынке США не может рассматриваться исключительно как привилегия, ведь американцы в обмен на доллары получают реальные вещи – от потребительских товаров до производственного оборудования. Если конечная продукция и ресурсы из других стран становятся более дорогими, то не только жители США будут платить за импорт больше, но и многие американские предприятия могут столкнуться с производственными трудностями. И это с точностью до наоборот то, чего хотел бы добиться Трамп.

Работа над ошибками. Почему Трамп боится торгового дефицита

Дональд Трамп считает дефицит в товарной торговле с другими странами свидетельством того, что те "обирают США". Однако такое убеждение, из которого и вырастают идеи о высоких тарифах чуть ли не против всего мира, основано, по меньшей мере, на двух ошибках в восприятии влияния импорта на ВВП, пишет американский экономист Ноа Смит в блоге с красноречивым названием "Торговый дефицит не делает страну беднее".

Во-первых, наличие импорта само по себе не уменьшает ВВП, как можно было бы заключить по известной формуле: GDP + C + I + G + X — M (ВВП = потребление + инвестиции + госзакупки + экспорт — импорт). Аналитики Трампа просто не понимают, что импортные товары сначала добавляются к потреблению и инвестициям, поэтому в конце их стоимость технически надо отнять (ведь это продукция, произведенная за пределами страны).

Во-вторых, ошибочно и мнение о том, что импорт обязательно и полностью будет замещен внутренним производством. Если из-за новых барьеров или запретов, в США завезут на стиральную машину меньше, то это еще не означает, что местный производитель выпустит на одну единицу больше. Другой вариант — американцы останутся без стиральной машины и, следовательно, станут беднее.

Экономист подчеркивает, что хоть импорт не влияет на ВВП прямо, но оказывает косвенный эффект. Например, когда американские заводы закрываются по причине засилья товаров из-за границы — это в конце концов играет в минус. Но направление влияния может быть иным: если импортировать, например, капитальные товары типа станков, чтобы производить на них, скажем, машины, то можно, наоборот, индустриализировать страну и нарастить ВВП. "Когда мы рассуждаем о торговом дефиците США, мы обычно думаем о потребительских товарах — дешевых китайских телевизорах и т.д. Но США также импортируют приличное количество капитальных товаров, которые американские компании используют для производства и продажи вещей… В 1990-х гг. у нас был дефицит торгового баланса, но в то же время наблюдался инвестиционный и экспортный бум", — объясняет Ноа Смит на этом и многих других примерах.

В завершение он отмечает многоаспектность проблемы дефицита торговли, особенно с Китаем, от которого США не хотели бы попадать в зависимость. Но утверждает, что Трамп действует неправильно. "Тарифы на Китай могли бы быть частью большой стратегии, направленной на повышение конкурентоспособности американского производства. Но широкие тарифы на всех торговых партнеров Америки, вроде тех, которые только что ввел Трамп, с большой вероятностью ускорят деиндустриализацию Америки — даже если они также уменьшат торговый дефицит."

Будущий кольцевой коллайдер: влияние на экономику

В последнее время в публичной плоскости обострилось противостояние между сторонниками и противниками очередного "строительства века" — проекта мегаускорителя элементарных частиц под управлением Европейской организации по ядерным исследованиям (ЦЕРН). Приблизительно с 2040 г. он должен стать заменой Большому адронному коллайдеру (БАК), благодаря которому, в частности, удалось подтвердить существование бозона Хиггса и соответствующего поля, пронизывающего Вселенную и отвечающего за придание массы фундаментальным частицам.

Итак, на границе Франции и Швейцарии (см. иллюстрацию) планируется построить еще один тоннель в 91 км длиной под Будущий кольцевой коллайдер (Future Circular Collider, FCC), который сможет обеспечить энергию столкновений частиц до 100 тераэлектронвольт (ТэВ). Для сравнения: 27-километровый БАК позволяет работать с энергиями столкновений до 14 ТеВ. Важно, что смета нового проекта превышает $30 млрд — это примерно втрое больше, чем потребовалось для построения действующего коллайдера.

