Мегапроект товарища Си Цзиньпина. Как Байден помог Китаю объединить треть мировой экономики

В онлайн-режиме, как и положено в эпоху эпидемий, соглашение одобрили представители 15 стран: Китай, Япония, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия, Бруней, Камбоджа, Индонезия, Лаоc, Малайзия, Мьянма, Филиппины, Сингапур, Таиланд, Вьетнам. Это треть мировой экономики и более 2 млрд человек.

Кимерика умерла, да здравствует Пасифия

Финансовый кризис 2008 г. создал предпосылки для смены рабочей глобалистической модели, названной аналитиками Кимерикой. Теперь мы имеем дело с глобальной дефрагментацией, которая тоже дает каждому участнику выгоду от сотрудничества, но на более локальном уровне. То есть перед нами все та же фрагментация цепочек добавочной стоимости, но с укорачиванием их физической длины.

На практике это означает, что мир будет поделен на пять глобальных кластеров: ЕС и торговые сателлиты; Евразийский экономический союз (ЕАЭС), включая страны-наблюдатели; Североамериканское соглашение о свободной торговле (USMCA, пришедшее на замену НАФТА), рынок стран Южной Америки МЕРКОСУР и вот теперь – Всестороннее региональное экономическое партнерство, сокращенно ВРЭП (англ. RCEP – Regional Comprehensive Economic Partnership), которое может стать крупнейшим из всех.  И его можно назвать Пасифией.

Трамп знал, Байден молчал

Тут стоит отметить, что если бы Дональд Трамп смог переизбраться на второй срок, он продолжил бы политику создания крупнейшего мирового кластера с интеграционным ядром в США. В его модели Атлантика превращалась бы в "задний двор" нового глобального конгломерата, недаром Трамп даже выдвигал на первый взгляд абсурдную идею по обмену Гренландии на Пуэрто-Рико. Самый большой остров в мире под протекторатом Дании был ему нужен, чтобы полностью сложить географический пазл. В этой конфигурации основным противником Америки становился Китай, а плацдармом для выяснения отношений – весь тихоокеанский регион с горячими точками на Тайване, в Южной Корее, Гонконге или даже в Японии. Кстати, еще в начале своего президентства Трамп очень четко обозначил вектор национальных интересов США, объявив о выходе из Транстихоокеанского партнерства (ТТП), в котором были 12 стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

Но с проигрышем Трампа вектор американской геополитики существенно смещается: США возвращаются в Европу и на Ближний Восток, главным противником становится Россия, а точками напряжения – такие страны, как Украина, Молдова, Беларусь и Грузия. Поражение Трампа – это и постепенное затухание американо-китайских торговых войн. По сути оно зажгло зеленый свет для нового азиатско-тихоокеанского торгово-экономического союза, который поспешили зажечь в "зуме", не дожидаясь окончания карантина. Сделаем ремарку. Естественно, подобные соглашения готовятся длительное время. С 2011 г. было проведено 15 раундов переговоров, долгое время кандидатом на вступление во ВРЭП была Индия, которая в итоге отказалась. То есть соглашение не подписывали на коленке, пользуясь политической паузой в США. Но и не замечать совпадения в датах – тоже наивно. Договор одобрили 15 ноября, уже после того, как победа Байдена не вызывала сомнений. А что было бы в случае победы Трампа? Соглашение могли либо отложить на несколько лет, либо подписать с усеченным набором участников. Ведь никто не хочет покупать себе билет в партер на торговую войну между США и Китаем. Именно поэтому приход к власти Байдена будет означать новое окно возможностей для Китая в контексте очередного лавирования на оси российско-американского противостояния. И этот маневр всегда можно конвертировать в ослабление торгового давления со стороны Штатов.

