Непустой орех. Кто остался жить в ОРДЛО и сколько в Украине переселенцев
"Полевые исследования" региональной демографии
Если судить по официальной информации, вырисовывается довольно противоречивая картина. С одной стороны, майские демонстрации в Донецке в лучших традициях позднего СССР, на которых совместно с веялками и сеялками радостно маршируют труженики "республики" и дети в бантах и галстуках. А с другой - неоднократные упоминания про 1,5 млн беженцев, "пустой орех" вместо экономики ДНР, экологическую катастрофу регионального масштаба и многое другое.
Даже если исходить из правил стандартного системного анализа, можно сделать один предварительный вывод, который подлежит проверке с помощью доступной статистической информации, так сказать, методом "полевых исследований". Вывод этот достаточно простой. Полтора миллиона беженцев никак не вяжутся с текущим мониторингом социально-экономической ситуации на контролируемых территориях. Приток лишь нескольких сотен тысяч сирийских беженцев в Германию вызвал чуть ли не кризис Евросоюза на системном уровне. Значительные массы перемещенных лиц неминуемо стали бы объектом внимания и прессы, и общественности. Нельзя просто так взять и "распределить" полтора миллиона человек по всей стране, не вызвав существенного напряжения как в социальной, так и в экономической сферах. Точнее сказать, напряжение в 2014-2015 гг. таки возникло, но вызвано оно было негативным балансом совершенно иных факторов, и миграция в их структуре была не на первых позициях.
Даже для тех, кто особо не интересуется экономикой оккупированных территорий, демографическое состояние ДНР имеет значительное прикладное значение. Прежде всего в контексте выборов и распределения бюджетных средств. Немаловажным для прозрачности будущего избирательного процесса является наличие адекватного реестра избирателей. Сейчас существует вероятность того, что под видом временных переселенцев на ближайших выборах как президентских, так и парламентских, могут принять участие несколько десятков, а может быть, сотен тысяч избирателей из самопровозглашенных "республик", которые перед этим благополучно выбрали "республиканское" руководство. Именно этим и объясняется тот факт, что в том же Донецке идет активная агитация за некоторых кандидатов в президенты.
Еще более интересен экономический аспект. Временные переселенцы получают различные социальные выплаты от государства, в том числе компенсацию за аренду жилья. Сколько в этом списке фиктивных реципиентов, бюджетной помощи до сих пор доподлинно неизвестно. А ведь за счет наведения порядка в реестрах выплаты реальным переселенцам можно было бы увеличить как минимум в два раза, и это в пределах действующего бюджетного лимита. Пока даже рейды силовиков по квартирам, где в одной комнате "прописаны" десятки жителей оккупированных территорий, ничего не дают, разве что хозяева жилья внезапно узнают о "приписках". Точно такая же картина наблюдается в секторе пенсионного обеспечения. Многие пенсионеры получают выплаты и в ДНР (в рублях), и в Украине (в гривнях). Для них - это лишь мизерная компенсация за пребывание в тех тяжелых условиях, в которых они внезапно оказались. В результате КПП на линии разграничения превращаются в "дороги смерти", в длинных очередях которых постоянно умирают престарелые люди. Кроме того, в плане реализации системной госполитики на оккупированных территориях, такая модель взаимодействия государства и местного населения, мягко скажем, не является оптимальной.
Трудности зеркальной статистики
Определимся с базовыми показателями. На 1 декабря 2013 г. численность населения Донецкой области, по данным Госстата, составляла 4,35 млн человек. Спустя пять лет на 1 декабря 2018 г. данный показатель сократился до 4,168 млн, то есть перед нами обычная для Украины динамика депопуляции, не выбивающаяся из общей канвы по стране. Но проблема заключается в том, что наша статистика не производит учет населения в разрезе оккупированных и контролируемых территорий, так что данные цифры являются весьма условными. Из первоначального показателя на 2013 г. Госстат просто вычитает умерших в Донецкой области и прибавляет родившихся, но эту информацию он берет из действующего реестра актов гражданского состояния, а это массивы данных, охватывающие лишь подконтрольные территории. Ничего нам не дает и показатель экономически активного населения, который как раз рассчитывается в нужном территориальном разрезе. За пять лет данный индикатор сократился с 2,133 млн человек до 0,859 млн, то есть на 1,27 млн, которые либо выехали из региона, либо остались на оккупированных территориях. Но статистика ДНР не показывает численность экономически активного населения в диапазоне 15-70 лет, как того требует международная классификация. И вновь статистический тупик. Хотя уже сейчас можно сделать промежуточный вывод: 1,5 млн уехать на контролируемые территории никак не могли, ведь большинство из них должны были прибыть именно из ДНР.
Но мы попробуем все же выйти на искомые величины.
В 2013 г. в Донецкой области числилось 1,097 млн штатных работников. В 2017-м штатников на контролируемых территориях было всего 412 тыс., а в ДНР штатный персонал составил 351 тыс. Выходит, исходя из зеркальных данных статистики, по обе стороны разграничения, в штате предприятий и бюджетных организаций трудится 763 тыс. человек, что на 334 тыс. меньше, чем пятью годами ранее.
Таким образом, именно 334 тыс. являются реальным показателем оттока трудовых ресурсов.
Это мы пока оценили отток специалистов из легального сектора экономики, а они могли как уехать из региона, так и перейти в теневой сектор, никуда не уезжая.
