"Выборы-2019 спасут Украину от дефолта"
"ДС" В недавнем отчете НБУ регулятор отметил высокую актуальность программы МВФ, учитывая значительные среднесрочные риски, обусловленные существенными выплатами по государственному внешнему долгу с 2019 года. Возможен ли дефолт Украины и когда?
А.П. Если говорить о ситуации с обслуживанием долга, то есть большой риск, в 2019 или в 2020 году мы не сможем полностью выплатить то, что должны. 2019 и 2020 годы — это пиковые нагрузки по выплатам. В 2019 году нам нужно погасить около $6 млрд внешних долгов, а в 2020-м чуть меньше. Пока, насколько я понимаю, у Минфина нет ответа на то, где мы найдем деньги, чтобы перекредитоваться. Также надо помнить, что в 2019 году выборы президента и парламента, поэтому дефолт будет очень невыгоден для имиджа руководства страны. Поэтому, на мой взгляд, если не удастся продолжить сотрудничество с МВФ, если не будет очень благоприятной конъюнктуры на внешних рынках заимствования, то 2019 год пройдем без дефолта из-за политической необходимости. В худшем случае будем тратить ЗВР.
Однако в 2020 году мы прекратим практику сжигания резервов и будем вынуждены приступить к переговорам по реструктуризации долга.
"ДС" Сколько надо заплатить в 2017–2018 годах?
А.П. В этом году выплаты невелики. В 2017 году нужно отдать около $1 млрд МВФ и порядка $1 млрд процентов по еврооблигациям. В следующем году МВФ надо выплатить где-то $2,2 млрд, а общая сумма выплат по внешним обязательствам будет $3,5 млрд. Очевидно, что эти суммы посильные. В этом году мы получили транш $1 млрд от МВФ и 600 млн евро от ЕС. Поэтому текущий и следующий год мы пройдем без особых проблем.
"ДС" Можно было бы в 2014 году, когда были большие выплаты, сказать, что мы не будем выплачивать по внешним обязательствам, потому что у нас война и форс-мажор, и так решить проблему?
А.П. Думаю, что нет. Долги — это святое. На это не было юридических обоснований. У нас не было военного положения, никаких других оснований сказать, что мы можем позволить себе не платить по внешним обязательствам.
Очевидно, что у нас был шанс существенно отсрочить наши внешние обязательства в 2015 году, когда Минфин вел переговоры по реструктуризации долгов. В середине 2015-го казалось, что Украина решит все основные вопросы в экономике в течение трех лет. Соответственно, отсрочка по выплате долгов на три года будет достаточной, чтобы эти долги обслуживать. Очевидно, что эта позиция согласована с МВФ.
По макропрогнозам 2015 года мы в 2019 году действительно должны были выйти на хороший уровень экономического роста, когда рост нашего ВВП в долларах позволял бы сократить долг.
Все выглядело довольно оптимистично. Тогда те долги, которые мы должны выплатить в 2019 и 2020 годах казались абсолютно посильными. Но мы видим, что ситуация немного хуже, чем ожидалось в 2015 году, ожидаемого быстрого роста нет, реформ тоже. Поэтому вопрос долга через два года станет главной проблемой.
"ДС" Что надо было делать в 2015 году?
А.П. На мой взгляд, надо было говорить с кредиторами о более длительной отсрочке выплаты долгов. Можно было бы говорить о сроках около 10 лет, но для этого стоило бы отказаться от списания части долга. Напомню, в 2015 году Украине списали 20% суммы общего долга в $15 млрд. Также мы добились снижения процентной ставки с 8,5 до 7,75%. Прямое списание основной суммы долга — это нежелательное событие для любого кредитора. Для того чтобы убедить кредиторов списать долг, мы пожертвовали остальными важными параметрами реструктуризации — ставкой и временем отсрочки. Именно поэтому мы теперь и имеем проблему 2019 и 2020 годов.
