Без гривни. Принесет ли отказ от национальной валюты счастье украинцам
В свое время главный координатор реформ в Грузии Каха Бендукидзе уверял, что в мире всего около десятка стран, которым удалось создать и удерживать собственные полноценные и независимые национальные валюты. В одном из своих интервью незадолго до смерти грузинский реформатор заявил, что Украине не стоит тешить себя надеждой на качественную гривню. "Центробанк развивающейся страны, который пытается вести независимую валютную политику, — это как пулемет в руках ребенка", — утверждал Бендукидзе.
Как НБУ не справился с основным заданием
По заветам все того же грузинского реформатора, рассмотрение проблемы необходимо начинать с правильного ее обозначения, когда вещи называются своими именами. Центральным и особым (как указано в законе об НБУ) органом власти, ответственным за обеспечение стабильности гривни, является Национальный банк Украины.
За время существования гривни, а ей всего пару месяцев назад исполнилось ровно 20 лет, со стабильностью у нее сложилось не очень. Конечно, все познается в сравнении. И наиболее экзотическим примером является зимбабвийский доллар, номинал крупнейшей купюры которого некогда составлял 100 000 000 000 000 (т е. 100 трлн). Но все же за 20 лет существования национальная валюта Украины подешевела по отношению к доллару США более чем в 14 раз. Причем происходило это скачкообразно, что как раз и позволяет поставить четкий диагноз — НБУ не справляется со своим главным заданием.
Итак, в процессе девальвации гривня проделала три скачка. Первый пришелся на 1998–1999 гг. После плавного скольжения в 1996–1998 гг., когда курс сполз с 1,76 до 2,2 грн/$, в 1998–1999 гг. случился провал. За год национальная валюта подешевела более чем в два раза. К 2000 г. курс составлял 5,2–5,4 (НБУ в те далекие времена возглавлял Виктор Ющенко.)
Второй скачек пришелся на 2008–2009 гг. В середине 2008-го наметилось укрепление гривни — ее курс вышел на 4,6/$. Но уже с сентября начался обвал. В конце осени на наличном рынке за доллар давали 20 грн. К середине 2009-го курс был стабилизирован на отметке 7,9–8,1. Тогда с обеспечением стабильности национальной валюты не справился глава НБУ Владимир Стельмах.
Ну и третий обвал все помнят еще очень хорошо. Гривню начало лихорадить на закате периода правления "стабильных и последовательных" людей с донецкой пропиской. Для удержания курса тогда были использованы методы "держать и не пущать". Вернули обязательную продажу экспортерами валютной выручки, вместе с тем для обычных граждан ввели ограничения на покупку валюты. В первой половине 2014-го курс несколько раз сваливался до отметок 16–18 грн/$ — почти синхронно с тем, как НБУ принимал решения о выдаче миллиардных сумм на рефинансирование коммерческим банкам. В начале 2015 г. курс начал ставить рекорды — в отдельные дни он доходил до отметки 40 грн/$. Положение стабилизировалось только в начале 2016-го и с тех пор курс пребывает в коридоре 25–27 грн/$. В революционный и постреволюционный период Нацбанком руководили Игорь Соркин, Степан Кубив и Валерия Гонтарева.
В первых двух случаях обвалу курса гривни поспособствовали волны мировых экономических кризисов. В 1998-м ее достал "эффект домино", когда одна за другой из-за оттока зарубежного капитала стали обрушаться слабые валюты стран Юго-Восточной Азии: первым пострадал тайский бат, затем настал черед индонезийской рупии и малазийского ринггита, потом зацепило российский рубль, а затем и нашу валюту. НБУ отказался от валютных интервенций для поддержки курса, и девальвация начала съедать депозиты граждан, размещенные в банках. Фактически гривневые накопления населения на банковских счетах и стали той подушкой, на которую, в конце концов, приземлилась гривня. После чего несколько лет граждане только ухмылялись в ответ на призывы "хранить сбережения в сберегательных кассах".
