Не только еврозона. Как мир может поделиться на валютные союзы
Сразу на двух континентах началось формирование валютных союзов. И хотя доллар остается сильнейшей мировой валютой, после 2019 г. ситуация в мире очень изменилась — региональное сотрудничество сейчас более актуально, чем раньше
Бразилия и Аргентина запускают подготовку к созданию общей валюты. Об этом было объявлено 22 января, во время визита бразильского президента Лулы да Силвы в Буэнос-Айрес. Бразилия предлагает назвать новую валюту SUR ("Юг"); также с самого начала подразумевается, что остальные страны Латинской Америки получат приглашения присоединиться к этому плану. Результатом может стать появление второго по величине валютного союза в мире: если он охватит всю Латинскую Америку, то будет представлять около 5% мирового ВВП.
Бразилия и Аргентина уверены, что единая валюта поможет стимулировать региональную торговлю и снизить зависимость от доллара США. Главная задача – развивать региональную экономическую интеграцию, чтобы выбраться из ловушки зависимого развития. И уже есть понимание, что это должна быть такая интеграция, в которой фискальная политика стоит на первом месте.
Собственно, две страны еще с 2007 г. обсуждают вопрос о единой валюте. Даже были созданы финансовые институты для этого: Bank of Sur 2007 и Unasur 2008-го. Но переговоры по сути заходили в тупик прежде всего из-за позиции центробанка Бразилии. Однако теперь обеими странами руководят левые правительства, поэтому уже есть политическая воля для создания SUR.
В то же время Бразилия и Аргентина, занимающие почти половину всей Латинской Америки, собираются развивать Mercosur — общий рынок стран Южной Америки, экономическое и политическое соглашение между Аргентиной, Бразилией, Уругваем, Парагваем и Венесуэлой. Очевидно, что в случае успеха проекта, внедрение SUR пойдет прежде всего в этих странах.
Одновременно на другом континенте, в Африке, происходит очень похожий процесс. Там Восточноафриканское сообщество (ВАС) создаст региональный центробанк — так называемый Центральный банк Восточной Африки. "Это позволит нам гармонизировать фискальную и монетарную политику стран-участниц, а примерно через три года у нас будет единая валюта", — заявил генеральный секретарь САС Питер Матуки.
Восточноафриканское сообщество — это межправительственная организация, включающая семь восточноафриканских стран — Бурунди, Демократическую Республику Конго, Кению, Руанду, Танзанию, Уганду и Южный Судан. (Еще Сомали — кандидат на присоединение.) На территории ВAC сейчас проживает 283 млн человек. Да, пока еще нищих в основном. Но все равно это огромный перспективный рынок.
Здесь следует отметить, что в странах Центральной Африки находится в обращении CFA (Центрально-африканский франк), эмитируемый центробанком Франции и привязанный к курсу евро. CFA используют Чад, Конго, ЦАР, Габон, Камерун, Экваториальная Гвинея. Правда, CFA теряет популярность в регионе по мере того, как там утрачивает свое влияние Франция, — а происходит это достаточно быстро.
Конечно, само собой напрашивается толковать латиноамериканскую и восточноафриканскую валютные инициативы как естественное движение к многополярному миру как естественное движение к многополярному миру. Ведь "полюс силы" — это не столько развитая промышленность, высокие доходы и сильная армия, сколько точка пересечения интересов разных стран. Из них сначала рождается взаимовыгодное сотрудничество, а затем более прочный альянс, в том числе финансовый.
Южная Америка располагает всеми необходимыми ресурсами для создания собственного регионального союза. Там есть и ископаемое топливо, и все виды металлов и мегаполисы, в которых может развиваться не только бизнес, но и наука. Если теперь наиболее значимые страны Южной Америки смогут заложить базис единого пространства с общей валютой, правилами пребывания и другими атрибутами, это резко улучшит перспективы региона в XXI веке.
Макроэкономисты (такие как нобелевский лауреат Роберт Манделл) давно доказали, что идея валютных зон верна. Хотя до сих пор единственную подобную значимую зону смогла создать только Европа. Да и то к своему валютному союзу она шла без малого 40 лет — впервые о зоне единой валюты заговорили в конце 1950-х в Европейском сообществе по углю и стали (прообраз ЕС).
Именно Роберт Манделл сформулировал теорию оптимальных валютных зон, два обязательных атрибута которой — единый рынок капитала и единый рынок рабочей силы. То есть если вы хотите получить единую валюту для нескольких стран, вам придется открывать границы, унифицировать финансовое законодательство и т.д.
Неудачные попытки создания валютных зон лишь подтверждают это правило. Речь идет о несостоявшейся единой валюте постсоветских стран в ЕАЭС. А также — о попытке членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива ввести единую валюту, отвязав свои собственные от американского доллара. Планировалось, что единая денежная единица будет введена в Бахрейне, Катаре, Кувейте, ОАЭ, Омане и Саудовской Аравии к 2010 году. Но ничего не вышло.
Зато может получиться в странах Южной Америки и Восточной Африки. Известный американский социолог, политолог и философ, один из основателей мир-системной теории Иммануил Валлерстайн пришел к выводу, что будущее — за едиными макросоюзами. И даже вывел нижний порог эффективности такого союза — 400-450 млн человек. Этой цифре сегодня соответствует население ЕС, население Северной Америки (США+Канада+Мексика), Китая, Индии и Южной Америки (население на 2021 г. 438 млн человек). Восточная Африка пока "не дотягивает", но если вспомнить, какие там темпы прироста населения, то самое время начинать создание валютного союза.
Причина экономического успеха регионального союза стран (и соответственно единой валюты) — то, что, несмотря на все разговоры о глобализации, страны предпочитают больше торговать внутри своих макросоюзов, а меньше — с далекими странами. Так, например, в той же Европе в начале XXI века 82% экспорта европейских стран направлялись в другие страны Европы, внутри нее покрывалось и 78% импорта. То есть, хотя Европа (не только ЕС) — крупный мировой экспортер и импортер, все равно основная доля торговли идет в ее пределах. И соответственно обслуживается единой валютой.
Широкая глобализация так и не вылилась в свободный товарообмен по принципу "всем со всеми". Десятилетиями едва ли не самый большой в мире товарооборот фиксируется между США и Канадой, а следующий за ним — между США и Мексикой. В последние годы соразмерен с ними торговый оборот только между США и Китаем. За этим исключением крупнейшие в мире парные товарообмены генерируют США с их "сухопутными" соседями.
Высокая доля "соседской" торговли характерна для большинства регионов (кроме разве что "мировой фабрики" — Китая). Поэтому и американский, и восточноафриканский валютные проекты могут оказаться успешными. Более того, после войны вполне возможно и зарождение восточноевропейского или черноморского валютного проекта с участием Украины. Польша, Чехия, Румыния, Венгрия, Болгария так и не перешли на евро. Добавим сюда Турцию, Молдову, Грузию… Вот и вырисовываются контуры потенциального валютного союза.
