Милицейское ЧП
По канонам милицейских кадровиков самострел работника милиции — страшнейшее ЧП. Но только в этом году пытались свести счеты с жизнью уже трое офицеров: 22 января из табельного оружия выстрелил себе в голову командир роты быстрого реагирования "Беркут" крымского ГУ МВД Сергей Абрамов, 5 февраля в своей квартире повесился начальник Черкасского райотдела милиции Вячеслав Романовский, а 4 марта предпринял попытку самоубийства начальник УМВД Черкасской области генерал-лейтенант милиции Олег Кочегаров. Согласно самой расхожей версии обе последние трагедии связаны друг с другом не только географически.
Почти месяц прошел со времени самоубийства майора милиции Романовского, как это событие получило должный резонанс на всеукраинском уровне. В нашумевшей статье по этому поводу (прошлый номер "Зеркала недели") приводятся и жуткие подробности трагедии, и описание предшествующих событий, и, главное, версия о возможном виновнике гибели офицера. Родственники Романовского утверждают в своих письмах в Генпрокуратуру и МВД (на которые, в частности, ссылается автор статьи "ЗН"), что его подтолкнул к этому шагу начальник — глава областной милиции Олег Кочегаров. На момент той публикации уже были готовы выводы комиссии, разбиравшейся в причинах самоубийства начальника райотдела, однако обнародованы они не были, так что общественности приходилось довольствоваться скупой информацией о ходе следствия: дело было возбуждено по статье "Доведение до самоубийства", но не против кого-то, а по факту. Согласно заявлению следователя прокуратуры, на которого ссылаются местные СМИ, Олег Кочегаров не фигурировал в деле не то что в качестве подозреваемого, но и не был допрошен как свидетель. Хотя о крайне напряженных отношениях генерал-лейтенанта с майором было известно очень многим.
Олег Кочегаров пробовал застрелиться в собственном кабинете примерно в 6.45, во вторник, 4 марта. В тот же день на место события выехал замгоссекретаря МВД Николай Ануфриев, курирующий кадровые вопросы. Он упорно не проливает свет на вероятные мотивы самоубийства Романовского, зато уже через несколько часов после инцидента с Кочегаровым подбрасывает журналистам ошеломляющую версию происшедшего: милиция связывает попытку самоубийства генерала с публикациями черкасской журналистки Валентины Васильченко. Николай Ануфриев ссылается на предсмертную записку Кочегарова, где якобы он прямо обвинил ее в том, что она толкнула его на этот шаг. Дело по факту покушения на самоубийство Кочегарова возбуждено также по статье "Доведение до самоубийства".
Журналистская общественность, да и политики тоже, обескуражены утверждениями высокого милицейского чина — ведь в тот же вторник появляется еще несколько сообщений, которые Ануфриев почему-то обходит своим вниманием. Во-первых, по информации главы Союза журналистов, в записке не указана фамилия Васильченко, во-вторых, записок было несколько, и в одной из них Кочегаров обращается к некоему своему сослуживцу со словами: "Ты хотел это место, ты его получил" (оговоримся, кстати, что графологическая экспертиза записок только ведется). Трудно представить, что критика деятельности должностного лица (а вовсе не обнародование, например, компрометирующих сведений о его личной жизни) повлияла на боевого офицера сильнее, чем происки могущественных недоброжелателей в погонах. Позже появилась информация о том, что примерно за 15 мин. до выстрела генералу будто бы позвонил министр Юрий Смирнов и устроил подчиненному разнос из-за статьи в "ЗН" (прокуратура сейчас изучает все звонки, поступившие в то утро Кочегарову и сделанные им самим). К этому стоит добавить, что в вверенной Кочегарову области недавно произошло еще несколько ЧП с личным составом (хотя подтвердить официально эту информацию не удалось).
Все эти недомолвки еще сильнее утвердили наблюдателей во мнении, что откровенно поспешные выводы Ануфриева — не более чем попытка отвлечь внимание от более вероятных мотивов, заставивших генерала принять решение уйти из жизни. Важная деталь: сравните, сколько времени прошло между роковым выстрелом Кочегарова и предполагаемым звонком министра (а также выходом разгромной статьи в киевской газете) и тем, когда появилась в местной прессе последняя критическая статья Васильченко о главном областном милиционере. Журналистка уверяет, что не писала таковых как минимум с 2000 г. И потом, что для руководителя такого ранга страшнее — публичные указания на недостатки в его работе и даже подозрения в связях с преступным миром или обвинения в доведении подчиненного до самоубийства? И кроме того, так ли уж неустойчива психика человека, полтора десятка лет руководившего крымским угрозыском, а потом еще четыре года — УБОПом автономии почти в самый разгар ставших уже историей местных криминальных войн.
Тем не менее правоохранители с первых же часов дружно держатся именно за эту версию. Сам Генпрокурор Святослав Пискун с парламентской трибуны в день попытки самоубийства генерала тоже сделал акцент на этой версии, правда, оттолкнувшись от нее для аргументации своего тезиса о необходимости восстановить уголовную ответственность за клевету. Но ведь всего за несколько часов и на расстоянии человек ранга Пискуна не мог бы успеть даже ознакомиться с делом настолько, чтобы делать подобные выводы. А то, что информация в статьях Васильченко клевета, — вовсе не факт, ведь за несколько лет душевных переживаний, закончившихся столь трагически, Кочегаров почему-то не стал требовать их опровержения в суде.
Что касается версий о мотивах самоубийства 37-летнего Вячеслава Романовского, то тут ситуация выглядит совершенно иначе. Как раз в этом случае милиции и прокурорскому следствию якобы далеко не все ясно. Романовский, как и Кочегаров, тоже оставил своеобразное предсмертное послание на стене — "90,2%". Однако, в отличие от дела Кочегарова, генерал Ануфриев не стал посвящать публику в тайны следствия, хотя родственники убеждены: указанная цифра — это показатель раскрываемости преступлений, которого любой ценой требовал от Романовского Кочегаров. Уже опубликованы письма бывших подчиненных генерала, где говорится о его манере руководить — его обвиняют в чрезмерной неоправданной жесткости и несправедливости. Чего стоит одна из бериевских реплик, в присутствии прессы брошенная им в адрес местных чиновников: "То, что вы еще на свободе, — это не ваша заслуга, а моя недоработка".
Горькая ирония судьбы: уже на следующий день после самоубийства Романовского увидел свет указ Президента, которым МВД, СБУ, ГНАУ при участии Генпрокуратуры поручено искоренить практику оценки работы подчиненных подразделений по валу показателей. Однако не далее как в минувший вторник на брифинге в Черкассах Николай Ануфриев заявил журналистам, что Олег Кочегаров "был в министерстве на хорошем счету, показатели у области были хорошие".
К счастью, состояние Кочегарова улучшилось, генерала в пятницу спецрейсом отправили на дальнейшее лечение в Германию. По неофициальной информации, Олег Дмитриевич уже реагирует на речь и в состоянии давать короткие ответы. С ним якобы уже успели пообщаться некоторые милицейские и гражданские руководители. Будем надеяться, что в скором времени появится больше сведений об этом самом громком в украинской милиции ЧП.
