Руководитель Центра гуманитарной помощи по освобождению пленных и заложников в зоне АТО о том, почему не реализуется принцип "всех на всех"
О деталях переговорного процесса по обмену пленными "ВД" рассказал руководитель общественной организации "Офицерский корпус" Владимир Рубан.
"ВД" Представители высшего руководства страны любят озвучивать информацию об освобождении из плена наших солдат. А как на практике государство задействовано в переговорах по обмену пленными?
В.Р. На первых порах государство вообще этими вопросами не занималось. Хотя представители власти часто присваивали чужие заслуги после того, как успешные переговоры по организации обмена были завершены и, собственно, проведена сама операция. Но сейчас именно государственные структуры, главным образом СБУ, играют основную роль в организации и проведении обмена военнопленными. В частности, это заместитель председателя спецслужбы Виталий Яловенко, который руководит Межведомственным центром по вопросам освобождения пленных, заложников и поиску пропавших без вести, а также его зам и руководитель Главного следственного управления Василий Вовк.
В то же время у этой медали есть и оборотная сторона. В начале февраля руководство Украины представило нового и главного переговорщика по обмену пленными - Виктора Медведчука. И как раз с его подключением к данной работе переговоры о пленных приобрели четкий политический окрас. Теперь они выстраиваются исключительно под этого человека. Например, раньше мы никогда не привязывались к каким-то торжественным датам для проведения обменов и уж тем более не придавали значения округлению списка солдат, которых приходилось вытягивать к большим красивым цифрам. Если удавалось сегодня договориться об обмене одного человека, то ехали и забирали одного, не считаясь с затратами, завтра трех - значит, трех и так далее. После прихода Медведчука создается впечатление, что теперь через эту фигуру Владимир Путин договаривается об обмене пленных сам с собой. Иначе объяснить то, почему затягивались переговоры обмена "всех на всех", о чем было достигнуто соглашение еще до нового года, нельзя. Сначала мы ждали, чем закончится одна встреча контактной группы, потом вторая, потом ждали итогов новых минских переговоров. Выглядит все так, что Медведчук специально затягивает решение вопроса, чтобы сделать это в наиболее выгодный для него момент и получить максимальные политические дивиденды. В итоге мы вынуждены сейчас банально ждать, занимаясь лишь единичными обменами, требующими особых подходов.
"ВД" Существует ли какая-то стандартная процедура организации обмена пленными или каждый случай имеет свои особенности?
В.Р. У нас были абсолютно разные случаи и разные переговорщики. Последний пример из тех, которые как раз требуют особых подходов, - освобождение двух жителей Киева и Днепропетровска. Мы их забирали на мосту в Чонгаре (между Крымом и материковой Украиной). Это была такая "взрослая" шпионская операция. Переговоры по данному обмену велись с Игорем Безлером. С этим человеком у нас хорошо налаженные контакты, и мы знаем, что он нас не подставит. Это вопрос офицерской чести и для него, и для меня.
"ВД" Но ведь Безлер отстранен от командования армией ДНР...
В.Р. Он сохраняет определенное влияние на ситуацию. Нельзя сказать, что он занимается этими вопросами на постоянной основе, но может влиять на их решение.
"ВД" У ДНР и ЛНР есть единый центр, с которым ведутся такие переговоры?
В.Р. Политические решения принимает Александр Захарченко. Технические вопросы решает "министр обороны ДНР" Владимир Кононов, а за исполнением следит "омбудсмен" Дарья Морозова, она же курирует комиссию по делам военнопленных при "министерстве обороны". И такая связка работает не только по пленным (в том числе и раненным), но и по вывозу тел погибших.
"ВД" Есть отличия в обмене рядовых солдат и офицеров?
В.Р. Офицеров отпускают в последнюю очередь. Простых солдат, которые ничего не умеют, - первыми. Танкистов, артиллеристов и представителей других военных специальностей сначала пытаются переманить на свою сторону и отпускают лишь тогда, когда убеждаются в каждом конкретном случае, что ничего из этого не получится. Офицеров же придерживают в качестве козырей для оказания политического давления на противника в каких-то важных вопросах.
