МОЛОДОСТЬ –
В ВИНЕ!

— Не переживай, у нас такая традиция, — без тени оправдания сказал Патрис. — Обычно, правда, вино добавляют, когда суп уже почти съеден­, но я предпочитаю вот так сразу. Попробуй, это вкусно. Это и правда было вкусно, но меня больше интересовало, что означает произнесенная за соседним столом фраза со смешком:
— Патрис — самоубийца. После ужина владельцы замка отправились спать, а мы с работниками вышли на улицу поболтать. Большинству из них чуть за двадцать, все дружелюбно улыбались, но говорили неохотно. До тех пор, пока Фос­тин не вынесла два кувшина с розовой жидкостью:
— Это еще не вино. Это сок винограда, который мы собрали три дня назад. Сок образовался под тяжестью винограда, когда мы поместили его в чан. В нем только естественный алкоголь, мы называем напиток paradis. Это значит «рай».
После пары бокалов диалог наладился:
— Вас здесь плохо знают, поэтому воспринимают как нечто диковинное и... опасное. Мы думали, что приедет этакая фифа на каблуках, которая «это я не буду, это я не ем», а ты ничего, даже тарелку не отставила после шутки Патриса…
За разговорами под «райский» напиток наступила полночь. И только поднявшись со скамьи, я ощутила всю прелесть «парадиза»: пьется легко и незаметно, но ударяет в голову.
— Не бойся, завтра ничего не почувствуешь, — утешали новые знакомые. — Это же не вино, а всего лишь немного забродивший «рай».

Зимой эти кусты будут выкорчеваны, а весной на их месте мы посадим новые, — рассказала Фостин. Серьезные виноделы так не поступают: лозы лелеют, они доживают до 50 лет и больше… Но в божоле другой подход — тут особо тонкий букет не нужен, главное, чтобы вино получалось «веселое».
Тем временем Мари распределила работу. На каждый виноградный ряд длиной около 20 метров — один человек. У каждого секатор и вед­ро, чтобы складывать грозди. Патрис достал из машины старенький кассетный магнитофон, и из динамиков раздался Salut Джо Дассена. А говорят еще, что французы не особо любят его…
— Молодежь просвещаю, вкус прививаю, — смеется Патрис. — Да и работать веселее!
— Нужно все делать быстро, но осторожно, — спешно учила Мари. — Бери гроздь аккуратно в руку и секатором отрезай от ветки. Главное, чтобы гроздь оставалась целой. Ведь именно благодаря ветке и ягодной шкурке вино получает свой цвет!

Отрезал — бросил в ведро — пересыпал из ведра в большую корзину, которую отнесли к прицепу специальные люди, — отрезал — бросил — пересыпал. Процесс бесконечный и рутинный. Спустя какое-то время мысли исчезают, остается лишь боль в спине, ногах, руках.
— Не нагибайся, — советовали опытные сборщики на соседних рядах. — Лучше присядь, а то так спину сорвешь. А завтра опять работать…

— Теперь в нашем вине будет капелька и твоей крови, — улыбнулась она и вернулась в свой ряд. Сегодня я успела «раздеть», как говорят здесь, пять рядов. После обработки каждого перерыв минут пятнадцать.
— Будешь вино или воду? — во время одного из перерывов спросил Эрве. — Если воду — работать будет все сложнее, если вино — сложнее, но веселее.
Первым свои ряды закончил Микаэль:
— Я же из Лиона. Всех с детства обучают винному искусству. В школе нас часто водили на виноградники. В детские ведерки мы собирали грозди, потом приносили в класс. Давили ягоды вручную, делали вино, разливали по бутылкам и дарили родителям. Это же наша культура, поэтому все ее обязаны знать. За рассказами Микаэля гряда закончилась незаметно. Он сорвал с куста зеленую, еще не созревшую гроздь (такие плоды называют здесь пустышками, поскольку они не поспели ко времени сбора): «Раздави и потри. Так мы моем руки после работы. Чтобы кожа не темнела от красного виноградного сока».