"ДС" Кабмин одобрил репрофайлинг ОВГЗ. Можно ли за счет этого улучшить ситуации?
А.П. Честно говоря, я до конца не понимаю цели этого репрофайлинга. Это не приводит к уменьшению долга. Более того, репрофайлинг дает экономию для бюджета только на 2017 год. В последующие годы экономии не будет, более того, в 2018 году нагрузка на бюджет возрастет. Из-за переноса процентных выплат по бумагам в портфеле НБУ правительство в этом году сэкономит 10–11 млрд грн бюджетных средств. Но выплаты из бюджета в пользу НБУ формируют прибыль регулятора, которая возвращается в бюджет в следующем же году в виде дивидендов.
Недополучив прибыль в 2017 году, Нацбанк в следующем году сможет вернуть в бюджет на 11 млрд меньше.
Более того, несмотря на то что в этом году правительство проценты НБУ не платит, они все равно будут насчитаны и их придется заплатить в следующем году. По большому счету эффект нулевой. Есть разовая экономия только в 2017 году.
"ДС" Есть ли какие-то вещи, которые Украина может сделать до 2019 года, например, без приватизации, введения рынка земли?
А.П. Без реформ не вариант. Надо проводить реформы, в том числе и приватизацию, хотя не совсем верно поднимать ее до статуса реформ. Три года мы живем без приватизации. Приватизация решила бы очень много вопросов для нашего правительства. В идеальном случае это доход в твердой валюте.
Приватизация — это лучший пиар для украинской экономики.
Как работают инвестиции? Если кто-то принял решение заходить в Украину, он формирует команду, которая должна дать результат. Если выставляется один объект, приходит несколько команд-инвесторов, но покупает только одна. Но другие команды сформированы, работа сделана, соответственно, они могут искать другие предприятия в Украине. Приватизируя один объект, мы создаем потенциальный спрос на десятки других.
Также очевидно, что приватизация поможет нам в беседе с МВФ, потому что Фонд ставит приватизацию одним из структурных маяков для дальнейшего сотрудничества с Украиной. Позиция МВФ важна, любой инвестор будет обращать внимание на опыт Фонда.
"ДС" Как запускать рынок земли?
А.П. Очевидно, что рынок земли должен заработать, потому что это ненормальная ситуация, когда миллионы украинцев имеют актив, которым они не могут распоряжаться. Почему у нас квартиры и автомобили могут свободно продаваться, а земля сельхозназначения — нет.
Наше правительство почему-то считает людей неадекватными, боится, что этим активом они будут как-то не так распоряжаться.
"ДС" Позволю себе не согласиться, правительство, как мне кажется, боится политических последствий для президента, поэтому власть вполне адекватно оценивает настроения наших людей.
А.П. Вот боюсь, что нет. Почему тема земли как товара столь демонизирована? Очевидно, что есть большая доля политического популизма, ситуация ненормальная. Но учитывая ситуацию с наполнением бюджета, надо начинать продажу земли, которая сейчас находится в государственной собственности. Там более 1 млн га.
"ДС" Они точно не могут посчитать...
Относительно рынка земли (сельхозземли) есть инициатива Гройсмана. Она заключается в том, что землю можно будет продавать в количестве до 200 га и только частным лицам. Такая модель имеет смысл, но она не учитывает специфику украинского агробизнеса. Это европейская модель. У нас структура агрорынка более похожа на латиноамериканскую, большая часть крупных агрохолдингов, которые контролируют 100 тыс. га земли и даже больше. Эти холдинги имеют лобби в парламенте, они не заинтересованы в такой реформе. Думаю, реформа не пройдет.
"ДС" А что хотят агрохолдинги?
А.П. У агрохолдингов задача получить максимум земли в свою собственность. Они боятся, что частные лица и средний класс начнут инвестировать в землю, создавать пулы, кооперативы и эту землю сдавать в аренду тем же агрохолдингам, но за большие деньги. В результате холдинги получают не землю, а проблемы.