Будущий кольцевой коллайдер по сравнению с БАК

В ЦЕРН настаивают на целесообразности таких инвестиций ради новых возможностей для исследования мироздания — от потенциального открытия новых фундаментальных частиц или взаимодействий до более точного понимания свойств поля Хиггса и раскрытия природы темной материи и темной энергии.

В отчете ЦЕРН содержится экономическое обоснование проекта. В частности, отмечается, что у него есть потенциал создать "значительную экономическую ценность через прямую и косвенную занятость, передачу технологий и инновационные побочные эффекты в разных секторах".

Опираясь на общие знания, мы можем ожидать, что помимо основной цели — исследования Вселенной через более глубокое понимание физики элементарных частиц — проект FCC, в случае его реализации, будет сопровождаться и "приземленными", экономическими эффектами. Так, разработки для FCC могут применяться, например, по следующим направлениям:

• Сверхпроводящие материалы и магниты: медицинская визуализация (в том числе МРТ), передача электроэнергии без потерь, исследования термоядерного синтеза.
• Вакуумные технологии: производство полупроводников, продуктов питания.
• Криогеника: медицина, грузоперевозки.
• Электроника: сверхчувствительные сенсоры для меддиагностики, промышленной автоматизации и систем безопасности.
• IT и обработка данных: облачные вычисления, проекты искусственного интеллекта.

Кроме того, подготовка в рамках проекта FCC высококвалифицированных специалистов — ученых, инженеров и техников — будет способствовать развитию научно-технического образования и формированию высококвалифицированной рабочей силы для разных отраслей. Однако в процессе оценки следует мыслить альтернативами, которые, особенно в этом случае, выходят далеко за пределы экономики. Как пишет Guardian, многие ученые обеспокоены тем, что Будущий кольцевой коллайдер может поглотить финансирование субатомной физики на десятилетие вперед (напомним, это $30+ млрд) и оставить без ресурсов новые перспективные направления исследований. Они намекают, что ЦЕРН, продвигая проект нового коллайдера, руководствуется больше собственными интересами, а не объективными потребностями научного сообщества. Скептики указывают, что технологий, позволяющих ускорять протоны до самых высоких энергий, "предлагаемых" Будущим кольцевым коллайдером, до сих пор не существует, или же за десятилетия могут появиться гораздо более дешевые способы разгонять частицы до нужной скорости. Неудивительно, что даже журнал Nature предупредил, что сейчас идет "битва за будущее физики элементарных частиц".

Искусственный интеллект создал рынок фейковых работников

Представьте онлайн-беседу в успешной IT-компании, которая нанимает лучших программистов со всего мира. На экране кандидат, который, кажется, имеет все документы и нужную компетенцию для должности старшего инженера. Он рассказывает о себе… Вдруг рекрутер замечает, что мимика собеседника не всегда синхронизируется с его словами. Это реальная история, в которой кандидат (кстати, происхождением из России) использовал дипфейк-программу и другие инструменты генеративного ИИ, чтобы обманом устроиться на удаленную работу в стартапе Pindrop Security, занимающемся голосовой аутентификацией.

Это показательный пример, что эпоха ИИ приносит не только новые возможности, но и беспрецедентные вызовы на рынке труда, пишет CNBC.

Согласно исследованиям консалтинговой компании Gartner, уже к 2028 г. каждый четвертый кандидат на работу в мире может оказаться фейковым. С помощью ИИ мошенники быстро оттачивают мастерство в создании поддельных профилей, фотографий, рекомендаций, документов и даже фальшивых лиц и голосов в режиме реального времени.

