Надежды профанов. Как правительство Гончарука оставило страну у разбитой казны

Деиндустриализация как предвестник кризиса

В декабре прошлого года наша бюджетная система уже сталкивалась с первыми ласточками скрытого бюджетного дефицита. В результате работы правительства в четвертом квартале 2019 г. промышленность окончательно вошла в рецессионную фазу, когда падение, лишь наметившееся в июне, резко ускорилось в октябре-декабре с экстремумами до минус 8% в месяц. Околоправительственные эксперты, да и сами чиновники, пытались объяснить сей факт набором смешных аргументов типа аномально теплой зимы, в результате чего сократилась выработка энергии и сместились сельскохозяйственные циклы. Среди факторов падения промышленности назывался даже неурожай яблок и сахарной свеклы, что повлекло к сокращению производства в пищевой промышленности. При этом стыдливо умалчивалась роль агросектора в структуре ВВП страны - примерно 12%. О структурном влиянии производства сахара и яблочного варенья на рост валового продукта рассуждать в этой статье не будем.

К сожалению, в правительстве никто так и не вспомнил о деиндустриализации экономики и распаде ее промышленного ядра, а ведь удельный вес промышленности в ВВП существенно выше, чем у агросектора, - 25%. Более того, промышленность не только формирует спрос на инновации и создает рабочие места, но и является источником первичного импульса капитала, поступающего в условно закрытую экономическую систему. Простыми словами, чтобы тратить деньги в ресторанах, парикмахерских, путешествовать, отдыхать, учить детей и лечиться, то есть финансировать сектор услуг, необходимо получить стартовый капитал в реальном секторе, генерирующем конечный продукт, зачастую материальный.

Функционирование иерархии секторов экономической системы в Украине несколько деформировано из-за того, что часть стартового капитала для запуска потоков ликвидности в рамках общей рыночной модели украинцы зарабатывают за рубежом, поэтому начальный поток, уходящий в сектор услуг, формируется не только во внутреннем промышленном ядре, но и в экзогенных (внешних) экономических оболочках, что создает ложную иллюзию о ненужности промышленности как таковой. Но это полностью противоречит наиболее устойчивым эндогенным моделям стабильного развития, основанным на инновациях и промпроизводстве, которые в настоящее время стали ключевым элементом устойчивого экономического развития в мире. Напротив, максимальная экзогенность системы, то есть ее зависимость от внешних "источников силы", является наименее надежной и потенциальной токсичной. В случае с Украиной к так называемому сырьевому проклятию добавляется еще и миграционное.

Аксиома экономического развития гласит: за деиндустриализацией экономики всегда следует десоциализация функций государства. Но это в стратегическом аспекте. А на уровне тактики - за разрушением индустриального ядра приходит бюджетный кризис. И он пришел.

То была белая полоса...

В декабре 2019-го общий недобор по доходам в госбюджет составил приблизительно 38 млрд грн, что привело к замораживанию программ фонда регионального развития, в частности в секторе инфраструктурных проектов, финансируемых на принципах совместного долевого участия центральным бюджетом и местными. То есть кризис декабря - это непостроенные школы, больницы, водопроводы. Но оказалось, что декабрь - это таки белая полоса. Черная пришла в январе-феврале 2020-го.

По итогам двух месяцев текущего года в госбюджет при плане в 139,8 млрд грн поступило 112,6 млрд грн - общий недобор составил 27,2 млрд грн. Отклонение от плановых показателей достигло почти 20%. Примерно та же картина наблюдается при оценке динамики общего фонда госбюджета (сальдо).

Для более точного понимания причины бюджетного кризиса оценим показатели по ключевым донорам бюджетных трансфертов - налоговой и таможне, которые теперь опять врозь.