После сбора партию гроздей нужно тут же поместить в чаны из нержавеющей стали. Деревянными бочками, которые показывают в старых фильмах, уже давно никто не пользуется. И тем более никто не давит виноград ногами. Его не давили ногами уже и во время фильма «Укрощение строптивого» с Челентано.
— Главное — делать все быстро, — продвигая руками виноград по механическим желобам из трактора в чан, объясняла Фостин, вся в брызгах от лопающихся ягод, с застрявшими в волосах веточками. — Грозди не моем перед погрузкой в чаны, потому что все важные вещества, которые помогают процессу брожения, как раз находятся на шкурке и веточках. Вместе с виноградом в чаны попадают пауки и прочие насекомые. На них никто не обращает внимания — все равно растворятся во время брожения.
Тем временем с плантаций вернулся второй трактор за утро — с тремя тоннами винограда. Чтобы заполнить чан, необходимо три трактора, то есть девять тонн!
— Когда чан полон, его закрывают, но не герметично: ягодам нужно дышать, чтобы сохранились фруктовые нотки.
В течение трех-четырех следующих дней всю работу сделает природа. Главное — не упустить момент, когда брожение достигнет апогея. Понять это можно при помощи обычного стетоскопа и термометра: звук такой, будто вода в кастрюльке на плите выкипает и тысячи мелких пузырьков лопаются одновременно.
— Мы называем это музыкой винограда. Значит, нужно открывать чан и запускать вторую стадию брожения.

Фостин и Антони открыли чан и с загадочной улыбкой позвали меня полюбоваться: на поверхности — ярко-розовая пена. А куда делся виноград?!
— Во время первой стадии ферментации пузырьки углекислого газа перемещаются с невероятной скоростью, образуя вот такую пену, — сказала Фостин. — Именно их шипение слышно через стетоскоп. Виноград прячется под пеной, и сейчас мы будем его выталкивать из чана через отверстие внизу, чтобы переработать в прессе.
— Нужно три человека, — объяснил Антони. — Один залезает в чан и граб­лями выталкивает виноград в отверстие внизу, к которому подставлено что-то вроде мясорубки. Второй следит, чтобы первый не выталкивал виноград слишком быстро, в противном случае техника может не успеть справиться с потоком. А третий стоит на верхней платформе пресса, куда попадает перемолотая мезга (остатки кожицы и веточек) вперемешку с выделившимся соком.
Вслед за Антони и я прямо в сапогах полезла в чан. В нос ударил резкий запах браги.

Выталкивать виноград непросто. Масса стала густой, похожей на мокрый песок. Антони взрыхлял виноград и на моей части тоже. А я лишь успевала сбрасывать его в отверстие. Спустя минут десять пришлось вылезать: чувствовала себя пьяной. И тут же мне протянули бокал: надо сделать передышку.
Да как они здесь работают?! Мало того, что постоянно вдыхают винный аромат, так еще и пьют вино круглыми сутками, при этом умудряются оставаться трезвыми?! Но вино выпила, и действительно стало лучше.

Неделя пролетела, я стала, надеюсь, почти своей среди сборщиков винограда, а один из важных вопросов еще не задала. Вечером последнего дня, растянувшись на газоне перед домом, все же спросила, и сколько же за это удовольствие платят.
— Работаем 14–15 дней подряд, выходной только в воскресенье, — рассказал Микаэль. — В сутки получаем 50 евро плюс питание и ночлег. По французским меркам, где минимальная зарплата восемь евро в час, это, конечно, небольшие деньги. Но мы сюда не столько за деньгами, сколько за настроением едем. Работа нелегкая, но мы веселимся и радуемся встрече. И каждый год ждем сезона сбора винограда, как школьники ждут летних каникул. В это время для нас начинается новый год жизни. Мы дарим свое настроение божоле нуво, а вино, когда будет готово, вернет нам его с процентами!