Новая конфигурация: АСЕАН + Китай

ВРЭП сформировалось на базе 10 стран АСЕАН (Вьетнам, Малайзия, Сингапур, Бруней, Индонезия, Филиппины, Таиланд, Лаос, Мьянма, Камбоджа), интеграция которых, кстати, долгое время блокировалась со стороны США. К примеру, в Вашингтоне негативно относились к расширению данного формата в модель АСЕАН+3 (Китай, Япония и Южная Корея), не говоря уже о концепте АСЕАН+5 (с добавлением Австралии и Новой Зеландии). Политическая перезагрузка в США сняла все эти блоки. Если сравнивать эту конфигурацию с предыдущей моделью ТТП, то из соглашения выпали такие страны, как Канада, Мексика, США, Перу и Чили. Как уже упоминалось, в последний момент документ не подписала и Индия. Что касается выпавшей пятерки, то, как известно, Мексика вошла в новое соглашение с Канадой и США, а Перу и Чили, скорее всего, войдут в новый мегакластер, формирующийся в Латинской Америке вокруг Бразилии.

Сделаем общие выводы по конфигурации участников ВРЭП. Здесь много уникальных комбинаций. Начнем с того, что интеграционным ядром соглашения становится Китай, который в соответствии с новым пятилетним планом переходит к модели двухконтурного развития: внутренний контур – с опорой на национальный рынок, а внешний – с активным поиском стабильного регионального кластера сбыта товаров и услуг (в дополнение к американскому и европейскому рынкам). Эта модель экономического развития опирается в Поднебесной на аналогичную двухконтурную финансовую систему. Ранее Китай никогда не становился интеграционным ядром мультигосударственного торгового соглашения.

Япония и Китай, также впервые в новейшей истории, объединяются в рамках единого торгового пространства, и это свидетельствует о том, что в Стране Восходящего Солнца постепенно обрезают пуповину, соединяющую ее с послевоенным гегемоном в лице США. Подобный дрейф островного государства особенно болезненно воспринимается в Вашингтоне.

В новую торговую зону входит также и Южная Корея, которая планирует использовать данный формат для ускорения проекта по воссоединению южной и северной части Корейского полуострова в единое государство. Дрейф Сеула к новому интеграционному ядру, которое активировалось в Пекине, также неприятный сюрприз для Белого дома.

Уникальным событием можно назвать и вхождение в новый интеграционный проект Австралии и Новой Зеландии. При президентстве Трампа казалось, что эти страны вот-вот войдут в новый постбританский неоимперский "союз пяти" (Австралия, Новая Зеландия, США, Канада и Великобритания), только с центром в Вашингтоне, а не в Лондоне. Возможно, именно об этом уникальном торговом союзе говорил Трамп во врем визита в Британию премьер-министру Борису Джонсону. Но похоже, что и Австралия, и Новая Зеландия уже сделали свой выбор, и он не в Атлантике, а в Азии и Тихом океане.

ВРЭП становится крупнейшим мегакластером мировой экономики с населением в 2,2 млрд человек, почти третью мировой торговли и кумулятивным ВВП в $25,6 трлн, что уже больше, чем в USMCA ($23,4 трлн, причем даже в случае присоединения к этому союзу Великобритании) и ЕС ($18 трлн). Не говоря уже о сравнении с МЕРКОСУР ($3,3 трлн) и ЕАЭС ($2 трлн). Еще больший разрыв проявляется при оценке диспаритета по численности населения и темпам экономического роста. Во ВРЭП сосредоточено 2,2 млрд человек, это больше, чем во всех указанных выше конкурирующих мегакластерах вместе взятых. Темпы роста ВВП в большинстве стран ВРЭП находятся на уровне свыше 4%, то есть примерно в два раза опережают конкурентов.

Также рассмотрим взаимную торговлю внутри глобальных кластеров. Итак, по уровню взаимной торговли ВРЭП (42% торгового оборота приходится на страны-участницы, остальное — отношения с внешним миром) пока уступает ЕС (62%) и USMCA (50%), но существенно опережает МЕРКОСУР (19%) и ЕАЭС (9%). То, что стартовый показатель взаимного торгового проникновения между участниками ВРЭП изначально высок, лишь усиливает живучесть и перспективность нового союза.

