Как беженцы усилят Германию
10 ноября Европейское пограничное агентство "Фронтекс" обнародовало уточненную статистику учета внешней миграции в ЕС. За 10 месяцев с начала года в Европу хлынуло 1,2 млн нелегалов, и это только те, чьи перемещения зафиксированы. Небывалый за все послевоенное время миграционный кризис оттеснил на второй план многие другие острейшие вопросы из европейской повестки дня. Увы, ситуацию в Украине в том числе.
Усугубляет проблему то, что наплыв беженцев пока не спадает и не стабилизируется, а лишь нарастает. В октябре в Европу прибыло мигрантов больше, чем в сентябре, а в сентябре больше, чем в августе, и так далее. Прошедший октябрь стал седьмым месяцем подряд, бьющим статистические рекорды: около 220 тыс. И тенденция сохраняется. По оценкам Европейской Комиссии, за остаток этого и до начала 2017 г. в Европу могут прибыть еще 3 млн мигрантов.
Еще одно отягчающее обстоятельство — неравномерное распределение мигрантов. Во-первых, они накапливаются в приграничных относительно маршрутов их передвижения государствах ЕС: Италии и Греции. Во-вторых, большинство из них стремится попасть не куда-нибудь, а конкретно в Германию. На сегодня из общего числа мигрантов, прибывших с начала года в Европу, более половины находится именно там: не менее 758 тыс., по данным германского МВД.
Если в абсолютных цифрах наиболее ощутившим натиск миграции государством стала ФРГ, то в относительных величинах ею является Швеция. Около 120 тыс. только новых беженцев за этот год на страну с населением чуть менее 10 млн. Неудивительно, что шведские министры уже выходят за грань политеса и призывают беженцев не ехать к ним, а оставаться там, где они есть, — в той же Германии, например.
Шведское общество, похоже, настроено примерно так же: только за последний месяц в королевстве было совершено около 20 поджогов приютов для беженцев. Власти хотя и засекречивают адреса приютов, но уже заявили, что возможности по приему новых переселенцев полностью исчерпаны. Через несколько дней, 10 ноября, такое же заявление сделали и их соседи финны. Причем речь идет не просто о нордической солидарности. Финляндия наряду со Швецией является одной из немногих (всего трех) стран, реально участвующих в программе перераспределения беженцев. Остальные государства на практике делать это не спешат, а некоторые (среди них Чехия, Словакия, Венгрия, Румыния) и прямо заявляют, что участвовать в перераспределении не будут. Логично поэтому, что у шведов и финнов вдруг исчезло желание бежать впереди европейского паровоза. К слову, Норвегия через соцсети также пытается сформировать себе имидж не особо дружественной к мигрантам страны.
Напряжение на местах поднимается на уровень национальной, да и большой европейской политики. Высшие европейские чиновники начинают делать противоречивые, а порой и сенсационные заявления. Так, 9 ноября, во время экстренной встречи министров иностранных дел ЕС, посвященной нынешнему кризису, Жан Ассельборн, глава МИД Люксембурга — страны, председательствующей в ЕС, — заявил: "Европейский Союз может распасться. Это произойдет невероятно быстро, если во внутренней и внешней политике станет правилом изоляционизм вместо солидарности". Понятно, что его слова во многом являются приемом риторики, но немногим ранее нечто подобное говорила и верховный представитель европейской дипломатии Федерика Могерини. В интервью итальянской газете Il Sole 24 Ore она точно так же указывала на "риск дезинтеграции", если не будет найдено "соответствующих вызову инструментов".
"Европейская солидарность" — это то, что вследствие кризиса оказалось сейчас под мощнейшим ударом. Только надо правильно понимать данное словосочетание: это не просто красивая фигура речи, и не просто некие абстрактные ценности... Это и тривиальная способность Брюсселя навязывать отдельным национальным правительствам решения в общих европейских интересах. Последние месяцы протекания кризиса свидетельствуют, что на этом фронте возникли проблемы.