Осенью 2008-го, после нескольких спокойных лет, когда рост цен на сырье забросил на невиданные высоты доходы украинских металлургических и горнорудных комбинатов, случился резкий спад. К тому времени многие украинцы не то что перестали бояться депозитов, они привыкли к кредитам — на недвижимость, автомобили, мебель, бытовую технику, причем как бы для уменьшения выплат по процентам многие брали кредиты в долларах США, евро и даже в швейцарских франках. Но уже весна 2009 г. показала, кто в какую валютную неприятность попал. Всего за несколько месяцев гривня подешевела с 4,6 до почти 9 грн/$. Получавшие доходы в гривнях заемщики, еще недавно рассказывавшие друг другу о том, как "развести банк на кредит в свиссах под минимальный процент", вдруг заговорили о "сговоре банков" и о том, что "нарождающийся средний класс губят в зародыше". В этом случае НБУ вел себя также достаточно пассивно в пиковой части валютного кризиса — как оказалось, финансовый регулятор не накопил достаточно золотовалютных резервов, чтобы удерживать стабильный курс. Беда и в том, что в предшествующие годы кредитного бума, начиная с 2005 г., финансово-кредитная политика Нацбанка во многом способствовала безоглядному раскручиванию маховика валютного кредитования как компаний, так и населения (подробнее см. комментарий Александра Деркача).
Третий валютный кризис показал, что регулятор не только не может выполнить свою основную функцию, но даже во многом сам дестабилизирует ситуацию на денежном рынке. То есть наступил момент, когда кредитно-денежный пулемет в "детских руках" руководителей украинского центробанка начал палить по своим.
В ожидании четвертого кризиса
Развитие трех валютных кризисов показывает, что они становятся все более масштабными. И если НБУ уже не только не может нивелировать их масштабы, но и, похоже, "подносит патроны" спекулянтам, необходимо искать кардинальное решение проблемы.
Эксперты, связанные с центробанком, говорят о том, что необходимо обеспечить политическую независимость руководства этого особого органа. Для чего следует увеличить продолжительность каденции главы НБУ и расширить арсенал инструментов, необходимых для финансовой стабилизации.
"Нужна эффективная система принятия решений по монетарной политике и мощный механизм ее аналитической поддержки. За последние 20–30 лет ведущие центральные банки постепенно превратились в учреждения, которые по своему интеллектуальному уровню не уступают лучшим университетам и аналитическим центрам своих стран", — отмечают в своем исследовании на VoxUkraine из Калифорнийского университета Беркли Юрий Городниченко и заместитель главы НБУ Дмитрий Сологуб.
Такой центробанк должен справиться с правильным использованием самого модного на сегодняшний день инструмента финансового регулирования — режима инфляционного таргетирования. "Инфляционное таргетирование настолько успешно, что к нему перешли ФРС, Европейский центральный банк (ЕЦБ), Банк Англии и десятки других центробанков", — указывают эксперты. Таким образом, фокус переводится со стабильности национальной валюты на меры, направленные на контроль уровня инфляции в стране. И главную роль при этом отводят манипулированию учетной процентной ставкой, то есть ставкой того самого рефинансирования. С туманной историей использования которого в совсем недавнем 2014 г. так до конца и не разобрались ни в Генеральной прокуратуре, ни в НАБУ.
То есть нам предлагают подождать, пока в НБУ повысят свой интеллектуальный уровень и набьют руку до уровня, необходимого для грамотного использования инфляционного таргетирования. При нынешнем руководстве Нацбанка это представляется не самой лучшей стратегией, чреватой новыми потрясениями для гривни.
Радикальный способ
С учетом мытарств национальной валюты, представляется небезынтересным поговорить об опыте стран, вовсе таковой не имеющих. Конечно, они имеют весьма ограниченный инструментарий для обеспечения самостоятельной экономической политики, в частности, стимулирования отдельных отраслей экономики и реализации бюджетных программ развития. С другой стороны, их граждане более чем спокойны за свои сбережения в банках.
В 1999 г. Черногория отказалась от своей национальной валюты, которая называлась динар, чтобы справиться с инфляцией. Есть также мнение, что постепенный переход на другую валюту начался еще со времен войны в Югославии, когда НАТО ввели миротворческие войска. Тогда солдаты Германии пустили в обиход свои немецкие марки. И Черногория с разрешения Берлина официально перешла на них в 2000 г. Этот шаг позволил стабилизировать экономическую ситуацию в стране. В дальнейшем, после официального введения в Германии евро, у Черногории уже нет другого выхода как также перейти на евро "за компанию" — в 2002 г. немецкая марка прекратила свое существование.
