Ленд-лиз и гибридная атака на Россию. О чем Киеву поговорить с Волкером
Специальный представитель Государственного департамента США по вопросам Украины Курт Волкер посетит Украину с визитом 13-16 сентября. В течение четырех дней он проведет ряд встреч и примет участие в ежегодном (пятнадцатом по счету) форуме Ялтинской европейской стратегии (YES), который состоится 13-15 сентября в Киеве. "На этой неделе я направляюсь в Киев для участия во встрече о том, как достичь мира для Украины и для выступления на ежегодной встрече YES-2018", - написал Волкер в своем "Твиттере" 11-го.
Ежегодный форум Ялтинская европейская стратегия (YES), на котором обсуждаются перспективы европейского будущего Украины был основан в 2004 г. по инициативе Виктора Пинчука, как площадка для общения с международными партнерами Украины и для дискуссий власти и оппозиции. С 2014 г., в связи с аннексией Крыма Россией, форум проходит в Киеве. Нынешняя встреча, названная "Будущее поколение всего", посвящена "будущему и подготовке к грядущим критическим переменам". Ну, в общем, вы поняли.
Несмотря на расплывчатость задач, форум, как площадка, несомненно, очень полезен: на него можно собрать большое число руководителей государств и международных организаций, ознакомить их с украинскими проблемами, услышать их мнения и дискуссии друг с другом. Пленарное заседание 14 сентября откроет своим выступлением Петр Порошенко.
Кроме того, визит Волкера предполагает встречи и вне формата форума. Какие же вопросы Волкер и его украинские визави захотят обсудить в первую очередь? И какие могли бы?
Главных тем вырисовывается три: Донбасс, автокефалия и грядущие украинские выборы. Уместно напомнить в связи с этим, что Волкер недавно предложил Владиславу Суркову обсудить возможность встречи по поводу введения на Донбасс миротворческой миссии ООН. Причем, хотя позиция России, высказанная Сурковым в ответном письме, осталась все той же, обструкционистской, Волкер комментировал этот обмен мнениями скорее оптимистично. В интервью "Голосу Америки" он высказал мнение, что, хотя Сурков в своем ответе ограничился констатацией различия в позициях, есть надежда на то, что ввод каждые несколько месяцев новых санкций "из-за того, что Россия не достигает прогресса по вопросам, в связи с которыми мы выразили свою обеспокоенность", постепенно улучшит коммуникации с российской стороной, придав им более конструктивный характер.
Четвертой в списке тем, вероятно, станет ситуация а Азовском море и Керченском проливе, где Россия систематически задерживает суда, идущие в украинские порты. Вероятно, будет затронута и ситуация в Крыму, в частности, экологическая катастрофа в Армянске. Было бы странно не вспомнить о Крыме, вынужденно проводя Ялтинскую встречу в Киеве, а не в Ялте.
Самой же горячей из всех станет, вероятно, тема продления действия закона об особом порядке местного самоуправления на временно оккупированных территориях, вступившего в силу в октябре 2014-го сроком на три года и продленного затем еще на год. Камнем преткновения в нем стала статья 10, в которой прописан особый порядок местного самоуправления, реализуемый исключительно местной властью, избранной на внеочередных выборах. Таким образом, закон де-факто протаскивает федерализацию ОРДЛО, притом в ситуации, когда в органы власти могут проникнуть сторонники сепаратистов.
Но, не продлив закон, Украина даст возможность Москве обвинить себя в выходе из Минских соглашений, к которым привязаны антироссийские санкции. Это позволит Москве активизировать свое лобби в ЕС, добиваясь снятия санкций, и одновременно наглухо заморозить переговоры по Донбассу. Причем Москву такая заморозка вполне устроит: она тянет время в надежде на благоприятный для нее исход украинских выборов.
Это порождает опасность срыва продления закона Верховной Радой, осуществленного под ультрапатриотическими лозунгами. На этот шаг могут пойти как российские лоббисты, которые в Раде есть, так и просто политические конкуренты Петра Порошенко - те из них, кто сочтет конкуренцию на выборах более приоритетной по сравнению с донбасскими проблемами.
В июле Волкер уже высказывал мнение, что, не продлив действие закона об особом статусе Донбасса, Украина совершит ошибку, и подчеркнул, что продление не несет в себе реальных рисков. Ведь, несмотря на неудобную 10 статью, особый порядок местного самоуправления вступит в действие только после "вывода всех незаконных вооруженных формирований, их военной техники, а также боевиков и наемников с территории Украины". До этого момента закон будет лежать мертвым грузом, а после восстановления контроля над ОРДЛО его можно будет сразу же уравновесить эффективной политикой реинтеграции - благо, что и закон о реинтеграции уже принят.
Итак, способность Петра Порошенко и Андрея Парубия добиться от Рады продления закона об особом порядке местного самоуправления будет одним из ключевых вопросов, которые привезет с собой Волкер.
В свою очередь, украинская сторона, вероятно, поднимет вопрос о ситуации в Азовском море, а в связке с ним, неизбежно будет поднята проблема перевооружения Украины.