Не только восточные европейцы готовы в трудную минуту снизить градус "европейской солидарности", но и такие ключевые страны, как Великобритания и Франция. Глава еврогруппы Йерун Дейсселблум предлагает уменьшить отдельным восточноевропейским странам финансовую помощь — в отместку, но на них это пока не подействовало. Британцы вообще ведут отдельную игру, угрожая континентальной Европе референдумом о выходе и требуя глубинных, не косметических, изменений в концепции управления Евросоюзом. На этом фоне французские власти объявили, что ограничат на своей территории с 13 ноября действие шенгенского соглашения сроком на целый месяц. По-видимому, не в последнюю очередь пугающие слова Ассельборна были адресованы Парижу.
По сравнению с кризисом "европейской солидарности" остальные риски оцениваются ниже. Но и они весомы. Это рост в европейских обществах ксенофобии и риск возвышения правых партий. Это слабеющая поддержка национальных правительств. Это и экономические риски: беженцев надо обустраивать и кормить. Германия планировала до кризиса иметь в 2016 г. профицит бюджета, а теперь уже объявлено, что будет дефицит. Плюс риск проникновения на территорию Европы исламистских боевиков, да и просто угрозы, связанные с увеличением преступности. Возможность ухудшения эпидемиологической ситуации. Наконец, изменение привычного уклада жизни вследствие наплыва людей с несколько иными представлениями о таких понятиях, как равенство полов, гигиена, отношение к государству и т. п. тоже чего-то стоит.
Тем не менее с того момента, когда картинка штурмующих венгерские и австрийские границы колонн беженцев попала в топы новостей, прошло уже несколько месяцев. Европейская машина работала все это время в бешеном темпе. И на местном уровне, и в европейских столицах, и в самом Брюсселе средства противодействия кризису активно ищутся, и кое-что уже найдено и апробировано.
Программа перераспределения беженцев, одобренная в сентябре, хотя и с пробуксовкой, уже начала действовать. Ужесточаются требования к мигрантам для предоставления вида на жительство. Изменяются действующие законы, чтобы уменьшить выплаты и снизить льготы, упрощаются правила депортации. С 10 ноября Германия возвращается к действию Дублинского соглашения. Это означает, что беженцев будут отправлять в первую страну ЕС, которую они пересекли (исключение сделано для Греции).
На упомянутой экстренной встрече глав европейских МИДов достигнуты договоренности о создании центров оформления мигрантов за пределами Шенгенской зоны, в балканских странах. Основная идея этой политики в том, чтобы достичь полной идентификации всех приезжих с обязательным снятием отпечатков пальцев. Именно в этих центрах, как задумывается, будут начинать процедуру запроса убежища или же депортации.
Активизировалась и европейская дипломатия. Вслед за достижением масштабных договоренностей с Турцией, о которых наше издание уже сообщало, Европа готова выделить помощь размером в $1,8 млрд африканским странам, включая Судан, Эфиопию, Кению, в обмен на содействие в возвращении на родину десятков тысяч беженцев из них.
Проблемы и вызовы, с которыми столкнулась Европа за прошедшие год-два, настолько масштабны, что требуют не менее масштабных и, очевидно, нестандартных шагов для своего решения. Это и вызов со стороны России устоявшемуся международному праву в Крыму и на востоке Украины, и давление со стороны Британии в рамках переговоров о будущем формате ЕС, прессинг со стороны США в рамках переговоров о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве, наконец, миграционный кризис. Плюс застывшая, но не решенная до конца проблема с экономической ситуацией в Греции, не говоря уже о более мелких на этом фоне проблемах по типу каталонского сепаратизма.
Выступая в Берлине с традиционной "Европейкой речью", посвященной падению Берлинской стены, председатель Евросовета Дональд Туск заявил , что видит ответ на сложившуюся ситуацию в усилении... Германии. По его словам, именно немцы должны, отринув "исторические комплексы", взять на себя ответственность за безопасность внешних границ, борьбу с нарастающим популизмом и укрепление единства Запада. Возможно, учитывая многие одновременно развивающиеся в ЕС процессы, "Европа двух скоростей" с большей ролью Германии в той части Европы, которая согласится интегрироваться теснее, — это не такое уж и отдаленное будущее. А у евроскептиков и российских пропагандистов появится больше причин говорить о "Четвертом Рейхе".