Набор стран ВРЭП также представляет собой уникальный пазл возможностей. Япония испытывает классическую ловушку ликвидности, когда вследствие дефляции инвестировать в национальные активы невыгодно, а избыток ликвидности грозит появлением финансовых пузырей. Именно по этой причине 60% японских инвестиций идут в страны АСЕАН, а 20% — в Китай.

ЗСТ упрощает движение товаров, услуг и инвестиций, снимая заградительные пошлины и тарифы. Государства будут пользоваться общим сертификатом происхождения потребительских товаров. Это выгодно для таких стран, как Камбоджа, Мьянма и Лаос, которые активно используют фактор дешевой рабочей силы, особенно в легкой промышленности. Теперь сюда активно пойдут внешние инвестиции в создание новых производств. Вьетнам, Индонезия и Таиланд получат мощный импульс для развития национального промышленного ядра, особенно машиностроения и электроники. Усилится трансферт инноваций из Сингапура, Японии и Южной Кореи.

Австралия найдет устойчивые рынки сбыта для своего рудного сырья и экспорта СПГ, а также финансовых услуг. Наименьшую выгоду получат Филиппины, так как эта страна не успела создать предпосылки для промышленного роста и уступает конкурентам по дешевизне рабочей силы. Ее бонус – более дешевые импортные товары.

Главное интеграционное ядро – это Китай, как в части инвестиций, так и освоения рынков сбыта своей продукции. Доминирование Китая вызывает опасение Японии, которая не оставляет намерений втянуть в союз Индию как некий глобальный балансир.

На данный момент интеграционное движение в зависимости от опций поставлено на разноскоростной режим: на первом этапе произойдет либерализация движения товаров и услуг; на втором – инвестиций; затем придет череда цифровой экономики и интеллектуальных прав. Пока не решены вопросы равных стандартов по условиям наемного труда и выпуска "зеленой" продукции. За скобки соглашения вынесены вопросы госзакупок и продукции сельского хозяйства, так как каждая страна здесь защищает свои национальные интересы (тут можно передать привет украинским "торговым" чиновникам и экспертам, критикующим закон о локализации).

Таким образом, архитектоника будущей модели глобальной экономики по мере угасания лидерства США бесповоротно смещается в Азию, а на смену атлантизму приходит Пасифия. Вот только если Тихий океан европейские первооткрыватели назвали мирным по причине обманчивого штиля после прохождения Огненной земли, то Пасифия в виде азиатско-тихоокеанского союза будет отнюдь не мирной по отношению к своим конкурентам.

Не вызывает сомнения, что администрация Байдена будет пытаться торпедировать данное соглашение, но, в отличие от Трампа, сделать это не сможет. Равно как и не сможет запустить новую модель "Индамерики", в которой Индия станет новым мировым драйвером роста, трансформируя свою закрытую экономику в экспортноориентированную при поддержке инвестиций из США. Скорее всего, после примерно 10 лет интенсивного роста и формирования активного экспортного потенциала (с параллельным протекционизмом и защитой внутреннего рынка) Индия станет 16-м участником ВРЭП, окончательно сформировав новый центр мировой силы.

Возможности и риски для Украины

Для Украины ВРЭП – это и новые возможности, и осязаемые риски. Мы можем почти окончательно распрощаться с азиатскими инвестициями, которые теперь будут аккумулироваться внутри регионального мегакластера. По мере расширения рамок соглашения на агропродукцию мы существенно утратим сырьевые и аграрные рынки сбыта, особенно китайский, ведь Пекин постепенно вернет Вашингтону этот торговый бонус (соя, кукуруза) взамен на прекращение торговых войн. Новый мегакластер – это закрытые ворота для чужаков, в том числе и для нас.

С точки зрения шансов – это призрачная надежда стать связующим звеном, соединяющим ВРЭП и рынок ЕС. Но для этого власть должна генерировать смыслы и уметь играть вдолгую. Как, например, японцы, создавшие 2007 г. Институт экономических исследований для АСЕАН и Восточной Азии (ERIA), который в течение последних 10 лет активно генерировал идеи по будущей интеграции и четко смоделировал экономические последствия для каждой страны-участницы при подписании соглашения.