Забытая история. Как "непуганые белорусы" стреляли в комиссаров

При несколько иных исторических обстоятельствах и другой власти сегодня в Беларуси могли бы на национальном уровне отмечать День героев. Сейчас его отмечает неофициально лишь небольшое количество белорусских патриотов. 27 ноября, День героев, для Беларуси чем-то сродни украинскому Дню памяти героев Крут. В этот день в 1920 году в окрестностях города Слуцк начались первые бои участников Слуцкого вооруженного восстания с подразделениями Красной армии. Заведомо проигрышная ситуация с личным составом и вооружением, трагическая судьба участников и долгие десятилетия замалчивания — у Слуцкого восстания достаточно параллелей с Боем под Крутами.

Кстати, вооруженное сопротивление наступающим частям Красной армии в ноябре-декабре 1920-го на Случчине в исторической литературе и школьных учебниках называется по-разному. В учебнике Истории Беларуси за 2012 год этому событию выделен один абзац в рубрике "Дополнительный материал", в котором говорится, что, несмотря на определение историками этих событий как "антибольшевистское восстание", произошедшее было всего лишь "попыткой антисоветских сил его организовать". А историки белорусской эмиграции вместо "восстания" ввели определение "Слуцкі збройны чын". Которое и закрепилось в патриотической белорусской среде.

Однако наиболее радикально к вопросу исторической памяти подошел известный белорусский литератор Севярын Квятковски: "Почему к определению "Слуцкага збройнага чыну" применяется не конкретное слово "восстание", а абстрактное "чын"? Потому что восстание - внутреннее дело. А там люди защищали свое государство, то есть отражали интервенцию извне. Просто, в конце 1980-х историки не решились дать конкретное определение - "белорусско-российская война 1920 года".

В двух словах о том, что же случилось. После крупного поражения Красной армии под Варшавой в августе 1920-го, которое для поляков осталось в памяти, как "Чудо над Вислой", большевики покатились назад, отдавая полякам почти все земли, которые только недавно у них же и отвоевали. Силы у обеих сторон на исходе, и 12 октября в Риге подписывается перемирие. По условиям договора, Слуцкий уезд был разделен между поляками и большевиками почти пополам. Однако поляки в своем контрнаступлении продвинулись заметно дальше и готовились покинуть территории, отходящие Советам. Вот как это выглядит на карте.

Также вдоль линии фронта устанавливается буферная зона, из которой стороны обязались вывести войска. Советы должны были отвести свои подразделения к востоку от линии фронта, а поляки, наоборот, должны были отойти на запад к новой границе. Слуцк таким образом оказался на какое-то время в нейтральной зоне. И тут в уезде начинается самое интересное.

10 ноября Макар Кравцов, автор слов гимна Белорусской Народной республики (БНР) "Мы выйдзем шчыльнымi радамi", пишет, что в Слуцке гражданская власть перешла к Белорусскому Национальному Комитету, в городе развивается "бело-красно-белый" флаг БНР, созданы отряды Народной милиция в количестве 5000 человек, еще находящиеся в городе части поляков этому не препятствуют.

14-15 ноября проходит Белорусский Съезд Случчины, который выбирает Белорусскую Раду Случчины. Она считается временным органом власти от лица БНР в уезде. В считанные дни создается Первая Слуцкая бригада стрельцов войск БНР общей численностью от 4 до 7 тысяч добровольцев (данные современников разнятся - ред.). В белорусское войско шла как интеллигенция, так и огромное количество местных крестьян, в том числе, дезертировавших до этого из частей Красной армии.

24 ноября, вслед за поляками, Белорусская Рада и Первая Слуцкая бригада покидают город и двигаются к границе к местечку Семежево.
Юрка Листопад, член Белоруской Рады Случчины и участник Восстания, позже вспоминал об этих первых днях: "Трудно описать этот отход белорусских войск из Слуцка. Все шоссе в течение тридцати пяти верст было покрыто кучами молодых людей с мешками за плечами, бегущими от московитов к белорусской армии. Так через неделю в Первой Слуцкой бригаде стало семь тысяч солдат, а винтовок лишь восемь сотен. Однако, несмотря на нехватку оружия, бригада заняла позицию протяженностью шестьдесят верст".

27 ноября начались первые боевые столкновения с передовыми отрядами Красной армии. Начальник Оперативного штаба войск БНР капитан Борык докладывает: "...наши отделы выбили большевиков из деревни Васильчицы. Большевистские потери: 3 убито, 3 ранено, 1 попался в плен. У нас 1 тяжело раненный. Мы захватили много винтовок, патронов (...) В бою под местечком Копыль у нас тяжело ранен 1, красноармейцев убито 12".