Здесь все обстоит очень непросто: соседство с Россией, до тех пор, пока она существует, будет вынуждать нас держать сильную армию и добиваться приема в состав блоков коллективной безопасности. Вопрос о вступлении в НАТО и переводе украинской армии на стандарты блока крайне актуален для Украины сегодня. Но планы модернизации армии, а с ними и нашу способность отразить московскую агрессию, сильно ограничивают недостаточные финансовые возможности и старение советского военного наследства, достигшее уже критического уровня. Уже сейчас Украина фактически не имеет вооружения по ряду важнейших позиций. Речь, в частности, идет о флоте, и в первую очередь москитном, способном влиять на ситуацию в Азовском море; о противокорабельном ракетном комплексе - тут, правда, Украина может рассчитывать на собственные наработки на советской базе, но их еще нужно довести до ума, на что тоже не хватает ни средств, ни современных комплектующих. Даже получив такую систему, ее нужно установить на какую-то морскую платформу, которой сегодня тоже нет. Наконец у Украины фактически не осталось боеспособных истребителей. В последнем случае вероятным выходом представляется закупка и модернизация F-16, которые у США и НАТО имеются в избытке, но и такой, относительно бюджетный вариант, упирается в обслуживание техники, требующей другой базы и другой подготовки персонала, несовместимых с советским наследством. Иными словами, налицо целый ворох проблем, решать которые имеет смысл комплексно. Идеального выхода здесь, вероятно, не существует, но приемлемым компромиссом мог бы стать опыт Польши и Румынии. С поправкой, правда, на то, что в момент модернизации своих армий ни одна их этих стран не была вынуждена отражать агрессию соседнего государства, многократно превосходящего его размерами и ресурсами.
Иными словами, для перевооружения украинской армии уместно было бы поставить вопрос о ленд-лизе. Конечно, администрация США сегодня стремится свести до минимума такого рода расходы, но тут следует упирать на то, что Украина - случай особый. Украина не паразитирует под американским зонтиком, стараясь свести к минимуму собственные расходы на оборону. Она ведет войну с фактически новым изданием Третьего Рейха, агрессивным и амбициозным "Третьим Римом", опьяненным иллюзией собственного величия и жаждущим "гибридного" мирового господства.
Вспомнив о гибридных технологиях, мы переходим к еще одной важнейшей теме, которую было бы более чем своевременно вбросить в обсуждение, воспользовавшись визитом Волкера и оттолкнувшись от угрозы российского вмешательства в грядущие украинские выборы. Эта тема тесно перекликается также и с темой украинской автокефалии, в борьбе против которой Россия широко использует свои гибридные структуры. В целом же гибридные российские технологии являются, по сути, новым Коминтерном, возрожденным Путиным в форме "Россотрудничества", к которому примыкает целый куст внешне не связанных с ним и друг с другом учреждений и организаций.
В этот "Коминтерн-2" органично входит и РПЦ, некогда воссозданная Сталиным не просто с нуля, но и со множеством канонических нарушений, что в принципе позволяет оспаривать ее православную, христианскую и вообще церковную природу. По отношению к мировому христианству РПЦ занимает сегодня такое же положение, как ИГИЛ по отношению к мировому Исламу.
В этой связи уже давно пора ясно сформулировать и вынести на обсуждение в ООН, а также и в ЕС проблему формализации признаков гибридного иностранного вмешательства, вместе с предложением о признании такого вмешательства, подпадающего под эти признаки, полномасштабным актом агрессии.
Эта проблема выходит далеко за рамки чисто украинских и носит ярко выраженный глобальный характер. Кроме того, оттолкнувшись от выработки методов распознания и формального признания факта гибридной агрессии уместно поднять на международном уровне и вопрос об особой роли России в современном мире, ставшей сегодня главным мировым источником такой активности и основным фактором международной дестабилизации. Разумеется, Россия, строящая на гибридных акциях всю свою внешнюю политику, немедленно заблокирует принятие каких-либо решений по этой проблеме в ООН, использовав свое право вето. Но, во-первых, она не сможет заблокировать его в ЕС, хотя, разумеется, попытается это сделать, опираясь на свое лобби в Евросоюзе. Однако на фоне ясно сформулированных и хорошо продуманных предложений о методах распознания гибридных агрессий такое противодействие станет еще одним аргументом против Москвы. Добившись же принятия подобного акта в ЕС, можно будет вновь поставить этот вопрос и на уровне ООН, объединив его в блок вопросов о лишении России права вето, перешедшего к ней от распавшегося СССР в результате печальной юридической ошибки.
Инициатива о начале такого рода многоэтапной операции, озвученная на встрече с Волкером, согласованная затем с США и доработанная совместной американо-украинской группой экспертов, созданной на основе инициативы, исходившей из Киева, помимо перспективы разрешения в будущем крайне актуальной проблемы гибридных агрессий, стала бы и отличной пиар-акцией для нашей страны, подняв интерес к ней во всем мире и повысив ее международный авторитет. Момент для такого предложения сейчас крайне благоприятен. Вопрос о гибридном "Коминтерне-2", используемом Москвой для дестабилизации Запада, органично вытекает из дела Скрипалей, из кремлевского вмешательства в выборы в США, из странных манипуляций на встрече Кирилла и Варфоломея, очень похожих на попытку отравить Вселенского патриарха - и совершенно непохожих ни на что иное. К этому будут немедленно приплюсованы десятки и сотни сходных случаев, не получивших в силу разных причин широкой известности, но вытащенные на свет в связи с удачным поводом; и подозрительная возня в Сирии, где Кремль явно готовит очередную провокацию с использованием ОВ, и многое другое. Такая инициатива будет удачно перекликаться и с недавним заявлением Терезы Мэй об "омерзительном нападении" на Великобританию, сделанным 5 сентября в связи с новыми фактами, всплывшими в расследовании инцидента в Солсбери, и с подписанным 12 сентября Дональдом Трампом указом о санкциях за вмешательство в выборы США, для введения которых было бы достаточно свидетельств, предоставленных спецслужбами.
Иными словами, вопрос о признании гибридной войны полноценным актом агрессии, подпадающим под все предназначенные для агрессора санкции, давно уже назрел - и даже изрядно перезрел. Украина имеет сегодня отличный шанс внести его в мировую повестку дня, а 13 сентября стало бы отличной датой для старта этого начинания, несущего нашему северному врагу целый ворох неприятностей и неудач.