Сальдовый показатель фактических налоговых поступлений при плане в 62,85 млрд грн снизился до 51,66 млрд, или на 11,19 млрд грн (82,2% от плана). Но хуже всего дела обстоят на таможне, которая за два месяца недоплатила в бюджет 15,47 млрд грн: 39,42 млрд по факту против запланированных почти 55 млрд грн (сборы составили 71,8% плана). И если налоговая, хоть и недобрала сборы по сравнению с планом, но при сопоставлении с январем-февралем 2019-го все же обеспечила рост на 145%, или 16,26 млрд грн, то таможня провалилась не только в части выполнения плановых показателей, но и сократила перечисления в бюджет на фоне января-февраля прошлого года: 87,2% от фактических показателей 2019 г., или минус 5,8 млрд грн.

Однако стоит признать, что налоговая выглядит зеленым огурцом лишь на фоне таможни. На самом деле видимый рост фискальных платежей несколько эфемерен. Ключевую роль здесь сыграл фактор денег "Нафтогаза", которые тот получил в рамках мирового соглашения с "Газпромом" по решению Стокгольмского арбитража. Речь о $2,9 млрд. И эти деньги были пущены в расход: 26-27 декабря "Нафтогаз" получил от "Газпрома" указанную сумму и тут же перечислил в бюджет 13 млрд грн в виде налогов и дивидендов. В феврале 2020-го, спасая ситуацию, НАК в качестве авансового платежа по налогу на прибыль также внепланово подпитал госбюджет на 10 млрд грн. Таким образом, из прироста налоговых платежей в январе-феврале на 16 млрд (факт января-февраля 2020 г. к факту января-февраля 2019 г.) остается лишь 6 млрд грн "реальных" поступлений.

А из $2,9 млрд средств, полученных "Нафогазом" по Стокгольмскому арбитражу, которые планировали расходовать на больницы и чуть ли не создавать национальный резервный фонд, уже потрачено более $0,9 млрд, или 32% за три месяца. Нетрудно подсчитать, что с такими аппетитами уже к лету от газпромовского трансферта практически ничего не останется.

Также стоит отметить зарождающуюся волну невозмещения НДС: в январе-феврале 2020 г. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года бизнесу было возмещено налога на добавленную стоимость на 2,7 млрд грн меньше (на 9,6%), чем в 2019-м. То есть создается искусственный дефицит оборотных средств в реальном секторе экономики, который неминуемо приведет к очередной волне сокращения налоговых поступлений. Кроме того, если от фактических показателей налоговых поступлений за анализируемый период отнять не только вливания "Нафтогаза", а и недофинансирование по возмещению НДС, выходит, что фактические сборы в 2020-м выросли по сравнению с 2019-м лишь на 9%. Учитывая, что среднегодовой показатель потребительской инфляции (январь-декабрь) в прошлом году составил 7,9%, получаем рост фискальных отчислений почти на уровне ценовой динамики, то есть в пределах обесценивания гривни, а где же тогда налоговая дельта экономического роста?

Об этом несколько позже, а пока отметим, что бюджетный кризис всегда имел вид снежного кома с тенденцией к обострению, то есть это явно не та проблема, которая рассосется сама собой: если брать параметры первого квартала 2020 г. (январь-март), то по состоянию на 2 марта при плане сборов в общий фонд бюджета в 210,5 млрд грн собрано всего 106,9 млрд грн, то есть до конца месяца Кабмину нужно срочно найти еще 103,6 млрд грн, а тут - фактор выходных дней и перезагрузка правительства. Даже если это будет лишь тюнинг прогнившего фасада, он в любом случае отразится на общей динамике поступлений. В общем за этот период таможня должна дать стране еще 43 млрд грн, или 50% плана. Да и налоговая - примерно те же 50% плановых показателей, или 57 млрд грн. В поступление этих средств верится с трудом, разве что в случае продажи очередного миллиарда из "стокгольмских резервов" "Нафтогаза".

