"Исламский терроризм — явление того же порядка, что победа Трампа в США: люди ищут простые решения"
"ДС" В Европе в последнее время регулярно происходят теракты. Конечно, террористами бывают не только мусульмане-фанатики, но часто теракты совершают именно эмигранты-мусульмане или их дети. Можно ли проследить связь между исламом и терроризмом?
М.К. О такой связи можно говорить. Мы знаем, что в истории исламских государств были периоды, когда относительно мирно сосуществовали различные конфессии. Так было некоторое время в Испании (Кордовский эмират с 756 по 929 гг., халифат с 929 по 1031 гг.). Так было в халифате Аббасидов (Багдатский халифат с 750 по 945 и с 1124 по 1258 гг.) и даже в халифате Омейядов (Дамасский халифат 661–750 гг.). Но это средневековье, а сейчас началась новая волна существования ислама. На мой взгляд, она развивается по опасному направлению. Не всегда это можно объяснить тем, что ислам "молодая религия", что ему, как и христианству, которое тоже отличалось жестокостью, понадобятся еще века, дабы как-то "цивилизоваться". Думаю, здесь этого фактора нет. Нужно рассматривать нынешний мусульманский терроризм в рамках другого явления — глобализации.
Мы видим, что мир развивается так быстро, что некоторым частям Земли за таким бурным развитием просто не успеть. Там люди чувствуют себя оставленными на обочине развития, не могут найти свое место в мире, поэтому начинают себя идентифицировать с различными движениями и сообществами, в том числе религиозными, националистическими и популистскими.
То есть нынешний исламский терроризм — явление того же порядка, что и Brexit, победа на выборах в США Дональда Трампа, появление националистических лидеров в Европе.
Люди ищут простых решений для сложных вопросов, которые они в массе не всегда понимают.
В исламе тоже начинают искать решения в принципах, которые были сформулированы еще 1400 лет тому назад пророком Мухаммедом. И часто находят эти решения, но, пытаясь применить их к современному миру, принимают довольно прямолинейно, и появляется такое явление, как исламский терроризм.
"ДС" В интернете гуляют фотографии Кабула или Тегерана 1960–1970-х годов. Все удивляются, что там очень светский характер повседневной жизни. А потом — революция в Иране 1979 года или талибы в Афганистане в 1990-х. Почему ислам играет все более важную политическую роль?
М.К. Я прожил 13 лет на Ближнем Востоке. Я видел, какой был Иран при шахе с 1970–1972 годах, когда я там жил и служил в иранской армии военным переводчиком. Затем я прилетел в Иран в последние дни перед бегством шаха и началом революции, остался там еще на три года. Все эти явления проходили на моих глазах.
Иранская революция — очень хороший пример, поскольку показывает, как возникает движение к исламизации на почве того, что массы не могут найти себя в мире, охваченном прогрессом и глобализмом, я бы даже сказал в постиндустриальном обществе.
Шах строил экономически передовое и, как он думал, социально передовое общество. Но в таком обществе огромные массы людей оказываются просто ненужными.
Для промышленного производства он вводил самые передовые способы управления и технологии, когда вместо 1000 рабочих могло работать два-три. В сельском хозяйстве он вводил механизацию и передовые фермы, это лишало миллионы крестьян работы. Молодежь в городах шла в университеты, но в том обществе, которое строил шах, а это было действительно передовое общество, как он говорил, "ворота в великую цивилизацию", им тоже было сложно найти свое место. Получилось так, что, не находя себе места в новом обществе, эти люди объединились под лозунгом "смерть шаху", то есть антимонархическая революция получилась. Эту революцию потом сумела оседлать мусульманская верхушка, которая единственная имела разветвленную сеть своих агентов и могла предложить какую-то более-менее ощутимую программу. В отличие от разрозненных интеллектуалов и левых сил: в одном Тегеране, по моим подсчетам, было больше 30 коммунистических партий. Но никакой нормальной конструктивной программы они не предложили, единственными, кто это смог сделать, оказались мусульманские богословы.
"ДС" Часто говорят о необходимости реформы ислама, чтобы не было "радикального ислама". В этом контексте вспоминают Каирский университет. Честно говоря, слабо себе представляю, что это за университет. Но, с другой стороны, говорят, что нет такого понятия "радикальный ислам", есть просто ислам. На ваш взгляд, возможна ли реформация в мусульманской среде?
М.К. В Каире несколько университетов, помимо Каирского, существует еще мусульманский университет аль-Азхар — один из генераторов фетв. Фетвы — суждения, которые выдвигаются муфтиями, основоположниками шариата. Муфтии говорят, что можно делать по исламу, а что нет. То есть нужно смотреть на тех, кто преподает и ведет курсы в этом мусульманском университете.
