Пенсионер-финляндизатор. Зачем Ишингер переиначил Бжезинского

Вольфганг Ишингер слагает полномочия главы Мюнхенской конференции безопасности, поэтому его интервью Handelsblatt — не только ее реклама, но и своеобразный дембельский аккорд. Причем местами кажется, что это не метафора, и он буквально оказывает последнюю услугу "отцам-командирам". К тому же совсем не бундесверовским.

В частности, он смахнул пыль с предложения, которое выдвинул (что показательно – тоже в интервью немецкому изданию, Spiegel Online ) в 2015 . Збигнев Бжезинский: разрешение конфликта на Донбассе возможно путем финляндизации Украины. Однако смахнул так, что вместе с пылью стер целый слой смыслов. И хотя на первый взгляд речь идет об одном и том же, разница фундаментальная. Сравним.

Слово бывшему советнику президента Картера: "Украина должна иметь право свободно выбирать свою политическую идентичность и быть более связанной с Европой. В то же время Россию нужно заверить, что Украину не примут в НАТО. Это формула решения (конфликта. – прим. ред.)".

А что говорит почти бывший глава Мюнхенской конференции? "Нельзя сказать, что Украина и Грузия никогда не могут стать членами НАТО. Но мы могли бы предложить Украине немного ориентироваться на финнов в более длительной перспективе. Финляндия – член ЕС, но не НАТО".

И снова Бжезинский: "Было бы целесообразно предоставить Украине оборонное оружие для защиты крупных городов, например противотанковые вооружения или минометы, потому что мы должны были повысить цену российского насилия. Захватить город, население которого настроено на оборону, требует чрезвычайно больших затрат".

Ишингер: "Президент России Путин считает, что занимает оборонительную позицию. Им давно движет страх, что Америка все-таки захочет принять Украину и Грузию в НАТО. Это красная линия для России".

Видите фундаментальное разногласие? В первом случае безоговорочно признается наше право на оборону. Во втором – так же безоговорочно признается право России диктовать условия.

Причем в тех категориях, в которых правительство СССР ультимативно требовал, чтобы Финляндия отодвинула свою границу в Карелии, потому что, мол, видел угрозу Ленинграду.

В конце концов ни Бжезинский тогда, ни Ишингер теперь не сказали главного: финляндизация – это сохранение государства ценой потери части его территории.

Отмечу на первой части определения – сохранение. В руководстве СССР по Финляндии никто не продвигал нарративов ни "одного народа" и не "одной страны" даже. Иными словами, Кремль не ставил под сомнение ее право на существование – говорилось, в лучшем для Москвы случае, – о создании очередной советской республики. Отношение путинского режима к Украине – совсем другое дело. Соответственно, финляндизация в нашем случае будет означать только растяжение во времени и пространстве процесса демонтажа государственности — хотя бы с сохранением формальных признаков суверенитета.

Часть вторая тоже интересна. В случае Финляндии это была мера хоть и вынужденная, но "гамбитная" – в том смысле, что агрессору пришлось дорого заплатить за отчуждаемые территории, и западные демократии не слишком волновались по поводу проводимых им красных линий. Наоборот – они делали все, чтобы увеличить цену "покупки". Не только санкциями, но и оружием – и добровольцами.

Следовательно, когда финляндизация Финляндии перешла в следующую фазу – почетной капитуляции в виде мирного договора – это произошло потому, что победитель не мог себе позволить продолжать войну, а не потому, что Стокгольм, Лондон или Вашингтон договорились об этом с Москвой. Кстати, при первой же возможности финны взяли реванш – и союзничество с Третьим Рейхом не заставило их подвинуться на советскую территорию дальше старой границы. И хотя в итоге СССР остался при новоприобретенных своих, по Второй Мировой никаких экзистенциальных угроз для Финляндии не создавал. Но стоило ситуации измениться вследствие роста аппетитов путинского режима – и финны (как и шведы, кстати) начали обсуждать возможности интеграции в разнообразные оборонные структуры начиная от углубления двустороннего союзничества со Швецией и заканчивая присоединением к NORDEFCO – (Северное оборонное сотрудничество).

Кстати, со вступлением в ЕС в 1995 году Хельсинки отказался от нейтрального статуса в пользу "военного неприсоединения".

К тому же Хельсинки принципиально не отказался от опции присоединения к НАТО – она просто отложена до худших времен. А пока Финляндия (как и Швеция) все больше подтягивается к стандартам совместимости с формально несоюзниками, отказываясь, в частности, от закупок российских вооружений взамен устаревших советских. То есть по сути Финляндия все эти годы делала то, что Украина делает сейчас, – принципиальная разница, таким образом, заключается в той же строке конституции, которая фиксирует наши евро- и евроатлантические стремления.

И даже если последний пункт из нее был вычеркнут – понимает ли господин Ишингер, что России не нужна Украина даже в "безопасном" для нее статусе члена ЕС? Если нет — это дискредитирует саму инициативу Мюнхенской конференции безопасности, которой выпала сомнительная честь стать площадкой для объявления Путиным новой холодной войны Западу.

Так что, думаю, должен. Не может человек, столько лет занимающийся международной политикой и ее анализом, не понимать таких простых вещей. Следовательно, он или высказывает мнение той части немецкого истеблишмента, которая предпочитает избавиться от головной боли под названием "украинский вопрос" и вернуться к привычным гешефтам с Москвой. Или готовится занять синекуру в условном (или безусловном) NordStream AG. В конце концов, разница, по-моему, непринципиальная.