Но есть и другие группы населения: безработные, дети, пенсионеры, люди, не числящиеся в штате. С последними сложнее всего, так как статистика их практически не учитывает. В 2013-м в Донецкой области проживало 1,036 млн экономически активного населения, не входившего в штат работающих. Сейчас на подконтрольных территориях таких осталось 447 тыс. А сколько в ДНР? Если от численности населения непризнанной "республики" отнять количество штатников (351 тыс.), безработных (51,7 тыс.), пенсионеров (680 тыс.), детей дошкольного возраста (55 тыс.) и 148 тыс. школьников, то получим 1,04 млн человек экономически активного населения вне штата. Этот показатель (с учетом зеркальных данных нашей статистики) примерно на 455 тыс. превышает демографически обоснованный, а если его скорректировать на общий коэффициент убыли населения в Украине, получим почти 420 тыс. человек "двойного учета", которые, условно говоря, оказались между Украиной и ДНР. Сколько из них перебиваются случайными заработками или трудятся в теневой экономике Украины, а сколько в ДНР - пока неизвестно. Часть из них приходится на возросший теневой сегмент экономики, а сотни тысяч действительно уехали, и этот миграционный поток распределился между Украиной, РФ, Беларусью и другими странами мира.
С учетом оттока кадровых работников (штат) общий показатель миграционного потока из региона следует оценить в пределах 700-800 тыс. человек максимум.
Достаточно достоверны данные по миграции лишь в европейские страны и Беларусь. В последнюю эмигрировали 160 тыс. украинцев, преимущественно из Донбасса. Несколько десятков тысяч уехали в другие страны. Сотни тысяч - в РФ. На подконтрольные территории Украины, очевидно, пришлось не более половины, то есть реальная численность перемещенных из ДНР лиц в нашей стране не превышает 200-300 тыс. человек.
Как показывает статистика, самые немобильные группы - это пенсионеры и безработные. В 2013-м количество официально зарегистрированных безработных в Донецкой области составляло 165 тыс., в 2017-м зеркальные данные статистики показали следующие цифры: Украина - 125,3 тыс., ДНР - 51,7 тыс., в сумме - 177 тыс. человек, то есть общий показатель даже увеличился.
Что касается пенсионеров. В 2013-м их в Донецкой области было около 1,4 млн человек. В настоящее время, по данным нашей статистики, пенсии на контролируемых территориях получают 885 тыс. Зеркальные данные ДНР говорят о 680 тыс. пенсионеров.
В сумме это дает 1,565 млн человек, с учетом общего коэффициента сокращения численности пенсионеров по стране, получаем расхождение в более 220 тыс. Эту цифру можно считать базовой оценкой того количества пенсионеров, которые получают пенсию и в Украине, и в ДНР.
А это примерно треть всех жителей данной группы, проживающих в непризнанной "республике", то есть каждый третий пенсионер пересекает КПП с целью получить свои выплаты по другую сторону линии соприкосновения. Размер минимальной пенсии в ДНР и ЛНР сейчас полностью синхронизирован, хотя в предыдущие годы данные показатели несколько отличались, что свидетельствует о том, что обе непризнанные "республики" движутся не только к объединению железных дорог, но и к слиянию пенсионных систем, что можно расценивать как очередной шаг к появлению в ближайшие годы некоего интеграционного объединения. Сейчас размер минимальной пенсии составляет 3,2 тыс. руб. Среднее значение пенсионных выплат в ДНР увеличилось за минувший год до 4,2 тыс. руб.
Численность населения в ДНР имеет небольшую тенденцию к увеличению: в 2015-м оно составляло 2,3 млн человек, а в 2017 г. - 2,33 млн. Примечательно, что увеличение списочного состава пенсионеров с 650 тыс. до 680 тыс. человек составило те же 30 тыс., на которые "подросло" и население в целом.
Что касается изменения базовых демографических показателей, то здесь вырисовывается противоречивая картина. Коэффициент превышения смертности над рождаемостью сократился с 3,2 до 2,8, но в целом наблюдается крайне негативная динамика: в 2017-м в ДНР родилось 11,8 тыс. человек, а умерло 33,6 тыс. В то же время, начиная с 2016-го, наблюдается миграционный прирост населения: в 2017-м вернувшихся было на 11,8 тыс. больше выехавших, что лишний раз свидетельствует о начале реализации нового плана Кремля в регионе, о котором мы уже неоднократно упоминали. Речь о создании патерналистской "витрины" на юго-востоке Украины. В соответствии с грантом президента РФ, выделенным в 2017-м краснодарской организации Центра развития региона в размере 471 тыс. руб., центром было проведено исследование о возможности реализации программы репатриации беженцев с Донбасса, обратно на неподконтрольные Украине районы Донецкой и Луганской областей. Необходимость подобного исследования как раз и продиктована планами РФ относительно реанимирования производственных мощностей ДНР, на которых уже сейчас ощущается существенный недостаток квалифицированной рабочей силы. Стоит отметить, что данные по динамике демографических показателей "республики" не вполне коррелируют с ростом общей численности населения в регионе.
Как показывает проведенный анализ, население, оказавшееся под властью
ДНР, вынуждено приспосабливаться к новым, крайне негативным факторам жизни. И делает это за счет максимального использования того ограниченного инструментария соцподдержки, который для него еще доступен. Политика РФ в ДНР опирается на обеспечение в регионе минимального соцстандарта времен позднего СССР. В Украине же помощь временно перемещенным лицам тонким слоем намазывается на длинный "бутерброд", хотя его "длина" должна быть в разы меньше, а слой "масла", соответственно толще. Происходит это как в результате нецелевого использования средств на местах, так и по причине невысокого уровня компетенции в данном вопросе областных военно-гражданских администраций. Опасность этой модели заключается для Украины в том, что уже через несколько лет, выбирая между различными системами социального обеспечения, жители региона, возможно, будут склоняться к минимальному социальному набору времен позднего СССР.