Ошибочная монетарная модель

Ключевую роль в динамике ВВП и, соответственно, в структуре его перераспределения через бюджетную систему с помощью фискальных механизмов играет показатель дефлятора валового продукта, который каждый год наращивает его номинальное значение. Здесь стоит отметить, что привычный для нас темп роста ВВП в процентах рассчитывается на базе фактического значения ВВП, скорректированного на уровень изменения цен. В то же время планирование бюджетных показателей по доходам и моделирование налоговых и таможенных платежей осуществляются, исходя из номинального значения, то есть показателя, в котором эта самая ценовая составляющая и "сидит". В последние годы дефлятор ВВП существенно снизился: с 17,1-22,1% в 2016-2017 гг. до 15,4% в 2018-м и 8% в 2019-м (предварительная оценка). Снижение произошло как за счет замедления потребительской инфляции, так и из-за промышленной дефляции во втором полугодии прошлого года. При этом влияние дефлятора на динамику ВВП имеет определенный временной лаг - высокие значения показателя в 2016-2017 гг. в определенной мере и сформировали предпосылки для ускорения роста ВВП с 2,5 до 3,5%. Естественно, здесь есть определенные ограничители - чрезмерно высокий дефлятор, вызванный гиперинфляцией, уже не стимулирует рост, а уничтожает, но факт остается фактом - триллионный бюджет по доходам Украина получила вследствие не так динамичного роста экономики, как относительно высокого дефлятора ВВП. А искусственное укрепление гривни обеспечило комфортную конвертацию макропоказателей в долларовый эквивалент, вследствие чего и возникла иллюзия резкого восстановления докризисного уровня экономики без соответствующих фундаментальных предпосылок.

НБУ фактически использовал с помощью долговой пирамиды ОВГЗ Минфина атипичное укрепление курса гривни для досрочного достижения инфляционного таргета - показатель инфляции декабрь к декабрю составил 4,1%. Вполне очевидно, что в сырьевой экономике обменный курс нацвалюты - это функция ликвидности финансовой системы и фактор роста. Если брать показатели темпов роста ВВП за четвертые кварталы, начиная с 2016-го, то в 2019-м был самый высокий курс гривни и самые низкие темпы роста ВВП. По сути мы опустились на уровень начала 2016-го, когда ВВП рос так же медленно. Примечательно, что тогда был примерно такой же курс (25,55 грн/$ в среднем за год). Это еще раз показывает, что уплощенный профиль украинской сырьевой экономики очень легко моделируется с помощью вариации нескольких показателей: обменного курса, дефлятора и композитного индекса мировых сырьевых цен в контексте нашей экспортной корзины, где на первое место в желтой майке лидера вырывается кукуруза.

С учетом этих факторов правительство должно было либо закладывать в бюджет программу опережающего роста, разрабатывать промышленную политику и на ее основе - инвестиционную стратегию, либо сокращать номинальное значение бюджета. Либо при сохранении номинальных показателей - расширять дефицит бюджета. Либо совместно с НБУ проводить плавную девальвацию гривни на уровень инфляции. Или пересматривать стратегию возврата суверенных долгов. Но правительство ровным счетом ничего не сделало, а просто клонировало бюджет 2019 г., механически перенеся его на изменившуюся базу 2020-го. На что они рассчитывали?

Во-первых, на проедание остатков на едином казначейском счете (ЕКС), которые на момент назначения правительства Гончарука составляли 62 млрд грн, а уже в феврале 2020-го сократились до 12 млрд грн. Во-вторых, на быструю приватизацию, с которой пока не сложилось: при плане в 200 млн грн удалось привлечь всего 190 млн грн (январь-февраль 2020). А также на открытие рынка земли.

В полугодовом промежутке между обнулением казначейского счета и получением больших денег от распродажи госактивов и земельных ресурсов они планировали выровнять возникшие дефициты с помощью взбесившегося финансового долгового "калькулятора" Минфина. Все по принципу "нам бы день простоять да ночь продержаться". Но тут откуда ни возьмись прилетел коронавирус, который начал ускоренными темпами осушать ликвидность рынков капитала развивающихся стран (инвесторы хеджируют риски и ищут тихие гавани). И пирамида ОВГЗ напоминает уже больше пустое гнездо. В общем, денег нет, но вы держитесь - и первыми это почувствуют пенсионеры, которые пролетают мимо мартовской индексации пенсий: правительство "либертарианцев" не нашло для них даже 2,2 млрд грн в месяц, или по 200-300 грн на человека.