Холдинги могут пойти по пути различных схем, но при таких схемах тяжелее привлекать капитал на внешних рынках. Если они удерживают землю непрозрачными схемами, это разрушит их капитализацию.
"ДС" Куда сейчас идут внешние инвестиции?
А.П. У нас прямых иностранных инвестиций почти нет. В прошлом году у нас было где-то $3,5 млрд. Это в три раза меньше, чем в лучшие годы — 2005 и 2006 годы. Основные инвестиции, которые у нас учитываются как прямые иностранные инвестиции, — деньги, потраченные на капитализацию украинских банков. То есть реальных инвестиций было где-то $1 млрд.
Кроме финансового сектора, инвестируют в агросектор и инфраструктуру. Инфраструктура может стать лидером среди инвестиций — логистические объекты, порты. Также привлекательными для инвестиций могут быть IT-стартапы.
Есть перспективы в различных производствах — машиностроении и легкой промышленности, направленных на выпуск товаров для европейского рынка. У нас нет барьеров с Европой, поэтому различные азиатские, возможно, российские компании могут быть заинтересованы размещать здесь производства, чтобы без пошлины и препятствий поставлять продукцию в Европу. Такая идея напрашивается нашим договором о свободной торговле с ЕС, но пока нет больших позитивных примеров.
"ДС" Сколько денег у людей на руках и есть ли инструменты привлечения этих средств?
А.П. Есть разные оценки — от $30 до $100 млрд. Я думаю, реальные цифры скромнее. Но пока никто не придумал действенных механизмов, как заставить эти деньги работать на украинскую экономику. Доверия к банковской системе нет. Доверия к фондовому рынку и накопительной пенсионной системе и подавно нет.
Пока, в ближайшие три года, деньги из-под матрасов нельзя привлечь.
"ДС" На ваш взгляд, какие активы сейчас нужно продавать чем быстрее, тем лучше, несмотря на разговоры о "необходимости продаж объектов на пике стоимости"?
А.П. Есть объекты, которые и на пике. Можно говорить о "Центрэнерго". Компания на пике, потому что электроэнергия, вырабатываемая тепловыми электростанциями, имеет особые условия, которые называют "Роттердам+". "Центрэнерго" сейчас на своем пике с точки зрения операционной прибыли.
Можно говорить о "Турбоатоме". Он не на пике. Предприятие уникальное, производит паровые турбины для стран бывшего СССР, но свои конкурентные преимущества постепенно теряет. Есть большой риск, что через год или два он просто начнет проигрывать более эффективным и модернизованным предприятиям РФ, Западной Европы и Турции. Есть потребность найти этому предприятию высокотехнологичную компанию, которая сможет вдохнуть новую жизнь в "Турбоатом".
То же самое касается других предприятий энергетического машиностроения, которые остаются в государственной собственности.
Можно говорить о приватизации "Укрзалізниці". Я не вижу, почему эта компания остается в государственных руках. Очевидно, что ее нужно реструктуризировать.
Не вижу оснований оставлять в государственных руках тот же "Энергоатом". Есть опыт европейских стран — в частных руках функционирует атомная генерация во Франции, Германии, Чехии. Очевидно, что там будет оставаться госнадзор и контроль, потому что это стратегические объекты, связанные с большим риском.
"ДС" Стоит ли приватизировать часть "Укрнафты" и что вообще делать с этим активом?
А.П. Если говорить об "Укрнатфе", то в этой компании, на мой взгляд, будущего нет. Потому что сложилась такая структура собственности. Это не новая проблема. Мы видим, что изменения Закона "Об акционерных обществах" не смогли решить проблему "Укрнафты" и дать государству операционный контроль над компанией. Проблемы с долгами перед государством, возникшие в 2014–2015 годах, не решаются и не решатся. Было бы правильно ликвидировать "Укрнафту", распродать ее активы.
