Адвокаты предпринимателя Бутенко: Правоохранители используют уголовное дело для уничтожения бизнеса и репутации его владельца

Именно таким является дело Алексея Бутенко, о котором рассказали его защитники Станислав Борис и Максим Бойко, адвокаты адвокатского объединения "Видар".

— Насколько системно, на ваш взгляд, сегодня давление на бизнес со стороны государства?

Станислав Борис: Преследование правоохранительными органами бизнеса, к сожалению, не является чем-то новым для нашей страны. Особенно досадно, что во время войны мы часто наблюдаем за появлением в СМИ очередных новостей об обысках, изъятии имущества, аресте активов украинского бизнеса в рамках открытых уголовных производств. И в каждом частном случае мотивы и методы разные.

В одних случаях правоохранители действительно проводят расследование, чтобы выявить и привлечь к ответственности совершивших преступление. В других – мы видим реализацию PR-стратегии, где есть фотографии изъятой техники или выстланные коврики из денежных средств. Третье направление работы правоохранителей одновременно пугающее и наиболее опасное – выполнение "заказа" определенных лиц.

Движущей силой для таких бесчестных уголовных производств, нацеленных на давление бизнеса, могут служить любые правоотношения, договоры, закупки, действия или бездействие должностных лиц. Поэтому выражение "был бы человек, а статья найдется", имеет под собой практическую подоплеку в виде большого количества дел, где за безосновательными обвинениями бизнесменов скрывается интерес третьих лиц или самих правоохранителей.

Подавляющее большинство этих дел фактически останавливается после обысков, изъятого имущества и вызовов на допрос свидетелей. Их часто называют фактовыми. То есть, по результату анализа изъятых документов и полученных доказательств правоохранители не имеют оснований для уведомления о подозрении в совершении уголовного преступления и дело не двигается дальше. Эти дела могут "спать" годами, а после отмены нашумевших правок Лозового у бизнеса уже нет возможности обратиться в суд с требованием закрыть уголовное производство по истечении срока расследования фактического уголовного производства, в котором никому не сообщено о подозрении.

— И как в такой ситуации бизнесу защитить себя? Есть ли механизмы противодействия злоупотреблениям правоохранителей?

Станислав Борис: Перед тем как говорить о противодействии, мы всегда рекомендуем провести небольшой тест, который позволит даже рядовому гражданину отличить настоящее уголовное производство от произвола правоохранителей.

На примере конкретного кейса, в котором преследуется наш клиент Алексей Бутенко и его бизнес, а это самая мощная частная теплоэлектростанция в Восточной Европе – Иванковская ТЭС, расскажем, какие методы используют для преследования бизнеса и как с этим бороться.

Выступая защитой во многих уголовных производствах, мы обнаружили определенную систематику, лакмусовые бумажки в виде вопросов, ответ на которые подсказывают, может ли это дело быть определено как направленное на преследование и давление.

Сначала, для понимания общего контекста следует привести немного информации по истории, которая предшествовала преследованию г-на Бутенко, а в дальнейшем задать эти вопросы с проекцией их под упомянутое дело.

Итак, Алексей Бутенко – это мощный бизнесмен, специализирующийся на энергодевелопменте. Он основал Офис антикризисных действий, под брендом которого в Украине было реализовано более двух десятков инвестиционно-строительных проектов. В частности, было построено девять тепловых станций, работающих на биомассе (далее – биоТС), из которых две введены в эксплуатацию и обеспечивали города теплом и электроэнергией зимой, когда Россия активно атаковала украинскую энергетическую инфраструктуру.