"ВД" И много наших солдат удалось переманить?
В.Р. Мне известны конкретные офицеры, которые, попав в плен, перешли на сторону противника. Говорить о масштабах проблемы, а уж тем более о моральности такого поступка, я не буду. Скажу лишь, что чем дольше Медведчук затягивает обмен пленными, тем больше наших может перейти на сторону противника.
"ВД" Изменилось ли отношение к пленным за время боевых действий в Донбассе?
В.Р. Да. Если раньше выживших в плену было до 50 или даже 40% (выживало меньшинство), то сейчас все имеют шанс вернуться домой. Та сторона конфликта уже осознала все преимущества обмена. И хотя ДНР по большому счету не имеет на то юридических оснований, но де-факто придерживается основных положений Женевской конвенции об обращении с военнопленными. Они нарушают этот документ в отдельных моральных аспектах, например, организовав парад пленных в Донецке, но в остальном все в рамках. Отдельным нашим бойцам вообще повезло: они были отпущены или обменяны лишь потому, что с той стороны захотели на этом попиариться.
"ВД" А как обстоит дело с возвратом тел погибших?
В.Р. Мы настояли на том, чтобы тела убитых бойцов исключили из практики обмена. Тем самым мы стремились показать, что, как тогда говорилось, нечеловеческая война может обретать человеческое лицо. И мы с той стороной пришли к единому мнению, что каждый погибший, независимо от его статуса (военный, наемник, гражданский) при жизни, заслуживает быть похороненным с почестями и в соответствии с почитаемыми им при жизни религиозными традициями.
"ВД" Вы сталкивались со случаями торговли пленными?
В.Р. Бывает так, что аферисты, не имеющие никакого отношения к военнопленным, звонят родственникам и требуют выкуп за их сына, брата или мужа. И, как правило, в таких случаях идет речь об уже погибших бойцах. То есть здесь мы имеем дело с попыткой нажиться на чужом горе. Такие люди могут представляться волонтерами, в том числе и представителями нашего "Офицерского корпуса". Или называются помощниками, секретарями Рубана и предлагают договориться. Но в нашей работе есть одна особенность: мы никогда не звоним родственникам военнопленных. При этом телефоны нашей организации есть в открытом доступе. Нам просто некогда кому-то звонить. Поэтому для нас вариантов продажи/выкупа не существует. Такая же договоренность есть с донецкой и луганской стороной. И когда там узнают, что на их территории есть такие аферисты (а мы иногда можем засечь, откуда был сделан звонок, и делимся данной информацией с ЛНР и ДНР), то их находят и расстреливают.
"ВД" Сами родственники предлагают деньги, чтобы ускорить освобождение своих родных?
В.Р. Да, часто звонят и говорят, что они готовы оказать любую помощь. Я уже привык к таким предложениям и сразу отвечаю, что денег не беру. А в остальном никакой родственник ни в чем мне помочь не может. Все материальные расходы и содержание "Офицерского корпуса" взяла на себя местная власть Днепропетровской области. В частности, есть фонд, куда любой желающий может перечислить деньги на нужды участников АТО. Но, насколько мне известно, основные суммы поступают туда от Игоря Коломойского, Геннадия Корбана и их соратников. Каких-либо дополнительных вопросов от них в этой связи не возникает вообще. Нужен ли самолет, вертолет, машина, деньги, чтобы забрать пленных или тяжело раненных, - все предоставляется без лишних вопросов. Мы только ставим соответствующие задачи.
Владимир Рубан
Руководитель Центра гуманитарной помощи по освобождению пленных и заложников в зоне АТО
Черниговское высшее военное авиационное училище
В 2013 г. основал и возглавил общественную организацию "Офицерский корпус"
В мае 2014 г. возглавил переговорную группу по освобождению военнопленных
В марте 2015 г. получил специальную премию "Человек года-2014" за мужество и патриотизм как лучший переговорщик Украины по освобождению пленных
Опубликовано в ежемесячнике "Власть денег" за апрель 2015 г. (№4/429)