Но я бы обратил внимание на другое положение по поводу реформы.
Почему ислам привлекает большое количество населения и привлекал его исторически, быстро распространялся с Аравийского полуострова по огромной территории — это очень простая религия для простых людей.
Во-первых, выполняй пять главных принципов. Первый: признавай только одного бога Аллаха и его пророка. Второй: пять раз в сутки нужно совершать намаз. Третий: хотя бы раз в жизни нужно поехать на хадж в Мекку. Четвертый: раз в год поститься в течение месяца Рамадан. Пятый: подавай милостыню. Вроде бы все это просто, нет никаких представлений о том, что нужно спасать душу, дабы попасть в рай. Чисто механические правила, как молиться, какие слова произносить, все просто.
Во-вторых, когда ислам распространялся, ему очень помогало то, что он предлагал новообращенным новую систему налогообложения — ушру, платить только десятую часть их доходов. Это было мало в отличие от огромных поборов и дани, которые изымали предыдущие правители тех территорий.
В-третьих, ислам стал историческим наследником Византии и Ирана. Сами арабы называют свой период до начала завоеваний джахилия, то есть дикое невежество. Вот эта дикая масса вломилась в две цивилизации и смогла фактически присвоить себе их культурные и научные достижения.Теперь то, что касается реформ или нереформ. Первое: реформа была запрещена пророком, он недвусмысленно высказался по этой теме в Коране.
Второе: нужно обратить внимание, кто из мусульман возглавляет всякие экстремистские движения и участвует в самых нашумевших терактах, как, например, атака на башни-близнецы в Нью-Йорке. Часто это высокообразованные люди, а не какие-то низы общества, которые по традиции считают себя мусульманами и придерживаются пяти механических принципов.
"ДС" Почему так происходит?
М.К. Когда современная мусульманская молодежь, образованная молодежь, в том числе родившаяся уже в США или Западной Европе, понимает, что она в демократическом обществе может свободно исповедовать свои убеждения, она начинает вчитываться в Коран и искать, какие принципы, кроме пяти механических, он провозглашает. И тут они обнаруживают, что в Коране написано: "Не берите иудеев и христиан друзьями себе, ибо они — друзья одни другим. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот сам из них" (5:51).
Затем они обнаруживают, что все "гуманные" стихи в Коране адресованы только мусульманам, действуют только внутри уммы. 70% всех стихов в Коране посвящены немусульманам и тому, что с ними делать. Затем они обнаруживают, что в Коране есть прямое указание на главную обязанность мусульманина — джихад. Джихад — по-арабски усилие, старание. Старание это может быть самым разным, но ради единой цели — победы ислама на Земле. Для того чтобы проводить такой джихад, есть три варианта поведения с немусульманами.
Первый: немусульманин может принять ислам. Второй: он может остаться христианином или иудеем, но платить огромные налоги и следовать всем законам и правилам, существующим в мусульманском мире — шариату, то есть жить на птичьих правах. Третий: быть физически уничтоженным. И когда это воспринимают уже люди образованные, именно они начинают радикализироваться. Особенно те, кто получил образование на демократическом Западе.
"ДС" Мы знаем, что сегодня есть несколько террористических организаций, например, ХАМАС, "Хизболла", ИГИЛ, талибы, некоторые страны сюда относят и ассоциацию "Братья-мусульмане". Это не государства, а скорее общественные и военно-политические организации. Как с ними работать, разбить их полностью методами конвенциональной войны, непонятно как...
М.К. Это действительно проблема. Вот недавно министр обороны США заявил, что американцы не побеждают в Афганистане. Движение талибов там носит массовый характер. Даже устранив главарей и отдельные отряды, сделать с этим ничего нельзя. Это как партизанская война, с которой очень трудно сладить.
Второе: кроме организаций, мы видим полностью исламские государства, например, Пакистан или Саудовскую Аравию. В этих государствах действуют законы шариата, неприемлемые в современном мире: отрубание рук, наказание смертью за оскорбление религии даже в блогосфере. Это страны со своими принципами, принципами шариата.
Что можно сделать с ИГИЛ, которое провозгласило халифат, основав столицу в сирийском городе Ракка? Скорее всего, это территориальное образованию добьют, но что делать с Исламским государством в мировом плане, я не знаю.
Мы уже видели, как мусульмане в европейских и азиатских странах начитаются мусульманских текстов и решаются на теракты без прямого управления со стороны Исламского государства или другой организации. Достаточно быть приверженцем этих принципов, совершить что-то, что они понимают как джихад, и тогда Исламское государство скажет: да, они действовали в соответствии с нашими принципами. Как сказал один мусульманский проповедник в США, когда его попросили объяснить, что происходит, он сказал: "Читайте Коран, там есть все". Можно вспомнить еще слова Реджепа Эрдогана, который сказал: "Нет никакого умеренного ислама, ислам есть ислам".