Как инвестор, Алексей Бутенко смог привлечь в украинскую экономику инвестиции на сумму более $250 млн США, к тому же большинство проектов были инновационными. В частности, он первым в Украине смог привлечь кредит ЕБРР в проект зеленой энергетики на сумму $15,5 млн. Благодаря этой инвестиции и сотрудничеству с банком бизнесмен построил в Киевской области мощнейшую частную теплоэлектростанцию в Восточной Европе — Иванковскую ТЭС, работающую на биомассе. Общий размер инвестиций в строительство станции составил более 40 млн. долларов. К сожалению, именно эта инвестиция стала той лакмусовой бумажкой, которая привлекла внимание желающих к наживе лиц, фактически решивших предпринять попытку рейдерства энергогенерирующего предприятия.

— И какая сейчас ситуация на этом предприятии?

Станислав Борис: Иванковская ТЭС на сегодняшний день не работает, хотя потенциально может снабжать электроэнергией шесть районов области. В условиях войны и постоянного дефицита электричества в национальной сети предприятие стратегически важно для Киевщины, следовательно, непременно должно работать.

Вы спросите, в чем причина простоя ТЭС, связано ли это с проблемами, с которыми столкнулся Бутенко?

Да, связано, ведь причина очень банальна для украинских реалий – зависть, коррупция, желание незаконным способом завладеть чужой собственностью. Деловой успех Алексея Бутенко не только закрепил за ним репутацию успешного бизнесмена, но и, к сожалению, привлек к нему внимание со стороны нечистых на руку дельцов. Для понимания общего контекста приведу немного информации по истории вопроса.

1 мая 2015 г. Иванковская ТЭС дала первую электрическую генерацию на мощностях 1-го энергоблока. По рекомендации ЕБРР как главного кредитора господин Бутенко подготовил строительные площадки для 2-го и 3-го энергоблоков и приобрел оборудование для 2-го энергоблока.

Алексей Бутенко отмечает, что для реализации дальнейших планов и снятия дополнительной финансовой нагрузки в другом финучреждении (Укрэксимбанк) ему порекомендовали партнера.

Впоследствии было заключено соглашение о привлечении дополнительных инвестиций в строительство Иванковской ТЭС. И как только в рамках этого соглашения поступил первый несущественный в размере 20%-й транш, начали происходить тревожные события.

Сначала новый партнер Бутенко настоял, чтобы на должности главы службы безопасности и главного бухгалтера ТЭС были назначены его люди. Якобы хотели получить дополнительные гарантии эффективного использования средств. После этого силами службы безопасности предприятия началась неприкрытая вербовка членов трудового коллектива на сторону нового инвестора и распространение мнения о Бутенко как нерадивом бизнесмене и плохом работодателе. Одновременно с этим началась скрытая кампания по унижению деловой репутации Бутенко среди его деловых партнеров и контрагентов. Также началось давление на членов семьи бизнесмена. Запугивали маму, брата, детей.

У Бутенко было несколько версий, но не было окончательной уверенности. Заказчик, должно быть, прятался в тени, ожидал, пока страх и отчаяние не овладеют Алексеем. Заказчик появился, когда решил, что пора открыть карты. Итак, однажды новый партнер по ТЭС поставил Бутенко ультиматум: либо увеличить его количество акций, либо уменьшить сумму инвестиционных обязательств, указанных в соглашении. Мол, как оказалось, Бутенко и его бизнес очень проблемные. Выполнение этих условий означало начало рейдерского захвата главного бизнес-актива Алексея Бутенко – Иванковской ТЭС. В конце разговора новый партнер настойчиво порекомендовал хорошо подумать, чтобы с его бизнесом и семьей не произошло худшего. Предприниматель, конечно, категорически отказался от предложений оказавшегося рейдером партнера.