Официальную заявку на вступление в Евросоюз Черногория подала в 2008 г., а в 2010-м получила статус страны-кандидата. Таким образом, даже не являясь членом Евросоюза, Черногория использует евро как свою национальную валюту. "Я не могу высказываться по поводу конкретных стран, но наша общая установка такова: евро является валютой, которой торгуют по всему миру. Соответственно, ее повсюду в мире имеют право покупать. Контроль за этим в задачи ЕЦБ не входит", — полагает пресс-секретарь ЕЦБ Виктор Кжижановский.
Черногория — не единственная страна в Европе, которая использует евро, не будучи официальным членом Европейского валютного союза. В аналогичной ситуации находятся Андорра, Ватикан, Косово, Монако и Сан-Марино.
"Было бы экономически крайне неразумно вводить собственную денежную единицу только для того, чтобы затем перейти на евро. Наоборот, тот факт, что у Черногории нет своей валюты, существенно облегчает дело", — убеждал министр финансов Черногории Радое Жугич.
Впрочем, не все экономисты с ним согласны. Иного мнения придерживается эксперт Института немецкой экономики в Кельне Юрген Маттес. "Черногории было бы легче решить свои макроэкономические проблемы, если бы она имела собственную денежную единицу", — уверен он. Ведь ее можно девальвировать и тем самым обеспечить конкурентные преимущества отечественному бизнесу. А так правительству Черногории приходится проводить весьма жесткие меры экономии, чтобы выполнить строгие условия пребывания в еврозоне.
Интересная перспектива
Отказ от слабой национальной валюты в пользу долларизации или евроизации экономики — не такая уж ненаучная фантастика, как это может показаться на первый взгляд. Недавний опыт таких стран, как Эквадор и Сальвадор (см. "Доллар — их все") показывает, что и такой путь спасения возможен. Как и в любом радикальном и сложном решении, здесь есть свои плюсы и минусы. Прежде всего значительно усложнится работа правительства — у него практически исчезнет возможность для разных маневров, например, буквально "из воздуха" извлечь десятки миллиардов гривень и потратить их на какой-либо грандиозный нацпроект, покупку валюты или просто раздать трудящимся в преддверии выборов.
С другой стороны, рядовые украинцы (особенно трудоспособного возраста) имеющие желание работать, накапливать ресурсы и инвестировать, пожалуй, не отказались бы от перспективы долларизации. Впрочем, отнюдь не они заказывают музыку в нашем отечестве. Зато перспектива "дорогих" и "твердых" денег точно придется не по нутру украинским льготникам и бизнесу, обслуживающему государство. Если бы Украина лишилась собственного эмиссионного центра, правительству пришлось бы принимать много тяжелых решений, прежде всего жестко навести порядок с льготниками и покончить с раздачей пособий без учета имущественного статуса. Вероятнее всего, резко подскочила бы безработица, поскольку поддерживать миллионы рабочих мест в бюджетном секторе за счет государственной поддержки стало бы невозможно.
Как следствие, значительно усилилась бы конкуренция на рынке труда, а украинцам пришлось бы больше работать за меньшую плату. С другой стороны, они бы получили уверенность, в том, что заработанное не превратится в ничего не стоящее бумажки, а останется полновесным долларом. Жизнь стала бы жестче, но при этом куда более прогнозируемой.
Ну и совсем не нужна долларизация отечественным олигархам, а также организаторам крупных государственных проектов. Припоминается, как лет восемь назад Арсений Яценюк в своей книге "Банковская тайна времен Оранжевой революции" рассказывал, как в 2003 г. НБУ под его руководством в порядке долгосрочного финансирования выдал миллиард гривень (при курсе 5,3 грн/$) на несколько пилотных проектов. В частности, эти деньги пошли на достройку двух энергоблоков на РАЭС и ХАЭС, а также была отремонтирована трасса Одесса–Киев. Как говорил Яценюк, "мы доказали, что механизм долгосрочного рефинансирования вполне пригоден для использования". Когда же после Революции достоинства Арсений Петрович оказался в кресле премьера, то столь удачно использовать механизм долгосрочного рефинансирования уже не получалось. Хотя возможности все равно находились. К примеру, в условиях гибридной войны получил финансирование экзотический проект, получивший в народе название "стена Яценюка". Исправно получили соцвыплаты многие категории льготников. Конечно, без собственного (национального) центра эмиссии гривни это было бы просто невозможно.