"ДС" Мусульмане Европы — это, как правило, люди приезжие или второе-третье поколения, если это не албанцы и ряд других народов. Вот в Лондоне мэр мусульманин — там недавно были теракты. Это, думаю, сложный вопрос, но как работать с мусульманами демократической Европе?
М.К. Это действительно сложный вопрос. Во многих европейских странах руководство чаще всего социал-демократического направления, несмотря на разные названия. Идеология этих политических сил категорически против того, чтобы проводить профайлинг — отсев мигрантов по религиозному или этническому принципу.
Посмотрите на карту терактов в Европе, там видно, что есть "белые места" — Венгрия, Польша, страны Балтии. В чем дело? Эти государства сознательно ограничивают или просто запрещают прием иммигрантов из мусульманского мира.
Вот так Западная Европа не готова поступать.
Я часто бываю в Европе, люди там честно говорят, что ждут обострения ситуации и, возможно, даже действий по типу гражданской войны. В каких-то слоях европейского населения ощущение этой опасности все больше существует и крепнет. Сейчас настроения очень сильно меняются.
"ДС" Может ли Западная Европа стать зоной перманентного конфликта, не того, когда возможно генеральное сражение, а нудно и постоянно, рыхлая конфликтность ...
М.К. Я настроен пессимистически. С учетом того, какие руководители отвечают в Европе за прием иммигрантов и гуманитарную помощь мигрантам, за их размещение и расселение, жду только ухудшения ситуации. Как говорила Ангела Меркель, мусульманам не удается интегрироваться в социальную среду Германии. Они остаются как бы особняком, возникают гетто или происходит радикализация в третьем или четвертом поколении мигрантов. Кстати, первое поколение мигрантов на это вряд ли способно, а дети и внуки ведут себя совершенно иным образом. Придется так жить. Вероятно, Западная Европа будет становиться как Израиль, где террорист в 50 м от дома.
"ДС" Ислам — это не только арабские страны, но весьма разные этнические группы и этносы. Есть ли связь между уровнем радикализации и тем или иным преимущественно мусульманским этносом?
М.К. Думаю, что прямой связи нет. Однако в мусульманских странах население по-разному себя ощущает. В Пакистане население радикализовано, а в Индонезии мусульмане очень мирные люди.
Я, например, интересовался в Сингапуре, как они относятся к мусульманам. Там они составляют заметную прослойку в обществе. Говорят, что это прекрасные работники, которых охотно нанимают.
В мусульманском мире есть демократические страны с парламентской системой, а есть деспотические государства со средневековыми системами. Та же "арабская весна". Она началась, как ни странно, в одной из самых демократических стран арабского мира — в Тунисе. Дальше она перекинулась на страны с выборными системами — Йемен, Египет, Сирию, Ирак. А вот монархии Персидского залива остались в стороне от этих потрясений. Над этим тоже стоит задуматься.
"ДС" В России тоже есть мусульманские регионы и мигранты из Центральной Азии, какая там ситуация?
М.К. В России совершенно особая система еще с советских времен. Здесь сложилась система строжайшего контроля за распространяемой идеологией с точки зрения религиозных конфессий. Мусульманские проповедники были всегда под контролем, поощрялся механический ислам, когда люди не вчитываются в то, что повелевает пророк в Коране. Второе: там, где была опасность конфликта, Кремль пошел на уступки.
Мы видим полностью исламское образование — Чечню, там гражданские законы РФ фактически не действуют.
"ДС" Как это влияет на настроение среди россиян?
М.К. Тут есть опасность, у так называемого коренного населения возникают вопросы. Нужно признать, что существует бытовой национализм и ксенофобия. Во что это может вылиться, не могу сказать.
Михаил Крутихин, российский историк-иранист, экономический аналитик, специалист по нефтегазовому рынку
В 1970 г. окончил Институт восточных языков при Московском университете по специальности "Персидский язык и литература". В 1970–1972 гг. —военный переводчик в Иране. В течение 20 лет работал в ТАСС — в отделе Ближнего Востока и в корпунктах (Каир, Дамаск, Тегеран, Бейрут), заведовал отделениями в Ливане и Египте.
Окончил аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, кандидат исторических наук (1985 г.). С 1993 г. занимается аналитикой нефтегазовых инвестиций в бывших советских республиках.
Заместитель генерального директора PR-агентства AlterEgo (с 1992 г.), редактор, затем главный редактор журнала Russian Petroleum Investor (с 1993 г.). С 2002 г. партнер информационно-консалтингового агентства RusEnergy.