А 29 ноября в Семежевской церкви уже отпевают первых убитых добровольцев. Имя одного из них дошло до наших дней - это Володька Пилип из местечка Старобин. Он скончался от ранения, полученного в первом бою под Копылем 27 ноября. Корреспондент гродненской газеты "Белорусское слово" пишет проникновенные строки репортажа: "...Около гробов поставлены свежие елки, гробы покрыты белорусскими национальными знаменами. Отдавая последнюю честь павшим борцам, солдаты, крестьяне и женщины держат свечи в руках. Около гробов стоит почетный караул. Плывут звуки траурного богослужения, слышны всхлипывания женщин.
Закончилась панихида... Гробы поднимают на плечи офицеры и солдаты, и несут из церкви на кладбище. Первые ряды траурной процессии подходят к приготовленным могилам, где над желтеющей ямой колышется национальный флаг. Поплыли в морозном воздухе звуки и слова Белорусского национального гимна; гимн меняется бравурным напевом "Белорусской Марсельезы" с ее "прагонім з зямлі палачоў" (считается, что песня "Ад веку мы спалі" появилась в 1905-07 гг. среди революционно настроенного крестьянства на Случчине - ред.).

Печально ... Нет - печально и радостно. Это же первые жертвы в этой освободительной акции, которую мы так смело начали. Это же первые жертвы того, на что все мы идем. Только здесь каждый из нас еще глубже понял высоту и святость идеи, которая поставила нас на самоотверженную борьбу. И хотя, может, всех нас ждет судьба сегодняшних жертв, все же мы не уклонимся никогда от мучений и смерти в борьбе за независимость нашей дорогой Матери-Беларуси".

Знамя Первого Слуцкого полка. Раскраска старой фотографии 1921 года

Значение происходящего в Слуцком уезде для белорусов может раскрыть и тот факт, что белорусские патриоты в те дни называли Восстание не иначе, как "Белорусский фронт". Вот газетная заметка о переданном из Гродно знамени для Первого Слуцкого полка стрельцов войск БНР: "На белорусский фронт прибыла делегация белорусских женщин, которая привезла знамя для Первого белорусского полка стрельцов. На знамени написано: "Тем, которые первыми восстали и пошли умирать, чтобы жила Батькивщина".

А вот как настроением делится журналист "Белорусского слова", прочитавший пришедшее в редакцию письмо от неизвестного патриота: "Передо мной лежит связка писем, полученных с фронта. В экстазе от мощно выявляемой силы народной один националист белорус, интеллигент, сам в душе военный, пишет: "До сих пор не могу придти в себя - кажется, что попал я в большой круговорот, который бросает в гору, под облака, фонтаны воды, которая в своих каплях рисует странные образы будущего нашей дорогой Батькивщины".

Интересный факт: большевики во время боев путали войска БНР и подразделения армии генерала Станислава Булак-Булаховича, действовавших неподалеку и державших постоянный контакт с руководством Слуцкого восстания. Немало из "балаховцев" воевало и на Случчине. Постоянное перемещение из одного разношерстного подразделения в другое - это вообще отличительная черта тех лет. Плечом к плечу могли сражаться белые офицеры с черепом и костями на кокардах из армии "Бацьки" (так крестьяне называли Булак-Булаховича) и белорусы из небольших местечек с бело-красно-белыми нашивками на рукавах, не питавшие любви к белым офицерам. Объединял их общий враг. Вот отрывок из оперативного донесения разведки 16-й советской армии из районов, занятых восставшими: "Кокарда у солдат Белорусской Рады - череп со скрещенными костями, на рукавах национальная белая лента, в середине красная, некоторая часть матерых балаховцев носит скрещенные ленты на груди и на рукаве надписи: на красном фоне черными буквами "Бей жидов, спасай Россию" и на белом фоне красными буквами "Земля и воля крестьянам".

Флаг армии генерала Булак-Булаховича, реконструкция

Военные действия продолжались. Один из организаторов Белорусского Съезда Случчины и активный участник Восстания Сергей Бусел вспоминает: "Каждый день повстанцы совершали налеты на большевистские отряды, захватывали пленных и военное добро. Часто пленных политруков не отсылали в штаб, а расстреливали на месте. Один раз разведка повстанцев захватила в деревне Кожушки роту красноармейцев, убила политрука и вышла из деревни. Наутро, узнав об этом, большевики с большим отрядом окружили деревню, выгнали всех людей на поле, поставили напротив них пулеметы и потребовали выдать имеющих отношение к белорусским повстанцам. Крестьяне молчали. Тогда большевики начали выбирать из громады подозрительных по лицу и отводили в сторону. Поднялся страшный крик и плач детей. В конце большевикам, наверное, надоело слушать этот разрывающий душу концерт, они схватили первых попавшихся двух человек, расстреляли их и спокойно покинули деревню".