— Но кроме слов упомянутое Вами лицо должно каким-то более весомым образом объяснять свои претензии…

Станислав Борис: За основу для преследования г-на Бутенко оппонентами и правоохранителями взято якобы получение им кредитных средств с процентами за обслуживание в размере около $1 млн ежемесячно у лиц, которые позиционируются как потерпевшие по уголовному делу. Поэтому важно для контекста то обстоятельство, что с конца 90-х и до начала полномасштабного вторжения Алексей Бутенко привлекал кредитные средства на реализацию огромного количества проектов, среди них:

• Кредит в Укрсоцбанке в размере более $1 млн для строительства завода по металлообработке, а также кредит в размере $25 млн для строительства дома по улице Лютиранской, 10 в Киеве, $4 млн для строительства подземного паркинга, $17 млн для строительства дома по улице Крещатик, 27.
• Кредит в банке "Аваль" размером $30 млн для строительства ЖК "Парус" по улице Мельникова,18А в Киеве;
• Кредит в Южнокомбанке для строительства Иванковской ТЭС в размере $2 млн;
• Кредит в Укрэксимбанке для строительства Иванковской ТЭС в размере $6 млн США;
• Кредит в ЕБРР на 16 млн евро для строительства Иванковской ТЭС.

Все перечисленные кредитные средства с реализацией проектов были погашены. И, забегая вперед, скажу, что бизнесмен, который в течение десятков лет оперировал кредитными средствами в таких размерах, в здравом уме не подпишет соглашения, в которых должен платить проценты за пользование кредитными средствами в размере около $1 млн ежемесячно.

Абсурдность состоит и в том, что предметом уголовного производства является якобы получение господином Бутенко от так называемых "потерпевших" кредитных средств на сумму $400 тыс. с процентной ставкой за пользование этими средствами в размере 85% годовых. И, отмечу, именно в этот период получен упомянутый выше заем от банка ЕБРР на 15 лет в размере 16 млн евро под 2,5% годовых с каникулами по их уплате в течение первых двух лет. Следовательно, некоторые выводы можно сделать самостоятельно.

Человек, оперирующий 16 млн евро фактически с наименьшей процентной ставкой, по-видимому, сошел с ума, когда решил одолжить $400 тыс под огромные проценты. Утверждать это – нонсенс и абсурд.

К тому же Алексей, имея опыт в получении кредитов и прекрасно зная соответствующие процедуры, вряд ли мог "на коленке" написать долговую расписку. Для людей такого уровня знаний и опыта это неприемлемо. Такие действия не в стиле человека, получающего большие кредиты, который оплачивает по ним проценты и в конце концов погашает их. Кстати, экспертно доказано, что текст долговой расписки, предоставленной одним из потерпевших, написан не Алексеем Бутенко.

— Вы упомянули о преследовании клиента, о чем именно идет речь?

Станислав Борис: В таких делах заинтересованные лица используют все методы достижения своих целей. В частности, пытаются репутационно уничтожить, а потому не гнушаются распространять ложную информацию, чтобы всячески дискредитировать и навредить, стимулировать к переговорам, в которых ослабленный бизнесмен отдаст часть или весь бизнес, чтобы прекратить давление.

В ряде материалов утверждалось, что у семьи Бутенков очень напряженные отношения и есть насилие над детьми. Тяжелой артиллерией грязной кампании против Алексея Бутенко стал телевизионный сюжет, в котором известный медиакиллер, ныне народный депутат, арестованный за государственную измену, утверждал, что для работы 1-го энергоблока Иванковской ТЭС используется радиоактивная древесина из Чернобыльской зоны. Кстати, эту информацию опроверг сам бизнесмен, обнародовав результаты экспертизы, доказавшей, что топливо для ТЭС не содержит радиоактивных веществ.

Информационная кампания рейдеров стала причиной увольнения г-на Бутенко из НАК "Нафтогаз", в который он был приглашен для реализации амбициозных проектов в отечественной энергетике. Перед ним стояла задача строительства до 2027 г. сети биоТС в Украине.

Однако здесь оппоненты просчитались: суд принял сторону Алексея Бутенко и решением от 29 августа 2023 г. возобновил его в должности в НАК "Нафтогаз". При этом НАК выполнил решение суда и в декабре прошлого года возобновил Алексея в должности генерального директора "Нафтогаз Биоэнергия".