Так что никто, конечно, не решится пожертвовать национальной денежной единицей во имя финансовой стабильности и бюджетной дисциплины.
Доллар - их все
Широко известны примеры долларизации экономики. Первой этот опыт официально применила Панама, начавшая использовать доллар США с 1904 г. вместо колумбийского песо.
В Эквадоре в 1990-е годы инфляция составляла в среднем 40% в год, окончательно подорвав доверие к национальной денежной единице сукре, утратившему три важнейших свойства любой валюты - его не использовали ни как платежное средство, ни как средство сбережения, ни как расчетную единицу. К концу 1990-х примерно 80% всех банковских вкладов были долларовыми, в той же валюте выдавались и кредиты. То есть неофициальная долларизация произошла до принятия политического решения об отказе от национальной денежной единицы. В 1999-м инфляция составила 52%, а ВВП упал на 7,5%. К тому времени Эквадор испробовал разные системы обменного курса, но ни одна не дала желаемого результата - страна была на пороге гиперинфляции. Переход на доллар хоть и не сразу, но помог усмирить инфляцию, стабилизировать экспортные цены, стимулировал развитие туристической и других отраслей экономики.
По аналогичным с Эквадором причинам в 2001 г. от национальной валюты (колона) в пользу доллара отказался Сальвадор.
Эквадор, Сальвадор и Панама на сегодня являются самыми крупными официально долларизованными государствами в мире.
Александр Деркач, соучредитель, председатель правления банка "Аваль" в 1998–2005 гг.
До 2005 г. банковская система работала вполне адекватно. То, что многие финучреждения были затем куплены иностранцами, подтверждает этот тезис. К тому времени экономика начала подниматься, повышались доходы, росла уверенность людей в завтрашнем дне. Они активно тратили и хотели тратить еще больше. Росло доверие к банкам, в них понесли деньги. Плюс многие смогли выйти на внешний рынок заимствований. В системе появился избыток ресурсов. В первую очередь валютных. Финучреждения кинулись кредитовать все, что шевелилось. "Юриков", "физиков" — без разбору. Не имея ни адекватной по срокам ресурсной базы, ни запаса капитала, ни опыта, ни прописанных процедур, ни подготовленного персонала. Были выброшены в мусор экономические нормативы банков и здравый смысл. Десятки и сотни миллионов долларов выдавались компаниям без валютной выручки. Сотни тысяч долларов — людям с зарплатой в 5000 грн.
Мы с партнерами, продав банк "Аваль" с активами $3,5 млрд и уровнем плохих кредитов в портфеле 2%, с любопытством наблюдали за всем этим "праздником жизни". Гадая, когда он накроется медным тазом. Через три года или все-таки через пять. Накрылся через четыре. Когда квартира, купленная за $300 тыс., стала стоить $100 тыс. А зарплаты стало не хватать даже на уплату процентов. Система начала сыпаться. Народ побежал из финучреждений. Ликвидности катастрофически не хватало. Кредиты НБУ, выданные миллиардами долларов в гривне, ситуацию с ликвидностью стабилизировали, но других проблем не решили. После праздника наступило похмелье. Банки с ужасом смотрели на свой кредитный портфель, половина которого не работала. Никто не понимал, как такое могло случиться и как теперь из всего этого выползать. У банков прибыли не хватало не только на формирование резервов, но и на покрытие операционных затрат. Дальше были пять лет стагнации. С "нарисованными" доходами и капиталом. А потом наступил 2014 г. Было плохо, а стало совсем погано. Новые миллиарды долларов благополучно отправились в топку рефинансирования. Породив новые проблемы в виде гиперинфляции и пустых валютных резервов.
На сегодняшний день есть определенные положительные моменты. На рынке избыток ликвидности. Определился круг банков, которым доверяют вкладчики. Курс доллара уже зависит от экономики, а не от объема выброшенного рефинанса. Хотя до выздоровления далеко.