Тем не менее, карательными мерами задушить Восстание не удавалось. Более того, красноармейцы-белорусы массово переходили на сторону повстанцев. Как только большевики подметили эту тенденцию, ситуация изменилась не в пользу восставших. На борьбу с ними были переброшены Интернациональные части, считавшиеся одними из самых жестоких подразделений в Красной армии и воевавшими только за денежное вознаграждение. Участники событий вспоминают о появлении на Случчине вооруженных киргизов, татар, китайцев.

Перелом произошел 19 декабря. Накануне белорусские подразделения заняли местечко Вызна. Красные понесли большие потери. Только в плен попало 140 человек. Подтянув китайцев, Красная армия за неделю загнала восставших за польско-советскую границу, где те были разоружены и временно помещены в лагеря для интернированных.

Вот, как описал Юрка Листопад эти последние дни восстания: "Московиты прислали на фронт три дивизии войск, состоявших из людей желтокожих. Повели они наступление по всему фронту, так что повстанцы попутно отдали им и Семежево, и Вызну. При отступлении от Семежева был такой случай: один солдат-повстанец устал, убегая; тогда поворачивается он к московитам и поет: "Ад-ве-ку мы спа-лі" (поет "Беллорусскую Марсельезу"- ред.) и в это время стреляет, отступая задом. Таким образом, штаб белорусских войск переехал из деревни Морочь в Заостровечье, а солдаты не держали уже фронта и без всякого порядка шли вслед за штабом. Драться с московитами уже невозможно, так как после таких неудач упал дух у солдат, питаться нечем, много других неприятностей. Рада Случчины, посоветовавшись с военными, решила перейти на польскую территорию".

Последний отряд повстанцев ушел на польскую территорию 31 декабря 1920 года. Правда, на советской территории осталось несколько сот человек, которые не захотели уходить. Разделяясь на группы, они некоторое время еще вели партизанскую войну с большевиками и погибали.

Судьба же ушедших в Польшу не менее трагична. Некоторых участников восстания поляки передали большевикам. Некоторых отпустили на все четыре стороны в пределах Польши. Многие впоследствии возвращались в родные места, где их уже ждал арест.

Пожалуй, самая удивительная история была у командира Первой Слуцкой бригады Антона Сокол-Кутыловского. Родившийся в семье белорусского шляхтича, до Слуцкого восстания он успел повоевать на фронтах Первой Мировой под Вильнюсом и в Галиции, на Доне и в Эстонии в белогвардейских армиях Деникина и Юденича, и даже два месяца служил большевикам в Слуцком военном комиссариате, пока не дезертировал.

Во время Восстания сначала принял командование батальоном в Первом Слуцком полку, а потом стал командиром и всей Слуцкой бригады с "временными диктаторскими полномочиями". После ухода повстанцев на польскую территорию стал под Новогрудком православным священником.

Священническое служение он приостановил только после присоединения Западной Беларуси к СССР в 1939 году. Устроился техником на стройку в Барановичах. Был арестован НКВД в апреле или июне 1941-го и сразу же помещен в камеру смертников. Однако от расстрела его спасла начавшаяся война - удалось сбежать из горящей после немецкой бомбежки тюрьмы в ночь с 23 на 24 июня 1941 года.

Во время немецкой оккупации сотрудничал с немцами - был инспектором белорусских школ. Вместе с отступающими немцами добрался до Берлина, где 18 апреля 1945-го его назначили командиром батальона 30-й гренадерской дивизии СС, которую еще называли "Белорусская №1". 30 апреля вместе с ней сдался в плен наступающим американским войскам, а те уже передали его советским подразделениям.

На этот раз от расстрела Сокол-Кутыловского спасло слишком долгое следствие. Приговор огласили только в 1948-м — 25 лет лишения свободы. До этого в 1947-м в СССР отменили смертную казнь. Впрочем, "по просьбам трудящихся" ее вновь ввели в 1950-м. Через девять лет отсидки, в 1957-м, его отпускают по амнистии. Бывший командир Слуцкого восстания сначала живет у двоюродной сестры в Беларуси, а потом съезжает в польский город Щецин, где жили его жена и дочь. Там он и умер в 1983-м на 92-м году жизни.

Самое меткое определение всем этим людям, которые поднялись в 1920-м на Восстание, дал белорусский историк Анатолий Сидоревич. По его мнению, это были "последние непуганые белорусы".

Клип белорусской группы "Дзецюкі" на песню "Хлопцы-балахоўцы", посвященную Слуцкому восстанию