Провалив свою медиакампанию по запугиванию и дискредитации предпринимателя и не получив желаемого результата, злоумышленники сконцентрировались на искусственно созданном уголовном производстве.

Воспользовались оппоненты и ухудшением здоровья Алексея, который с первых дней вторжения России в Украину принял присягу, подписал контракт добровольца, и пять месяцев защищал Киевщину. А дальше работал в направлении восстановления поврежденных ракетными атаками энергетических объектов. При этом фактически год жил в вагончике на строительных площадках и из-за истощения, болезни, давления со стороны оппонентов и увольнения с работы попал в больницу.

И чтобы предотвратить операционное вмешательство, без которого в Украине невозможно было вылечить болезнь, врачи приняли решение отправить господина Бутенко в австрийский госпиталь (Больница Братьев милосердия в Вене). Там он долгое время находился на лечении. Именно в это время уголовное производство набрало обороты.

Однако оппоненты не ограничиваются давлением используя правоохранительную систему. Сегодня систематически (по несколько раз в месяц) через посредников требуют, чтобы на них были переписаны акции Иванковской ТЭС. За последние три месяца состоялись две встречи с Алексеем за границей, на которых в ультимативной форме от него требовалось отдать актив. Это не говоря о десятках телефонных звонков, в том числе непосредственно от одного из оппонентов. Тот не ограничился угрозами по телефону, но даже организовал визит к адвокатам, где также требовал получения в собственность объекта.

Отметим, что Алексей еще два года назад обратился в правоохранительные органы с заявлением об угрозах. Были зарегистрированы уголовные производства, но они так и не были расследованы.

— Поговорим об уголовном производстве. Что именно расследуют правоохранители?

Максим Бойко: Как отметил мой коллега, был бы человек, а статью в Уголовном кодексе всегда можно найти. Поэтому два человека обратились в Голосеевское управление полиции г. Киева с заявлениями о совершении в отношении них Алексеем Бутенко уголовного правонарушения. Они утверждали, что Алексей якобы совершил против них мошеннические действия, не вернув ссуды на общую сумму более $9 млн. При этом события, которые оппоненты вменяют Алексею Бутенко, происходили в 2012-2014 гг., то есть более десяти лет назад.

А теперь предлагаю провести небольшой тест, по которому даже без юридического образования станет понятно, что происходит на самом деле. (Мы считаем, что это попытка рейдерского захвата бизнеса.)

Время. Когда по версии обвинения совершено преступление?

Первое – это дата тех событий, о которых идет речь в уголовном производстве. Время совершения уголовного преступления является очень существенным признаком, который может отличить добро от зла. Если, по версии правоохранителей, уголовное правонарушение было совершено 5 или 10 лет назад, и только сейчас правоохранительные органы активно проводят расследование, возникают логические вопросы:

а) неужели за этот период о совершении преступления не было никому известно, в том числе и правоохранителям?

б) неужели никто из потерпевших не заявлял о совершении уголовных правонарушений?

в) какие доказательства совершения преступления могут собрать правоохранители относительно событий, произошедших 10 лет назад?

Следовательно, крайне сомнительна законность таких уголовных производств при расследовании обстоятельств с такой удаленностью во времени.

В уголовном производстве против Алексея Бутенко говорится об обстоятельствах 2012 г., что сразу вызывает приведенные выше вопросы. Потерпевшие в этом уголовном производстве очевидно понимали, что, во-первых, события, о которых они указали в заявлении о совершении преступления подпадают под гражданско-правовые отношения и должны рассматриваться судами общей юрисдикции как уже фактически и происходящий гражданский спор, а во-вторых, если бы они действительно передали взаймы $400 тыс., то маловероятно, что ждали бы 10 лет, чтобы просить защиты у правоохранительных органов.

Правоохранители же на это не обратили внимание и приняли решение о заочном сообщении Алексею Бутенко о подозрении в совершении преступления, предусмотренного ст. 190 Уголовного кодекса Украины (мошенничество).