Сейчас нефтегазовый сектор в целом считается привлекательным. В этом году снижены налоги на добычу нефти. Думаю, в мире найдется немало инвесторов, заинтересованных купить эту компанию или ее части.
"ДС" Как правильно продать "Укрзалізницю"?
А.П. Очевидно, что целиком ее продать невозможно. Компания фактически состоит из трех направлений — инфраструктура, пассажирские перевозки и грузовые перевозки.
Думаю, можно было бы начать с либерализации в грузовом сегменте, как это было сделано в РФ.
Там есть четкие правила игры для частных перевозчиков, есть отдельная плата за использование инфраструктуры, отдельная плата за использование локомотивов и вагонов. Что делает для частных перевозчиков выход на этот рынок достаточно привлекательным. На первом этапе стоит говорить о приватизации именно грузового направления "Укрзалізниці".
Также можно поднимать вопрос приватизации "Укрпочты", "Укргаздобычи". Не очень понятно, почему они должны оставаться в госсобственности.
"ДС" Каким образом выстроить отношения между государственным и крупным бизнесом, чтобы приватизация не проходила так, что убытки оставят государству, а доходы уйдут частному бизнесу? Ну и так, чтобы отвадить крупный бизнес от политики?
А.П. Олигархи — это бизнесмены, они инвестируют для того, чтобы получить прибыль от инвестиции, приумножить свой капитал. Для олигархов политика — это тоже инвестиция. Они видят смысл вкладывать в политику, проводить своих людей в партии, вкладывать в отдельных чиновников, потому что видят от этого выгоду. Если говорить просто, то единственный путь избавиться от олигархов — сделать инвестиции в политику непривлекательными. Это просто сказать, но трудно сделать. Самое простое — равные правила игры для всех, чтобы админресурс не позволял никакому бизнесу в этой стране иметь преференции. Очевидно, что за один год или пять лет этого не произойдет, но государству нужно так конструировать рынки, чтобы были равные правила игры.
"ДС" Если же будет дефолт, как это может выглядеть, фигурально выражаясь, есть жизнь после дефолта?
А.П. Под словом "дефолт" у нас понимают российскую ситуацию в августе 1998 года. У нас на самом деле был дефолт 2015 года, но большинство людей этого не заметили. Дефолт — это невозможность отвечать по своим долговым обязательствам. В РФ в 1998 году был не столько дефолт, сколько серьезный экономический кризис, который долгое время оттягивался. Затем все это обобщили словом "дефолт".
Хотя бы потому, что мы о нем сегодня говорим. Ожидаемый дефолт совсем не страшен, в отличие от неожиданного.
"ДС" Какие, на ваш взгляд, необходимы реформы, чтобы Украина стала привлекательной для инвесторов?
А.П. Многие слышали о прогрессе в дерегуляции. Возможно, этих проблем сейчас нет. Проблема, которая остается, — судебные риски. У нас ни инвесторы, ни кредиторы не могут считаться защищенными. Чтобы привлекать инвестиции, нужно доказать, что мы можем защитить кредиторов, а не делать, как было сделано с кредиторами Приватбанка в декабре 2016 года. Также надо доказать, что мы можем защищать право инвесторов на получение и вывод из Украины дивидендов — свободный приток и отток капитала. Есть еще риски волюнтаристской фискальной политики. То есть доверие, предсказуемость и равные правила игры — основная вещь.
Александр Паращий, аналитик ИК Concorde Capital
Родился в 1979 г. в Ивано-Франковске. Учился в Киево-Могилянской академии и Киевской школе экономики.
Уже шестой год подряд руководит аналитическим департаментом инвесткомпании Concorde Capital, а до этого занимал аналогичную должность в ИК BG Capital.
По результатам ежегодных опросов Thomson Reuters Extel был признан лучшим инвестаналитиком европейских развивающихся стран (в 2007 г.), неоднократно признавался лучшим инвестиционным аналитиком в Украине.