Если компании проворонят мошенника, то столкнутся с рисками разного масштаба. Едва ли не самый малый — оплачивать труд бог знает кого. И хотя такие самозванцы иногда даже отлично справляются с работой, они могут также установить вредоносное программное обеспечение, чтобы потребовать выкуп у компании, либо похитить данные о клиентах, коммерческую тайну или средства…

По понятным причинам особенно ценной мишенью для мошенников являются технологические компании, которые часто нанимают специалистов удаленно и хорошо платят. Но проблема не ограничивается этой отраслью. Известно, что более 300 американских фирм по ошибке наняли самозванцев, связанных с Северной Кореей, для работы в сфере телекоммуникаций. Обманутыми оказались национальная телевизионная сеть, оборонный производитель, автопроизводитель и другие компании из списка Fortune 500, а мошенники "заработали" миллионы долларов для поддержки режима Ким Чен Ына. В целом индустрия фальшивых работников вышла за пределы Северной Кореи и включает в себя преступные группировки, расположенные в России, Китае, Малайзии и Южной Корее.

В ответ на вызовы растет сектор услуг по проверке личных данных и отсеву фальшивых соискателей, среди таких компаний в Штатах — iDenfy, Jumio и Socure.

Впрочем, ситуация ухудшается, поскольку большинство HR-менеджеров еще не осознают рисков, связанных с такими псевдокандидатами, тем более, что они не привыкли находиться на "передовой линии" безопасности. А с улучшением технологий глубоких фейков избежать соответствующих рисков без профессиональной помощи будет труднее и труднее.

Христианский национализм: как религиозная идентичность определяет экономическую "правоту"

Во истину Библию можно прочитать совершенно по-разному. Если некоторые левые мыслители считают Христа едва ли не первым экономическим реформатором в пользу бедных, ссылаясь на его призывы делиться имуществом, а излишек отдавали нуждающимся, то консервативные верующие США, похоже, придерживаются совершенно иного мнения.

Американские социологи доказывают связь между религиозной идентичностью и экономическими взглядами, в частности, на вопросы налогообложения. В центре нового исследования Сэмюэля Перри из Университета Оклахомы и Рут Браунштейн из Университета Коннектикута — последователи так называемого христианского национализма в США, выступающие против перераспределения в пользу малоимущих групп или экологических программ.

Христианский национализм определяются видением сакральности и превосходства определенного типа общественного строя, укорененного в (белых) протестантских традициях Америки. Согласно этой идеологии, отмечается в работе, именно консервативные христиане должны иметь свободу, тогда как группы, которые рассматриваются как угрозы (например, левые, иммигранты, феминистки, расовые, религиозные и сексуальные меньшинства) следует контролировать.

Под эту концепцию подстраиваются и взгляды христианских националистов на роль государства и экономическую политику. Так, государство приобретает легитимность только тогда, когда максимизирует свободу "своего" сообщества (консервативных христиан) и помогает контролировать "чужие" группы. Поэтому христианские националисты часто выступают против высоких налогов и социальных расходов, считая, что средства используются для помощи тем, кто этого "не заслуживает", например, иммигрантам, "социалистам" или даже другим странам. При этом прогрессивная шкала налогообложения, предусматривающая более высокие процентные ставки для богатых, рассматривается как "кража" и нарушение священной частной собственности. Даже налоги на охрану окружающей среды могут расцениваться как вмешательство государства в экономическую свободу "своих".

Авторы утверждают, что христианский национализм формирует систему убеждений, в которой налогообложение рассматривается как угроза желаемому социальному порядку, особенно когда оно перераспределяет ресурсы или поддерживает "чужие" группы.

И еще два важных вывода Перри и Браунштейн: связь христианского национализма с оппозицией к налогообложению сильнее среди белых американцев, чем среди чернокожих, и зачастую более выражена среди либералов и демократов, ведь те, кто стоит на идеологически правых или партийных позициях, в основном выступают против значительного налогообложения независимо от их религиозной идентичности.

Наконец, еще одно актуальное наблюдение: в течение американской истории христианский национализм мобилизовали такие социальные движения как Ку-клукс-клан, Белая сила (White power), движение Чаепития (Tea Party movement) и… трампизм.