К тому же сообщение о подозрении г-ну Бутенко, вопреки требованиям УПК Украины, вручено не ему лично (на тот момент он уже почти два месяца находился за границей на лечении, о чем точно было известно правоохранителям), а его брату, который в дальнейшем давал обвинительные показания против Алексея.

Место. Очередной вопрос – это место проведения досудебного расследования. Это важно, потому что вероятный рейдерский захват с привлечением правоохранительного органа требует влияния и достаточно пристального контроля за досудебным расследованием.

Уголовный процессуальный кодекс четко регламентирует, какой правоохранительный орган и при каких обстоятельствах может осуществлять досудебное расследование. Основным критерием является место совершения преступления. Преступление, которое совершено на территории, скажем, Шевченковского района Киева не может расследоваться Днепровским отделом полиции, это очевидное нарушение подследственности.

Уголовное производство против Алексея Бутенко не прошло и этот тест. Расследуемые в нем обстоятельства не имеют отношения к Голосеевскому району города Киева, а расследование проводит именно Голосеевское УП ГУНП в г. Киеве под процессуальным руководством Голосеевской окружной прокураты.

Отдельно следует обратить внимание, что нарушение подследственности при проведении досудебного расследования сразу делает собранные доказательства недопустимыми. Однако целью оппонентов является запугать, нажать и получить часть бизнеса или полностью, поэтому доказательства и перспектива уголовного производства не являются предметом их интереса, главное – обеспечить контроль над уголовным производством.

Поведение правоохранителей. Далее следует обратить внимание на поведение правоохранителей в таких уголовных производствах. Обычно по этим делам сторона обвинения ведет себя достаточно агрессивно, правоохранители не коммуницируют со стороной защиты, обществом и СМИ. Все действия происходят за ширмой тайны досудебного расследования, разглашение которой запрещено законом.

Все жалобы, инициирование защитой следственных действий, ходатайство о возврате имущества правоохранителями игнорируются или даются формальные отписки о продолжающемся досудебном расследовании, имущество возвращать не целесообразно, следственные действия будут проведены такие, которые следователь сочтет целесообразным. Нередки случаи, когда все же судебный контроль над следствием работает и следователь судья отменяет арест имущества и обязывает следователя вернуть изъятое, но и здесь у правоохранителей есть свои лайфхаки: они направляют эти вещи/документы для проведения экспертизы, а потому вернуть не могут.

В уголовном производстве, инициированном против Алексея, защитниками подавалось в орган досудебного расследования в общей сложности более 50 ходатайств и жалоб, они касались исследования доказательств, проведения допросов, предоставления материалов дела для ознакомления (это обязанность правоохранителей предоставить такие материалы), однако все обращения стороны защиты игнорируются или сторона обвинения ограничивалась формальной отпиской.

Такая активная позиция защиты нацелена на проведение надлежащего, объективного расследования, сбора доказательств, но, опять же, целью оппонентов и правоохранителей, по нашему убеждению, является не установление истины по уголовному делу, а создание всех предпосылок для уничтожения бизнеса в лице его владельца Алексея Бутенко. Опять же, если у правоохранителей были другие цели, то предоставить материалы уголовного производства стороне защиты для ознакомления, не было бы проблемой.

Судебный контроль. Контроль следственного судьи за досудебным расследованием — еще одна из лакмусовых бумажек заказного уголовного производства.

С принятием нового Уголовного процессуального кодекса в 2012 г. во всех уголовных производствах есть надзор за следствием следственного судьи, который по обращениям сторон уголовного производства может принимать решение о ходе досудебного расследования.

Одним из решений, относящихся к компетенции следственного судьи, является избрание меры пресечения, такой как содержание под стражей, домашний арест, залог и т.д.

По делам, где самой целью является давление, правоохранители с помощью следственного судьи пытаются получить решение об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей. Человек, сидящий в следственном изоляторе, безусловно, будет более склонен переговорам, а именно это и нужно рейдерам.

Такую же цель и ставят перед собой уже больше года правоохранители по делу против Алексея Бутенко. Попыток избрать ему меру пресечения в виде содержания под стражей было целых пять! И все пять попыток закончились постановлениями следственного судьи Голосеевского районного суда города Киева об отказе в избрании меры пресечения. При этом все ходатайства были идентичны в своей мотивации и доказательствах, однако стражи порядка пытались получить нужный результат снова и снова.

Что более интересно, так это то, что следственный судья по результатам рассмотрения этих ходатайств констатировал, что господин Бутенко не получил статус подозреваемого, поэтому невозможно выбрать меру пресечения, объявить его в розыск или осуществить привод. Такие выводы суда для правоохранителей не стали препятствием для подачи очередных ходатайств и получения таких же определений следственного судьи об отказе в их удовлетворении по упомянутым мотивам. С решениями следственного судьи по этому делу можно ознакомиться в Реестре судебных решений по делу № 752/9243/23.

Следует упомянуть и то обстоятельство, что по обращению стороны защиты, следственным судьей было отменено противоправное постановление об остановке уголовного производства, где, опять же, следственный судья констатировал факт неполучения Алексеем Бутенко статуса подозреваемого. Более того, по результатам отмены такого постановления сроки досудебного расследования истекли и уголовное производство подлежало закрытию. Однако и это не остановило стражей порядка, уголовное производство закрыто не было, следствие продолжается.

— Каков фактический статус Алексея Бутенко по данному делу? Как, по вашему мнению, должно закончится это дело?

Станислав Борис: Для начала акцентирую внимание на том, какие в уголовном производстве установлены обстоятельства, ведь это важно. Итак, во всех документах правоохранительных органов раздаются через каждое предложение следующие фразы: "в неустановленный день и время, при пособничестве неустановленных лиц, в неустановленном месте совершили преступление". Возникает вопрос, а что же было установлено?

Мы констатируем, что в деле преследования Алексея Бутенко все якобы установленные обстоятельства основываются на утверждениях так называемых потерпевших. Все другие существенные обстоятельства, такие как место, время совершения преступления, установить следствие не удалось.

А что касается текущего хода дела, то на сегодняшний день Алексей официально находится в розыске. Это решение принято следователями с грубыми нарушениями действующего УПК, следовательно, по нашему мнению, является неправовым. Досудебное следствие откровенно буксует, часто из-за собственных же действий. Убедительных доказательств вины г-на Бутенко нет и быть не может. Единственное, что интересует следствие — это физическая доставка нашего подзащитного в Украину, где сторона обвинения будет настаивать в суде на избрании меры пресечения в виде содержания под стражей.

Правоохранители, по нашему убеждению, будут продолжать работать по намеченному плану, будут всячески пытаться создать такие условия, при которых Алексей Бутенко пойдет на какие-то договоренности с так называемыми "потерпевшими".

Не заставляют правоохранителей трезво посмотреть на это дело многочисленные расследования журналистов по потерпевшим — заявителям по уголовному делу. По информации из этих публикаций, оппоненты имеют связи с гражданами российской федерации и присматривают за покинутым ими бизнесом и имуществом в Украине. В это же время инициированные защитой уголовные дела по угрозам, шантажу, вымогательству со стороны этих "потерпевших" не расследуются.

Не исключено, что тема рейдерства Иванковской ТЭС получит продолжение в виде других журналистских расследований, в которых будет детально исследована именно роль органов прокуратуры в преследовании Алексея.

Мы считаем, что так называемое "дело Бутенко" не имеет судебной перспективы, следовательно, в конце концов будет закрыто из-за отсутствия состава преступления. Уверены, что Алексей успешно переживет рейдерскую атаку на свой бизнес и вскоре сможет возобновить свою активную деятельность, направленную на развитие украинской экономики и усиление энергонезависимости Украины.

Наша команда приложит все усилия, чтобы защитить клиента, и я уверен, что нам это удастся.